Взглянув на своего мужа, Берта вопросительно выгнула брови.

— Я уловил это выражение вашего лица, милостивая государыня, — продолжал Гросс. — Вы полагаете, что я преувеличиваю. Ни в коей мере. В Черновцах хвастаются, что население перевалило за сто тысяч, но вам придется потрудиться, чтобы отыскать хоть одного немца. Не в обиду будет сказано, но эта дыра — просто разросшееся еврейское местечко.

И Вертен, и Берта, оба с еврейскими корнями, слишком привыкли к бессознательным антисемитским высказываниям Гросса, чтобы предпринять какую-либо попытку возразить. Как это ни странно, он совершенно не имел намерения оскорбить их; для него это была простая констатация факта.

— Я слышала, что там развил весьма бурную деятельность музыкальный театр, — вставила свое слово Берта.

— Если вам доставляют удовольствие преувеличенные страсти цыганской музыки…

— Так что же, там нет вовсе ничего притягательного? — удивился Вертен.

— Я слышал, что математик Леопольд Гегенбауэр родом оттуда, — пожал плечами Гросс, вновь берясь за нож и вилку. — Короче говоря, дорогие друзья, натуральное болото. Моя бедная женушка Адель погибает от недостатка общества и культуры. Как только выдается случай, она старается улизнуть, чтобы навестить свою кузину в Париже или позаботиться о нашей пустой квартире в Граце. Что до меня, то мне повезло иметь одного-двух сообразительных учеников. От остальных отечеству будет больше пользы, если они пойдут служить в армию.

— Я уверена, вы сами не верите в это, доктор Гросс, — очень к месту ввернула Берта.

— А я уверен в противном, дорогая госпожа. Если уж не послужат пушечным мясом, так, может, станут толковыми доярами и конюхами. Черновцы — ужасное место. Однако же власти предержащие в конце концов решили признать мои труды, предоставив мне кафедру по криминологии, и это является единственной причиной, по которой я пребываю там. Если криминалистике когда-либо будет суждено получить статус истинной науки, то от меня потребуется превратить мое отделение в первоклассный центр исследования и обучения уровня Парижа или Скотланд-Ярда.

Некоторое время они молча продолжали есть, настенные часы за спиной у Вертена приятным тиканьем перемежали звон столовых приборов о фарфор.

Наконец Гросс поднял глаза от своей тарелки.

— Прошу вас простить мои отвратительные манеры, — извинился он. — Несу пустое о своих делах и не забочусь узнать о том, чем же увлечены вы.

— Ну, — начал Вертен, — мы тут были немного заняты.

Гросс потер руки.

— Поделитесь чем.

— Делали ремонт в квартире, покупали новую мебель.

Те хлопоты, без которых обычно не обойтись молодоженам.

Гросс покрутил кончики своих седых усов.

— Вам прекрасно известно, что я спрашиваю вас не об этих повседневных делах.

— Ах, ну расскажи же ему, — сжалилась Берта.

Вертен улыбнулся при этих словах — его жена была наделена более сочувствующим сердцем.

— Мы работаем над новым расследованием.

— Вот это другое дело, — оживился Гросс. — Я знал, как только вы опять разок попадете в криминальный мир, вас не вытащишь оттуда. С кем это связано?

— С Малером.

— С композитором? Что же он совершил кроме того, как терзать наши барабанные перепонки своей музыкой?

— Дело не в том, что совершил он, — объяснил Вертен, — но, скорее, в том, что некто пытается совершить по отношению к нему. Похоже на то, что Малер стал целью убийцы.

— Чудесно. — На сей раз Гросс в восторге захлопал в ладоши. — Кстати, — бросил он в сторону Берты, — как вы полагаете, не перейти ли нам к десерту? — Затем, сияя улыбкой, вновь обратился к Вертену: — Продолжайте.

За кофе и штруделем Вертен подробно рассказал о проведенном до сих пор расследовании: то, что казалось отдельными несчастными случаями, в обобщенном виде позволяло думать о нескольких неудавшихся покушениях на жизнь Малера.

— Надеюсь, вы разузнали побольше об этой девице Шиндлер? — внезапно прервал его Гросс.

— Разузнали? — удивился Вертен.

— Проверили данные о ее приватной жизни, — пояснил Гросс.

