– Мне неудобно, – стала отнекиваться девушка, – вчера мы поели, чаю попили – для знакомства, а сегодня? Так и будете меня даром кормить?
– Даром не буду, – слегка улыбнулась хозяйка. – Отработаешь, не бойся.
– Скажите…, – Катя замялась, – вы…
– Ведьма, – подсказала старушка, посмеиваясь.
– Я хотела сказать, что вы непохожи на рядовую пенсионерку.
– Наверное, среди рядовых не очень много докторов наук.
– Что?!
– Ты не ослышалась, я – доктор исторических наук.
– Простите, наверное, просто я слишком много ела на ночь, вот и начала казаться всякая ерунда.
– Тебе кто-нибудь досаждал?
– Я же говорю, переела, вот и сон странный приснился. Какой-то лохматый мужичок-невеличка…
– А, это Антип. Наш домовой. Не бойся, он не вредный. Поморочил тебя, чтобы подумала, будто он тебе снится.
– Домовой? И вы, учёная, так спокойно об этом говорите?
– Потому и говорю спокойно, что учёная. А учёным, поверь, Катюша, порой такие страсти-мордасти открываются!
– Неужели в наше время кто-то всерьёз может говорить о домовом?
– В наше время и магию мало кто всерьёз воспринимает. И я хочу сказать, голубушка, слава богу! А то представь, кинулись бы все грамотные магические книги разыскивать да читать. Таких бы дел натворили!
– И вы думаете, магия существует?
– Я ЗНАЮ, что она существует. Иначе, как бы ты ко мне попала?
– Хотите сказать, Ивана Павловича вы на меня натравили? – изумилась Катя.
Старая женщина поморщилась.
– Лексикон у тебя, Катюша, оставляет желать лучшего. Я всего лишь показала ему тебя во сне.
– Голую?
– Слегка обнаженную.
– У меня, значит, лексикон не тот? А что можно сказать о вашем методе?
– Не слишком пристойный, – согласилась Венуста Худионовна, – так и муж твоей бывшей хозяйки человек распущенный, примитивный. Пришлось с ним его же языком разговаривать. Поверь, мне и самой это было не очень приятно.
– Это всё из-за Чёрной Дыры? – решила проявить свою осведомлённость Катя. – Вы мне не объясните, что это такое?
Старая женщина отвела глаза, подчеркнуто безразлично скользнула по своему отражению в самоваре, зачем-то потрогала пальцем скатерть.
– Разве вы в школе это по астрономии не проходили? Чёрные дыры – это космические объекты, которые образуются при гравитационном коллапсе…
– Астрономию-то я учила, – сухо проговорила Катерина, – и имела в виду одну конкретную Чёрную Дыру. Не где-то там, в далёком космосе, а здесь, на Земле.
– Проболтался всё-таки! – Венуста Худионовна сердито стукнула по столу серебряной ложкой, которую до того бесцельно держала в руке. – Смотри, Антип, превращу тебя в крысу, а потом в ловушку поймаю.
Под сервантом что-то прошуршало и стихло.
– Говорите, Венуста Худионовна, а то я из-за вас в институт опоздаю.
– Слишком этот вопрос серьезный, чтобы его вот так, походя, обсуждать. Отложим пока до вечера. А сейчас завтракай не спеша. Я для тебя время растяну, а рейсовый автобус за тобой прямо к дому подъедет…
Глава шестая
Учебный день для Катерины тянулся сегодня мучительно долго. Она переходила из аудитории в аудиторию, слушала лекции, конспектировала, репетировала, но делала это как-то автоматически.
– Уж не влюбилась ли наша Железная Леди? – шутили однокурсницы.
– Не влюбилась, – отмахивалась она. – Не мешайте, я думаю.
– Тихо, девочки, Звягинцева репетирует сценку: великая актриса и толпа.
– Она представляет себя в роли Марии Стюарт!
– Королевы Елизаветы!
Что с них возьмёшь? Молодо-зелено…
Но апофеозом дня оказался приход в институт её квартирной хозяйки. Сперва Катя, чего греха таить, испугалась. Вдруг та пришла жаловаться на Звягинцеву декану? Но хозяйка подозвала её и, пряча глаза, отдала деньги.
– Возьми, ты же вперед заплатила. Я не какой-то там Гобсек, чтобы у бедной студентки деньги отнимать.
