В день премьеры в январе 1894 года театр «Пальяно» был заполнен до отказа. Гвидо Джакетти очень переживал за дочь. Он стоял за кулисами и удивлялся, почему она совершенно спокойна.

— Неужели ты не нервничаешь? — спросил отец, чуть отодвинув занавес и посмотрев в переполненный зал.

— У меня такое чувство, словно я пою дома, — ответила Ада.

Действительно, почему она должна волноваться? Муньоне с ней проработал всю партию, ее голос был в превосходной форме…

Дебют Ады Джакетти прошел с огромным успехом, и певица стала пополнять репертуар новыми ролями. Вскоре она блестяще спела Маргариту в оратории Г. Берлиоза «Осуждение Фауста» вместе с баритоном Марио Саммарко в партии Мефистофеля.

Начало оперной карьеры совпало и с переменами в личной жизни Ады. Весной 1894 года она вышла замуж за Джино Ботти — сына богатого промышленника из городка Фиуме (где, кстати говоря, в 1920 году знаменитый итальянский поэт, писатель и политик Габриеле Д’Аннунцио образовал одноименную республику, правда, так и не признанную; сейчас это хорватский город Риека). Муж был старше Ады на три года. Он мечтал о карьере певца, но еще до свадьбы прекратил занятия вокалом и перешел на работу в банк. Через год после свадьбы у молодоженов родился сын, которого назвали Лелио.

В течение первых месяцев беременности Ада продолжала выступать на сцене, что не замедлило сказаться на голосе. Ее дебют в «Аиде» был встречен довольно прохладно. Рецензент, хотя и хвалил ее исполнительскую манеру (и даже назвал «интеллектуальной певицей»!), отдал предпочтение в партии героини другой сопрано.

Неудача отрезвила Аду. Она прервала выступления на несколько месяцев и возобновила их уже после рождения ребенка. При этом Ада показала себя человеком довольно мужественным — вернулась на сцену в той же роли Аиды, в которой до этого была раскритикована. Карузо, например, в аналогичной ситуации мог навсегда вычеркнуть партию из своего репертуара. После рождения ребенка голос Ады вновь зазвучал с прежней красотой и силой и о ней опять начали поговаривать как о будущей оперной примадонне. С невероятным энтузиазмом и быстротой Ада осваивала новые трудные партии: Алису в «Фальстафе» Верди, Леонору в «Трубадуре», Эльзу в «Лоэнгрине» Р. Вагнера, Маргариту в «Мефистофеле» А. Бойто. В последней опере ее партнером был Франческо Наваррини, самый знаменитый бас Италии тех лет. Рецензии на выступления молодой певицы теперь были всегда благоприятными. Критики не скупились на комплименты, что лишний раз опровергает позднейшее предвзятое мнение о ее якобы «посредственном» голосе. Об успехе Ады Джакетти свидетельствует и тот факт, что в конце сезона она получила право на персональный бенефис (в то время в театре была традиция — награждать отличившихся исполнителей концертами или спектаклями, доход от которых шел бенефициантам).

В апреле 1896 года в Палермо Аду Джакетти пригласили на роль Мюзетты в премьере новой оперы Джакомо Пуччини «Богема». Рудольфа и Мими исполняли довольно известные певцы — Эдоардо Гарбин и его жена Аделаида Стеле. Оперу встретили восторженно. Композитор, присутствовавший на премьере, удостоился бурных оваций. Вместе с исполнителями его вызывали после спектакля 45 раз, затем главных участников спектакля пригласили на банкет, где присутствовала практически вся элита города.

Вскоре в оперном театре Фермо Ада исполнила и главную женскую роль в «Богеме». После спектакля поклонники сопровождали ее до отеля, освещая дорогу факелами и выкрикивая «Виват, Мими!». От восторженного приема у Ады вполне могла закружиться голова. Она и сама не ожидала, что слава придет к ней столь быстро. Всего через год с начала оперной карьеры Ада пела ведущие оперные партии в ансамблях с самыми прославленными певцами Италии. Например, в «Сельской чести» ее партнером был любимец Неаполя — тенор Фернандо де Лючия. Несмотря на всеобщий восторг, певица целеустремленно продолжала работать над новыми ролями и не позволяла себе почивать на лаврах. Хотя, надо сказать, манеры поведения примадонны у нее успели сформироваться довольно скоро…

В августе 1897 года газеты сообщили, что Ада Джакетти выступит в театре «Гольдони» в Ливорно в трех операх — «Травиате» Д. Верди, «Манон Леско» и «Богеме» Дж. Пуччини и что ее партнером в первой из трех опер будет многообещающий молодой тенор — Эррико Карузо.