— Я прекрасно знаю, что означает это проклятое слово, Гросс. Но с какой целью разузнавать о ней?

— Удостовериться, что на самом деле злоумышленником является не она.

— Не говорите нелепостей, друг мой, — вскипел Вертен.

— Нет, доктор Гросс приводит верный аргумент, — вмешалась Берта. — В конце концов, что мы знаем кроме того, что Климт волочится за ней, точно так же, как он волочится за любой юбкой? Но если она так увлечена Малером, то будет из кожи вон лезть, чтобы привлечь его внимание, завоевать его склонность.

— Тем, что пытается убить его? — скептически заметил Вертен.

— Напротив, старик, — возразил Гросс. — Тем, что притворяется оказывать помощь ему, в первую очередь забив эту тревогу.

— Она совершенно ясно дала понять, что я не должен упоминать ее имя Малеру.

Гросс кивнул:

— Вот именно…

— Но нет ничего такого, что может остановить ее от такого поступка, — заметила Берта.

— Как раз это я и имел в виду, — подтвердил Гросс, с одобрением кивнув жене Вертена.

Вертен начал ощущать, что его обходят и оттесняют по всем статьям.

— Существенно важно то, — изрек Гросс, — чтобы, как предлагает ваша жена, мы учли все вероятности.

— Мы? — выпалил Вертен. — Подождите, Гросс. Как же насчет вашей конференции?

Гросс испустил пренебрежительный звук «па-а».

— Это вопрос всего нескольких часов на пару раз. В то время как это дело открывает соблазнительные перспективы.

— Это пока что не дело, — возразил Вертен. — И я сомневаюсь, что фройляйн Шиндлер будет в состоянии выплатить вознаграждение.

— Да, но вы сказали, что Малер дал добро на дальнейшие действия. А вы являетесь его адвокатом.

Вертен внезапно почувствовал, насколько он дорожит своим расследованием. Он никак не жаждал, чтобы Гросс внедрился в него и, конечно же, попытался возглавить. Это было его расследование; Малер являлся его клиентом.

Как будто читая мысли адвоката, Гросс сделал последний глоток кофе, промокнул свои колючие усы салфеткой и сказал:

— Конечно, это ваше дело, Вертен. Я просто буду оказывать, так сказать, вспомогательную поддержку. Кажется, это называется «консультант».

— Платный или бесплатный? — мудро поинтересовалась Берта.

Гросс прикинулся потрясенным.

— Вы ошибаетесь на мой счет, милостивая государыня. Конечно, бесплатный. Или, возможно, мне стоит предложить, чтобы ваша доброта и щедрость простерлись до приглашения лучше поселиться на квартире у вас, нежели снимать номер в гостинице «Бристоль». С учетом этого мне будут хорошо возмещены все те услуги, которые я смогу предоставить в ваше распоряжение.

Вертен и Берта на мгновение переглянулись.

— Пойдет? — наконец спросил Гросс.

Вертен медленно кивнул. Но он должен был признаться, что ощутил укол разочарования при осознании того, сколь ловко Гросс втерся в это дело. Одно дело было то, что Гросс пообещал просто консультировать, но совершенно другим делом для него было то, что он фактически будет находиться на вторых ролях в любом расследовании.

На следующее утро за завтраком они начали набрасывать план действий. Пока мужчины совещались, Берта разумно хранила молчание. Они быстро достигли согласия по первоначальному ведению дела. Альмой Шиндлер и ее побуждениями следовало заняться позднее. В первую очередь следовало ознакомиться с жизнью несчастной барышни Каспар, которая скончалась под противопожарным занавесом. Если не она была назначенной жертвой этого «несчастного случая», тогда это в значительной степени указывало бы на то, что жертвой должен был стать Малер.

По счастливому совпадению Гросс был знаком с расследующим магистратом местности Вальдфиртель, откуда была родом молодая певица-сопрано. Визит к нему мог положить начало процессу сбора информации о девушке: не оставила ли она ревнивого или отвергнутого любовника? Не был ли замешан преподаватель пения, которого она перещеголяла? Существовал ли вообще некто, имеющий мотив для убийства фройляйн Каспар? Следовало также произвести опрос в Придворной опере, не было ли других певиц, которые могли видеть в девушке угрозу своей карьере.