Риск, опасность, страх… Детская клятва, как теперь выяснилось, подразумевала все это, и не только для Айви и Лорел. Вот и для Холли настал черед оставить спокойную повседневную жизнь и пуститься в собственное приключение.

Пугало ли это ее хотя бы чуть-чуть? А как же иначе! Но именно опасность заставляла Холли почувствовать себя как никогда живой, энергичной, нужной…

Руки Виктории опустились. Отступив назад, Холли заглянула в лицо подруге с улыбкой, которую невозможно было скрыть.

— Что мне нужно сделать для тебя? — спросила она.

Виктория скороговоркой перечислила все, что ей было нужно, словно прочитала список покупок в магазине:

— Предотвратить международный скандал. Спасти монархию. Спасти меня.

Глава 2

Виктория нервно постукивала ногой по земле, все еще немного влажной после недавних дождей. Утренний ветерок ерошил темные кудряшки, выглядывающие из-под полей ее шляпки, и она рассеянно сдунула прядь, упавшую на ее лицо.

— Ну а теперь, когда ты хорошо рассмотрела его, скажи мне, что ты о нем думаешь?

Холли помедлила, впрочем, этот вопрос удивил ее не больше, чем внезапное приглашение срочно отправиться в путешествие. «Он», о котором говорила Виктория, фыркал и рыл копытом землю, а затем дугой изогнул шею, всем своим видом выражая нетерпение и желание поскорее избавиться от веревки, которой обвила его голову рука конюха.

Уильям едва доставал Холли до плеча, однако его коренастая фигура свидетельствовала о недюжинной физической силе, достаточной для того, чтобы удержать чистокровного жеребца. И все же ему понадобилось около десяти минут, чтобы вывести того в загон, расположенный позади королевского салона. Даже после того как конюх провел коня по кругу, чтобы тот успокоился, бока жеребца ходили ходуном — верный признак неукрощенной молодой силы. В высоту он достигал уже пятнадцати ладоней[1], но должен был вырасти еще на несколько дюймов, прежде чем достигнет зрелости.

Холли во второй раз медленно обошла жеребца, стараясь держаться подальше от его задних копыт. Черные как смоль грива и хвост эффектно контрастировали с гнедой окраской коня, а под длинной челкой на лбу выделялась белая отметина.

— Это ведь конь Эшуортов, не так ли? — спросила Холли.

Королева понимающе улыбнулась.

— Ты узнала звезду у него на лбу, — промолвила она.

— Да, это отличительная отметина всех эшуортских скакунов, — задумчиво кивнула Холли.

Даже при одном упоминании этого имени у нее участился пульс, и избавиться от этого ощущения для нее было не легче, чем перестать дышать. Но какое отношение все это имеет к Эшуортам? Она протянула руку к полуночно-черной гриве жеребца.

— Ошибиться невозможно — эта отметина очень характерна для их животных.

— Этот конь был мне подарен, — объяснила Виктория. — Самим герцогом Мастерфилдом — до того как на прошлой неделе он уехал из страны. Ты знакома с ним?

— Мне известно лишь, что он — патриарх одной из самых старых и знатных семей Англии, — ответила Холли. — А знакома я только с более молодыми Эшуортами, да и то не слишком близко.

— Но Колин Эшуорт хорошо знает твоего родственника, — заметила королева.

Холли в ответ лишь кивнула, опасаясь, что голосом может выдать внезапное смущение. Вообще-то сестры Сазерленд и не подумали бы поглядывать на таких знатных людей, как Эшуорты, но все переменилось, когда Айви вышла замуж за Саймона де Бурга, маркиза Харроу.

Холли впервые увидела Колина Эшуорта, графа Дрейтона, на свадьбе сестры; в последние месяцы они встречались еще несколько раз. Каждая встреча оставляла ее в замешательстве и запоминалась лишь напряженным молчанием, неловким обменом любезностями и полной уверенностью в том, что этот человек вряд ли даже замечает ее. Но была еще одна встреча — несколько недель назад. Внутри у Холли все замирало при воспоминании о том, как они случайно оказались наедине в будуаре Айви. Граф подвел ее к окну, выходящему в сад, подошел к ней сзади так близко, как не подходил ни разу, и начал шептать ей что-то прямо на ухо. На мгновение колени у Холли подогнулись, потому что было что-то в его позе, его поведении, даже нерешительности, что заставило ее подумать, будто он вдруг стал к ней неравнодушен.