В Ливорно Гвидо Джакетти снял для Ады многокомнатную квартиру. Певица приехала за месяц до начала спектаклей, чтобы поработать над партиями. Позднее к ней присоединились мать и сестра. Гвидо работал во Флоренции, а муж Джино Ботти был в постоянных разъездах по своим банковским делам.

Рине, незадолго до приезда перенесшей тяжелую болезнь, врачи рекомендовали морские купания.

По приезде в Ливорно Карузо стал думать, где остановиться. Ему не давали покоя слова Муньоне о красавице-певице, с которой ему предстоит выступать, и он, сгорая от любопытства, рискнул отправиться к ней. Дома он застал синьору Джакетти, которая была очень любезна, узнав, что Карузо рекомендован дирижером, сыгравшим столь важную роль в жизни ее дочери. Еще больше она расцвела, когда выяснилось, что тенор будет петь с ее дочерью. Джузеппина Джакетти поинтересовалась, где он остановился. Узнав, что молодой человек еще не успел найти жилье, она тут же предложила ему снять комнату в их квартире, на что Карузо немедленно согласился. В ответ он пригласил все семейство отобедать в соседнем ресторанчике.

В тот же день Карузо познакомился и с обеими дочерями синьоры Джакетти.

Семнадцатилетняя Рина влюбилась в красавца Эррико с первого взгляда и окружила его заботой и вниманием: стирала его одежду, гладила рубашки и брюки. Это льстило Карузо, и он стал ухаживать за юной очаровательной девушкой. Они часами катались на велосипедах в окрестностях Ливорно. Во время одной из таких поездок Карузо попытался ее поцеловать. Но Рина решила не поддаваться его обаянию. По ее признанию, она любила его безумно и была бы счастлива соединить с ним свою жизнь, но… исключительно в «святом супружестве»^[87]. О чем тут же и сообщила своему другу.

Но брак меньше всего интересовал Карузо. Он только что со скандалом расторг помолвку с Джузеппиной Грасси, и попадать в новую зависимость ему совершенно не хотелось. Вполне возможно, на тот момент чувства Эррико к младшей из сестер Джакетти не были столь сильными, чтобы решиться связать с ней жизнь. Однако Рина была уверена в обратном и, не сомневаясь в искренности его чувств, о которых он не уставал говорить, попросила Карузо какое-то время подумать. Для нее это стало роковой ошибкой, что обнаружилось весьма скоро. Окончательно выздоровев, Рина отправилась домой во Флоренцию, где ей нужно было сдавать выпускные экзамены в консерватории «Керубини». Она с отличием закончила консерваторию и получила диплом певицы, и сестры (пока только формально) стали коллегами.

Тем временем в театре «Гольдони» шла подготовка премьеры «Травиаты». Как тогда, так и впоследствии, во время репетиций Карузо пел вполголоса (дирижеры и партнеры так сильно обижались на него за это, что несколько лет спустя, подписывая контракт с дирекцией «Метрополитен-опера», Карузо настоял на пункте, в соответствии с которым он не обязан был петь на репетициях в полный голос). Ада, до этого не слышавшая Эррико на сцене, была разочарована своим партнером. Она чувствовала себя более опытной и «именитой», и ее унижало, что после выдающихся исполнителей, с которыми она уже пела, ей предстояло выступать с почти безголосым, как ей показалось, певцом. С Карузо она держалась крайне высокомерно, ничуть не скрывая своего пренебрежения. Ко всему прочему, ее раздражало, что он уделяет так много внимания Рине. Дошло до того, что она обратилась к Витторио Подести с просьбой заменить исполнителя роли Альфреда:

— Если вы думаете, что я буду ставить под угрозу свою репутацию, выступая с этим тенорино, то заблуждаетесь!^[88]