— Как вы познакомились с королевой? — неожиданно спросил ее Колин. — Почему вы занимаетесь ради нее шпионажем?

— О, я уже давно ожидала от вас этого вопроса, — призналась Холли. — Я знаю Викторию всю свою жизнь, мы познакомились еще ту пору, когда никому и в голову не приходило, что в один прекрасный день она наденет на голову корону. Видите ли, мой отец был офицером, служившим во время войн под командованием ее отца…

Холли осеклась, задумавшись над тем, насколько соответствовала истине история, которую поведал ей дядя Эдвард. В последний год они с сестрами обнаружили, что, возможно, в их роду есть французские корни, а это означало, что все, что они о себе знают, может оказаться неправдой. Покачав головой, Холли продолжила свою историю — в конце концов, другой правды о себе она не знала.

— Виктория с матерью нередко бывали в гостях у моего дяди. В тот день, когда она сказала нам, что станет королевой Британии, мы с сестрами поклялись, что навсегда останемся ее друзьями… тайными друзьями, которые при необходимости всегда будут готовы ей послужить.

— Боже мой… — Колин побледнел.

— Вижу, я вас шокировала. Но именно этим все объясняется.

Он мрачно улыбнулся:

— И теперь вы ищете конокрадов и рассказываете мне о тайном друге королевы?

— Что-то вроде этого, — согласилась Холли. — Точнее, о трех друзьях. Помните, как Айви приехала в Оксфорд в мужском костюме?

От удивления брови Колина поползли вверх.

— Хотите сказать, что она делала это не только для того, чтобы получить высшее образование?

Холли едва заметно кивнула своему спутнику, подтверждая его догадку.

— Но то, о чем просит ее величество, чертовски опасно!

— Вы хотите сказать, что я сейчас в опасности?

Холли вызывающе вздернула вверх подбородок.

Граф нахмурился. Напряженно выпрямившись в седле, он прислушался, в точности как это недавно делал Кордельер, и поднял руку в знак молчания. Затем он оглянулся через левое плечо, потом — через правое, снова прислушивался несколько мгновений, сосредоточенно нахмурив брови.

От предчувствия неладного по спине Холли пробежал холодок, но она не увидела и не услышала ничего такого, что нарушало бы покой окружавшей их местности. Они видели только птиц, скот да фермеров со своими плугами. А над их головами — лишь кроны низкорослых деревьев и плывущие по небу облака.

Наконец Колин уронил руку на бедро и расслабился. И, прищелкнув языком, снова пустил лошадей шагом.

И вдруг Холли услышала какой-то треск. Ее глаза широко распахнулись, когда свисающая вниз ветка у них на пути внезапно раскололась надвое и стала падать вниз, на землю посыпались щепки и шишки. Лошади резко остановились. Ноги Мэрибель подогнулись, и она споткнулась, едва не сбросив с себя Холли. В ее ушах зазвенел голос Колина:

— Спрыгивайте на землю!

Раздался еще один выстрел, что-то прожужжало мимо лица Холли. В воздухе запахло серой. Лошади заржали, жеребец закричал от испуга. Мэрибель встала на дыбы, но тут же опустилась на землю и взбрыкнула задними ногами. Холли стала выбираться из седла, судорожно хватаясь руками за гриву кобылы; ее ноги путались в длинных юбках. Перед ее глазами хороводом закружились облака, небо, верхушки деревьев… Холли падала… падала… и наконец упала бедром на землю. От резкой боли она застонала.

Впрочем, времени стонать не было. Руки Колина обхватили ее за плечи и подняли вверх. После приступа паники внезапно наступило мгновение полной ясности. Обернувшись, Холли потянулась к сумочке, привязанной к седлу Мэрибель. Она быстро отвязала ее, и Колин тут же подтолкнул ее к деревьям.

— Быстрее! — скомандовал он.

На четвереньках они стали пробираться сквозь кустарник. Их одежда цеплялась за сучья, и ветки, вьющиеся растения хлестали их по лицам. Прижав Холли к себе, Колин толкнул ее еще глубже в заросли. Наконец, когда они пробрались вперед на несколько футов, перед ними оказалась узкая лощина. Она скатилась бы в нее, если бы Колин не удержал ее за талию.

