Я вздохнула и отправилась наверх. Не прошло и получаса, как Ольга, сияя, влетела ко мне в комнату и принялась кружиться, красуясь подозрительно знакомым летним костюмом в матросском стиле — я уже видела его на Кристине. Собственно, от «матросского» в нем была только бело-голубая расцветка да полоски в стратегических местах. А в общем — золотая середина между спокойной классикой и совершенно неподражаемым ультраавангардизмом. Шел он Ольге фантастически. Неудивительно, что настроение у нее резко изменилось к лучшему.

— Мы все переменили, матросом буду я! — распевала Ольга.

Кружась, она размахивала над головой какой-то белой тряпкой.

— Это и есть та злополучная юбка?

— Была юбка, стала тряпка! В помойку! — не унималась Ольга.

Я потянулась посмотреть: на белой ткани красовалось внушительное пятно довольно странного цвета

— Это лак? — удивилась я

— Ну да, мне мама прислала. Все наши девчонки от зависти умирают. Видишь, переливается?

Действительно, при малейшем повороте цвет пятна менялся: то бордовый, то почти черный, то золотисто-зеленый. Цвет показался мне странно знакомым.

— Оля, Оля, о-ля-ля! Ну прелесть ведь, а? Свистать всех наверх! На абордаж! — и, крутанувшись еще раз на одной ножке, развеселившееся чадо улетело.

Юбка осталась у меня.

Я вытащила из сумки рабочую папку, а из нее — последнее угрожающее послание. То самое, что появилось в день аварии. Приложила к пятну…

Один в один. Краешек бумаги был испачкан тем же лаком.

Ухитриться подхватить простуду в июне месяце — да не абы какую, а классическую ангину — воля ваша, с такими способностями мне, пожалуй, пора в цирке выступать. Чудеса! Не иначе, сглазил кто, наслал, понимаешь, злого духа Аденоида. Хотя, конечно, положа руку на сердце — никакая прикладная демонология тут ни при чем. Безусловно, теплая минералка — это кулинарный нонсенс. Но и переохлажденная до ломоты в зубах — тоже не подарок. Жарко ей, видите ли, было. Вот и мучайся теперь! В горле как будто ежиная семья поселилась, способность к членораздельной речи потеряна почти начисто, даже горячий кофе не помогает — не то что глотать, дышать невозможно, больно.

Кристина — за последнее время совместные утренне-кофейные посиделки стали уже своего рода традицией — добрая душа, заметила мое полумертвое состояние, сжалилась, мигом нашла и скормила мне какую-то умную таблетку. Бог ее ведает, что там было — не употребляю я их отродясь — но горлу и вправду стало легче. По крайней мере, каждый вдох перестал пробивать на слезу и пробуждать в памяти все богатства великого и могучего русского языка.

— Может, тебе еще ингаляцию?

— Да ну вот еще возиться, само проскочит, — отмахнулась я. Не люблю лечиться, есть такой грех.

— А чего возиться? — удивилась Кристина. — Берешь и дышишь. Вон у меня в ванной флакон на полке.

… А все моя дурная привычка — проверять перед использованием любое устройство сложнее канцелярской скрепки. Да еще странный тип простуды — без насморка.

Сняв колпачок с ингалятора, я слегка нажала на головку — убедиться, что клапан не засорился и работает как положено. Должно быть, сумма моих прегрешений перед Всевышним оказалась не так уж велика — первую порцию, и то крошечную, я направила на раковину, не в собственное горло. Запах, который почуял при этом мой бедный нос, в обыденной жизни, к счастью, встречается крайне редко. Но спутать его ни с чем не спутаешь.

Я сунула ингалятор в карман и вышла из ванной.

— Крис, у меня, похоже, температура, пожалуй, пойду прилягу, там и подышу, ладно?

— Забирай, конечно. Я тебе попозже молока горячего принесу.

«У себя» в мансарде я закрыла дверь и внимательно осмотрела «флакон». Ингалятор как ингалятор. Может, мне уже мерещится? Как та салфетка в ресторане? Зашла в ванную, задержала на всякий случай дыхание и легонько пшикнула еще раз…

Нет, не мерещится.