Из её монолога следовало, что женщина читала классику, но, видимо, давно.
– И не держи зла. Я сгоряча на тебя набросилась. Всё-таки муж, жалко его, хоть он и кобель блудливый.
Катя пообещала зла не держать. Теперь она могла и с новой хозяйкой расплатиться, и сама продукты покупать, а не у чужого человека на шее сидеть.
Как бы то ни было, в свой новый дом после занятий она торопилась, хотя подруги и предлагали посидеть в кафе.
Она могла сразу пройти в дом – никаких преград перед нею не было, но на всякий случай всё же стукнула молотком по диску. Хозяйка открыла дверь тут же, будто видела сквозь неё.
– Скорее, мы ждем тебя целую вечность!
– Мы? – Катя приостановилась – Кто это – мы?
– Не буду же я говорить тебе об этом на пороге? Заходи, не капризничай.
За столом в гостиной сидел величественного вида старик с седой шевелюрой и небольшой седой бородкой. Обеими руками он сжимал палку, увенчанную искусно вырезанной головой собаки.
– А вот и наша Катюша, – торжественно произнесла хозяйка.
– Катерина Звягинцева, – представляясь, Катя почему-то присела в реверансе. Оказывается, она так переволновалась, что стала сама не своя. Реверанс, надо же, старьё какое!
– Никодим Аристархович, – опираясь на палку тяжело поднялся старик. Вяземский. – Позвольте вашу ручку.
Он взял Катину руку своей, несмотря на артрит, сохранившей благородную форму, и поцеловал. Кате целовали руки не часто и, наверное, поэтому она смутилась. Сверстники не баловали её такими изысканными манерами. Она увидела и свежие цветы в вазе. Небось, он не думает, что цветы дарить нужно только к празднику 8 Марта или в день рождения. Правда, и имечко у него – Никодим!.. Пожалуй, не хуже, чем Венуста…
– Имя Никодим, – улыбка тронула губы Вяземского, – состоит из двух частей: победа и народ. То ли я народ победил, то ли он меня. Отец мой назвал. В революцию пятого года погиб…
– Пятого года? – не поверила Катя, – Сколько же тогда вам лет?
– Ровесники века мы с Венусей, потому и имена наши вам странными кажутся. Раньше им так не удивлялись.
– Ровесники века. Не может быть!.. То есть, я хотела сказать, что вы выглядите гораздо моложе.
– Не такими дряхлыми? – старики переглянулись и расхохотались.
Никодим Аристархович, впрочем, тут же подавил смех.
– Мы не имеем права дряхлеть, милая барышня. Равно, как и отойти в мир иной. Потому поддерживаем себя в форме, что не оставили пока своего дела в надежных руках. Может, здесь есть и моя вина: всё перебирал, привередничал…
– Не казнись, Дима, – остановила его Венуста Худионовна. – Что толку сожалеть о том, чего нельзя исправить?
– Я очень вам сочувствую, – понимающе кивнула Катерина, – только не пойму, почему эти разговоры вы ведёте со мной. Я собираюсь стать артисткой и никакого отношения к истории не имею…
– Мы все имеем отношение к истории, – мягко поправил её Вяземский, – это наши корни, наш фундамент. И вас, молодых, это должно интересовать в первую очередь. Мы всё, что могли, сделали.
– Да что может случиться с историей? – недоумевала Катя. – Что было то было. Ни изменить, ни вычеркнуть.
– Увы, Катенька, и изменяют, и вычеркивают.
– Кто?
– Чёрные историки.
– Те, что открыли Дыру?
Во взгляде Вяземского мелькнуло удивление. Он посмотрел на свою смутившуюся коллегу.
– Ты рассказала?
– Это всё Антип.
– А чего он вдруг разговорился? До сих пор помалкивал. Только и знал, что твоих жиличек из дому выживать.
– Выходит, Катюша ему понравилась.
– Антип не виноват, – вступилась за домового Катерина. – Он… нечаянно, потому что переживает. Даже с собой просил взять.
– Взять с собой?! – в один голос воскликнули старики.
– Правда, я и сама не знаю, куда.
– Но он не может отсюда уйти. Домовые должны жить в доме, – пояснила Венуста Худионовна.
Из-под серванта донесся тяжелый вздох.
– Видно, и вправду плохи наши дела, если Антип пытается о доме забыть.