Слегка скривив губы, Холли отогнала от себя эти воспоминания. Граф всего лишь спросил ее о том, известен ли ей сорт самшита, обвивавшего беседку, на что она дала отрицательный ответ.

Виктория совсем не по-королевски хлопнула себя по бедру, а затем подперла рукой талию.

— Ну? И что ты о нем думаешь?

— Граф — очень… вежливый джентльмен. Он может свободно вести беседу на любую тему…

— Да нет, я не о нем! Не о Колине Эшуорте, — пояснила Виктория. — Я имею в виду жеребца.

— О! Да, разумеется! М-м-м… У него отличные пропорции… Блестящая шкура… ясные глаза… он умеренно потеет при движении, запах пота здоровый… у него крепкие мускулы… Волосы за копытами жесткие, походка уверенная… Он высоко поднимает голову и… — Холли указательным и большим пальцами приподняла верхнюю губу жеребца. Тот в ответ попытался прикусить ее руку, и она поспешно отдернула ее. — Зубы у него ровные, хорошего цвета. Я бы сказала, что это отличный конь. Изумительное животное — именно таких жеребцов выращивают Эшуорты.

Уильям, нахмурившись, опустил взлохмаченную голову и посмотрел себе под ноги. Не успела Холли догадаться, чем вызвана столь странная реакция, как Виктория нахмурилась и махнула в воздухе затянутой в перчатку рукой.

— Да-да, в один прекрасный день он обещает стать чемпионом в бегах. Но можно ли о нем сказать, что он — самый необыкновенный, выдающийся конь? Он лучше других в своей породе? Он… — Подойдя к Холли, Виктория погладила морду жеребца. — Появляется ли у тебя чувство благоговейного страха, когда ты стоишь с ним рядом?

— Боюсь, я не понимаю…

Рука Виктории потянулась в ее сторону.

— Я думаю, что нет. И все потому, что это не тот самый жеребец, которого подарил мне герцог Мастерфилд. Этот конь… — Она кивком головы указала на жеребца, — самозванец. Возможно, его подсунули, когда Уильям и остальные конюхи тренировали моих лошадей в Грейт-парке.

Холли украдкой покосилась на высокие каменные стены, окружавшие загон, и вспомнила железные ворота, охраняющие вход в королевские конюшни.

— Неужели это возможно? — спросила она у Уильяма.

Бледное лицо конюха покраснело.

— Если это случилось в парке, мисс, то боюсь, что да, — проговорил он в ответ. — Мы действительно целой толпой выезжали в парк позавчера. Грумы, тренеры, несколько молодых парней… Мы вывезли с собой дюжину лошадей, и некоторые из них были из конюшни Эшуортов. Они все очень похожи — темная шкура с черными гривой и хвостом и знаменитые звезды на лбу, какие есть у всех лошадей Эшуортов.

Он провел большим пальцем по белой отметине между глаз скакуна.

— То есть там царила полная суматоха?

— Да нет, мисс, никакой суматохи, но люди были очень заняты. Дело в том, что одновременно тренируют не всех лошадей. И я предполагаю, что кто-то прячущийся среди деревьев украл жеребца ее величества, когда тот ждал своей очереди на тренировку, и подменил его на другого.

Холли хотела было что-то сказать, но Виктория опередила ее.

— Спасибо, Уильям, — кивнула она. — Этого достаточно.

Конюх поклонился и увел жеребца, а королева с Холли вышли из загона и вернулись в гостиную. Виктория подошла к окну, выходящему на загон, и подбоченилась.

— О, если бы этот человек не был сыном герцога, разве не вышла бы я сразу ему навстречу и не обвинила напрямую в конокрадстве?!

Рот у Холли открылся от изумления.

— Не может быть, чтобы вы подумали, будто…

— Подумала, конечно! — перебила ее Виктория. Отойдя от окна, она сорвала с рук перчатки и принялась постукивать ими по ладони. — Кто лучше других может оценить потенциал жеребца, как не человек, который его вырастил, то есть не герцогский сын? Насколько я понимаю, Колин Эшуорт связан родством с твоей семьей, но я надеюсь, что мое предположение тебя не обидит.