Горло болело по-прежнему, но черт с ним, с горлом, не до него. Ничего особенного я придумывать не стала, поскольку точно знала — кто мне сейчас нужен. Есть у меня один такой знакомый химик, Вадим Стрельцов зовут, если он сейчас в городе, будет мне счастье.

Выглянув в окно, я увидела у гаража Германа — похоже, он собирался куда-то ехать. Ну, слава богу, хоть в чем-то повезло. Не гневи бога! — рявкнул внутренний голос, — тебе сегодня на полжизни вперед повезло! Ну да, грустно согласилась я.

Герман поднял голову, заметил меня, я, как смогла, показала ему жестами, что подожди, мол.

Так, быстро. Натянуть джинсы, ингалятор в сумку, нет, знобит, накину ветровку, тогда ингалятор лучше в карман… Все, бегом.

— Ты чего такая встопорщенная? Случилось что?

— Так, пустяки, — отмахнулась я. — Ты в центр? Подбросишь?

Герман пожал плечами.

— Да бога ради, садись.

Когда мы выехали из поселка, он поинтересовался:

— А тебе, собственно, куда?

В самом деле, а куда мне?

— Позвонить можно?

Герман удивленно глянул на меня — дескать, могла бы и из дома позвонить — но трубу выдал. К счастью, сессия в институтах еще не закончилась, Стрельцов был в городе и вычислился за три звонка. Отлично, помочь он мне наверняка поможет, а до того хорошо бы еще кое-что выяснить.

— Герман, а Кристина часто простужается?

Если он и удивился, то ничем этого не показал. Вроде так и надо: вскакивать на последней минуте в машину, как будто за тобой гонится стая взбесившихся калькуляторов, уже на ходу выяснять, куда тебе, собственно, надо, да еще задавать странные вопросы. Большинство людей в такой ситуации начнут вытрясать из тебя душу на предмет «что случилось», Герман же просто сообщил требуемую информацию:

— Да каждые два-три месяца.

— А последний раз это давно было?

— Где-то перед майскими праздниками.

Н-да. Дело ясное, что дело темное. За это время ингалятор мог побывать в руках у миллиона людей. А хватило бы и одного. Хотя бы того же Тимура, светлая ему память.

Я попросила Германа подбросить меня к политеху, ухитрившись не ответить ни на один из его вопросов. Впрочем, он особо и не настаивал.

— Что, опять? — ехидно поинтересовался Вадим, едва завидев меня на пороге кабинета. — Типа что с меня взять, кроме анализов, так, что ли?

На мгновение я усомнилась в правильности выбора помощника. Быть может, стоило обратиться к Никите? Сделал бы необходимый анализ по своим милицейским каналам. Но нет. Насколько я представляю, официальные эксперты загружены работой по самое «не хочу». Так что, даже если ненаглядный мой майор Ильин и уговорит их сделать все максимально быстро, это «быстро» окажется чересчур долгим. Но главное — какой бы Никитушка не был лапочка и душка, он сыщик далеко не из последних. Ему ведь беспременно захочется выяснить, откуда это у Маргариты Львовны завелись такие опасные игрушки, во что она опять вляпалась. И ведь выяснит. Веселье, которое после этого начнется в доме Шелестов, даже представить себе трудно. В каком-то смысле я понимаю Германа, который категорически против любых официальных вмешательств.

А Стрельцов — человек свой, к моим фокусам привычный, так что лишних вопросов задавать не будет и языком трепать тоже. И сделает все быстро. Ну, то есть, действительно быстро. С тех пор, как я сосватала ему «компьютерного Гавроша» Глебова Вадим считает меня едва ли не лучшим человеком на земле. За исключением собственной жены, разумеется. Но та вообще ангел и потому вне конкуренции.

— Не язви, сам понюхай! — огрызнулась я и протянула ему ингалятор. Он отвернул его от себя, легонько нажал… От язвительности не осталось и следа. — Ну, ты даешь! Кто же тебе такое преподнес? Быстро надо?