– Мне неудобно, – стала отнекиваться девушка, – вчера мы поели, чаю попили – для знакомства, а сегодня? Так и будете меня даром кормить?

– Даром не буду, – слегка улыбнулась хозяйка. – Отработаешь, не бойся.

– Скажите…, – Катя замялась, – вы…

– Ведьма, – подсказала старушка, посмеиваясь.

– Я хотела сказать, что вы непохожи на рядовую пенсионерку.

– Наверное, среди рядовых не очень много докторов наук.

– Что?!

– Ты не ослышалась, я – доктор исторических наук.

– Простите, наверное, просто я слишком много ела на ночь, вот и начала казаться всякая ерунда.

– Тебе кто-нибудь досаждал?

– Я же говорю, переела, вот и сон странный приснился. Какой-то лохматый мужичок-невеличка…

– А, это Антип. Наш домовой. Не бойся, он не вредный. Поморочил тебя, чтобы подумала, будто он тебе снится.

– Домовой? И вы, учёная, так спокойно об этом говорите?

– Потому и говорю спокойно, что учёная. А учёным, поверь, Катюша, порой такие страсти-мордасти открываются!

– Неужели в наше время кто-то всерьёз может говорить о домовом?

– В наше время и магию мало кто всерьёз воспринимает. И я хочу сказать, голубушка, слава богу! А то представь, кинулись бы все грамотные магические книги разыскивать да читать. Таких бы дел натворили!

– И вы думаете, магия существует?

– Я ЗНАЮ, что она существует. Иначе, как бы ты ко мне попала?

– Хотите сказать, Ивана Павловича вы на меня натравили? – изумилась Катя.

Старая женщина поморщилась.

– Лексикон у тебя, Катюша, оставляет желать лучшего. Я всего лишь показала ему тебя во сне.

– Голую?

– Слегка обнаженную.

– У меня, значит, лексикон не тот? А что можно сказать о вашем методе?

– Не слишком пристойный, – согласилась Венуста Худионовна, – так и муж твоей бывшей хозяйки человек распущенный, примитивный. Пришлось с ним его же языком разговаривать. Поверь, мне и самой это было не очень приятно.

– Это всё из-за Чёрной Дыры? – решила проявить свою осведомлённость Катя. – Вы мне не объясните, что это такое?

Старая женщина отвела глаза, подчеркнуто безразлично скользнула по своему отражению в самоваре, зачем-то потрогала пальцем скатерть.

– Разве вы в школе это по астрономии не проходили? Чёрные дыры – это космические объекты, которые образуются при гравитационном коллапсе…

– Астрономию-то я учила, – сухо проговорила Катерина, – и имела в виду одну конкретную Чёрную Дыру. Не где-то там, в далёком космосе, а здесь, на Земле.

– Проболтался всё-таки! – Венуста Худионовна сердито стукнула по столу серебряной ложкой, которую до того бесцельно держала в руке. – Смотри, Антип, превращу тебя в крысу, а потом в ловушку поймаю.

Под сервантом что-то прошуршало и стихло.

– Говорите, Венуста Худионовна, а то я из-за вас в институт опоздаю.

– Слишком этот вопрос серьезный, чтобы его вот так, походя, обсуждать. Отложим пока до вечера. А сейчас завтракай не спеша. Я для тебя время растяну, а рейсовый автобус за тобой прямо к дому подъедет…

Глава шестая      

Учебный день для Катерины тянулся сегодня мучительно долго. Она переходила из аудитории в аудиторию, слушала лекции, конспектировала, репетировала, но делала это как-то автоматически.

– Уж не влюбилась ли наша Железная Леди? – шутили однокурсницы.

– Не влюбилась, – отмахивалась она. – Не мешайте, я думаю.

– Тихо, девочки, Звягинцева репетирует сценку: великая актриса и толпа.

– Она представляет себя в роли Марии Стюарт!

– Королевы Елизаветы!

Что с них возьмёшь? Молодо-зелено…

Но апофеозом дня оказался приход в институт её квартирной хозяйки. Сперва Катя, чего греха таить, испугалась. Вдруг та пришла жаловаться на Звягинцеву декану? Но хозяйка подозвала её и, пряча глаза, отдала деньги.

– Возьми, ты же вперед заплатила. Я не какой-то там Гобсек, чтобы у бедной студентки деньги отнимать.