Потом он осторожно спустился вниз и помог Холли повернуться. Они легли животами на склон лощины и, положив на ее край руки и подбородки, устремили глаза в сторону дороги. Вокруг стояла неестественная тишина.

Сердце Холли так и рвалось из грудной клетки.

— Лошади… — прошептала она.

Впрочем, что толку было напоминать Колину о животных, ведь он и без нее знал, что они бросили лошадей посреди дороги.

— Прежде чем помочь вам, я как следует шлепнул Кордельера, чтобы он побежал вперед, — шепнул Колин ей в ответ. — Остальные должны были последовать за ним.

Внезапно Холли вспомнила о своей сумочке, которую проволокла по земле, зажав в кулаке. Подтянув перепачканный ридикюль к себе, Холли открыла его и сунула туда руку.

Она смотрела прямо вперед сквозь перепутанные ветви подлеска, а ее руки крепко сжимали маленький пистолет, который она вынула из своего ридикюля.

Колин прошептал:

— Погодите-ка!

Из кармана камзола он вынул собственное оружие — двуствольный пистолет. Если какой-то мерзавец вздумает еще раз напасть на них, он поймет, что их больше и они хитрее. Если только…

Если только нападавший был один…

Холли с трудом сглотнула и попыталась сдержать дрожь в пальце, лежавшем на курке.

Колин почти беззвучно подошел к деревьям. Он правильно поступил, оставив мисс Сазерленд позади себя, потому что она не смогла бы так же ловко продвигаться вперед в своей амазонке с длинным шлейфом. Длинное перо на ее шляпке сломалось и, упав вниз, задевало ей щеку. Холли сорвала с себя шляпку и забросила ее в лощину.

— Ни вижу никого и ничего, — вернувшись, шепотом произнес Колин.

Он присел перед Холли на корточки, его правая рука, державшая пистолет, опустилась на бок. Колин переложил пистолет в левую руку и стал помогать Холли подняться.

Когда он выволок ее из лощины, она встала на колени. Холли хотелось быть смелой, показать ему, что она сделана из другого, более прочного материала, чем обычная женщина, но тут силы оставили ее, и она невольно прислонилась к нему. Голова Холли упала на плечо Колина, и она уткнулась лицом в его воротник. Ее рука — не та, в которой она держала пистолет, — ухватилась за его рукав.

Колин заключил ее в свои объятия.

— Я здесь. Я держу вас, — шепнул он ей на ухо.

— Почему кто-то стрелял в нас? — спросила она.

— Мы даже не можем с уверенностью сказать, что кто-то это сделал, — ответил Колин. — Я подполз к дороге очень близко, но не заметил ни единой живой души. Возможно, это была шальная пуля какого-нибудь охотника.

— Так близко к дороге?

— Ну, тогда это был браконьер. Или какой-то пьяница так глупо пошутил. Мы ничего не знаем и не должны паниковать.

Холли услыхала, как его пистолет упал на землю, а потом его руки обхватили ее, гладили ее волосы и спину, скользили вверх-вниз по ее рукам. Взяв Холли за подбородок, Колин приподнял ее лицо и заглянул ей в глаза. Внезапно он отпрянул от нее, сбросил с себя камзол, закутал в него Холли и снова обнял ее.

А потом его рот прижался к ее щеке, и он все крепче прижимал Холли к себе, пока ее груди не расплющились о его грудь, так удачно сливаясь с каждой ее впадинкой и выпуклостью.

— Господи, я никогда в жизни так не боялась!

Его губы скользнули ниже — к ее подбородку, шее, пульсирующей на ней жилке. Колин поцеловал ее. Он словно черпал из ее жара силу, жизнь. Быть может, прошло всего несколько минут, быть может — много. Холли знала лишь одно: ее тело онемело, и жизнь билась лишь в тех его уголках, к которым он прикасался, где их тела соприкасались. В какое-то мгновение она тоже уронила на землю свой пистолет. И лишь когда Колин перестал осыпать ее поцелуями, Холли поняла, какими беззащитными и уязвимыми они были в глубине этого пустынного леса.

— Нам надо поискать укрытие, — сказала она. — И найти лошадей.

— Да.

Черты его лица напряглись, словно он пытался вернуть все чувства, которые оставили его в последние несколько минут. Со стоическим выражением он поднялся на ноги и помог Холли встать.