Из её монолога следовало, что женщина читала классику, но, видимо, давно.

– И не держи зла. Я сгоряча на тебя набросилась. Всё-таки муж, жалко его, хоть он и кобель блудливый.

Катя пообещала зла не держать. Теперь она могла и с новой хозяйкой расплатиться, и сама продукты покупать, а не у чужого человека на шее сидеть.

Как бы то ни было, в свой новый дом после занятий она торопилась, хотя подруги и предлагали посидеть в кафе.

Она могла сразу пройти в дом – никаких преград перед нею не было, но на всякий случай всё же стукнула молотком по диску. Хозяйка открыла дверь тут же, будто видела сквозь неё.

– Скорее, мы ждем тебя целую вечность!

– Мы? – Катя приостановилась – Кто это – мы?

– Не буду же я говорить тебе об этом на пороге? Заходи, не капризничай.

За столом в гостиной сидел величественного вида старик с седой шевелюрой и небольшой седой бородкой. Обеими руками он сжимал палку, увенчанную искусно вырезанной головой собаки.

– А вот и наша Катюша, – торжественно произнесла хозяйка.

– Катерина Звягинцева, – представляясь, Катя почему-то присела в реверансе. Оказывается, она так переволновалась, что стала сама не своя. Реверанс, надо же, старьё какое!

– Никодим Аристархович, – опираясь на палку тяжело поднялся старик. Вяземский. – Позвольте вашу ручку.

Он взял Катину руку своей, несмотря на артрит, сохранившей благородную форму, и поцеловал. Кате целовали руки не часто и, наверное, поэтому она смутилась. Сверстники не баловали её такими изысканными манерами. Она увидела и свежие цветы в вазе. Небось, он не думает, что цветы дарить нужно только к празднику 8 Марта или в день рождения. Правда, и имечко у него – Никодим!.. Пожалуй, не хуже, чем Венуста…

– Имя Никодим, – улыбка тронула губы Вяземского, – состоит из двух частей: победа и народ. То ли я народ победил, то ли он меня. Отец мой назвал. В революцию пятого года погиб…

– Пятого года? – не поверила Катя, – Сколько же тогда вам лет?

– Ровесники века мы с Венусей, потому и имена наши вам странными кажутся. Раньше им так не удивлялись.

– Ровесники века. Не может быть!.. То есть, я хотела сказать, что вы выглядите гораздо моложе.

– Не такими дряхлыми? – старики переглянулись и расхохотались.

Никодим Аристархович, впрочем, тут же подавил смех.

– Мы не имеем права дряхлеть, милая барышня. Равно, как и отойти в мир иной. Потому поддерживаем себя в форме, что не оставили пока своего дела в надежных руках. Может, здесь есть и моя вина: всё перебирал, привередничал…

– Не казнись, Дима, – остановила его Венуста Худионовна. – Что толку сожалеть о том, чего нельзя исправить?

– Я очень вам сочувствую, – понимающе кивнула Катерина, – только не пойму, почему эти разговоры вы ведёте со мной. Я собираюсь стать артисткой и никакого отношения к истории не имею…

– Мы все имеем отношение к истории, – мягко поправил её Вяземский, – это наши корни, наш фундамент. И вас, молодых, это должно интересовать в первую очередь. Мы всё, что могли, сделали.

– Да что может случиться с историей? – недоумевала Катя. – Что было то было. Ни изменить, ни вычеркнуть.

– Увы, Катенька, и изменяют, и вычеркивают.

– Кто?

– Чёрные историки.

– Те, что открыли Дыру?

Во взгляде Вяземского мелькнуло удивление. Он посмотрел на свою смутившуюся коллегу.

– Ты рассказала?

– Это всё Антип.

– А чего он вдруг разговорился? До сих пор помалкивал. Только и знал, что твоих жиличек из дому выживать.

– Выходит, Катюша ему понравилась.

– Антип не виноват, – вступилась за домового Катерина. – Он… нечаянно, потому что переживает. Даже с собой просил взять.

– Взять с собой?! – в один голос воскликнули старики.

– Правда, я и сама не знаю, куда.

– Но он не может отсюда уйти. Домовые должны жить в доме, – пояснила Венуста Худионовна.

Из-под серванта донесся тяжелый вздох.

– Видно, и вправду плохи наши дела, если Антип пытается о доме забыть.