— Что вы делаете?

Холли, занервничав, опустила на него глаза, в которых вспыхнула тревога, когда он обошел Мэрибель и взял ее за талию.

— Нам с вами пора поговорить.

Холли попыталась оттолкнуть его.

— Отпустите меня!

— Нет, моя дорогая, вам надо слезть с лошади.

— Не смейте меня так называть! Я никакая вам не дорогая!

Холли охватила паника, и от этого ее голос зазвенел. Лорд Дрейтон снял ее с седла, но, опустив на землю, не отпустил. Несколько мгновений он удерживал ее на месте, чтобы она была там, где ему хотелось, откуда она не могла бы убежать. Скоро они зададут друг другу немало вопросов, на которые придется давать ответы, но сначала…

Когда Колин наклонил к ней голову, все его чувства обострились, его тело нырнуло в море аромата ее кожи и волос, а когда их губы соприкоснулись, он застонал — удовольствие снова обнимать ее причиняло ему почти физическую боль.

Сначала тело Холли оставалось напряженным. Но когда его язык раздвинул ее губы, она прильнула к нему, обвила руками его шею, приоткрыла рот. Желание закипело в нем, забурлило в его чреслах, распахнуло его сердце, и несколько мгновений Колин наслаждался тем, что может прижимать ее к себе, словно она принадлежит его рукам, принадлежит ему. Он пил ее, вдыхал ее и проглатывал ее тихие нежные всхлипывания.

Раздавшееся за деревьями ржание заставило Колина прервать поцелуй, поднять голову и вспомнить, что они — спаси, Господи! — находятся на общественной дороге и, хотя лошади немного скрывают их от посторонних глаз, какой-нибудь всадник может оказаться рядом с ними в любое мгновение или с полей кто-то приметит их.

Да даже Джеффри может почему-нибудь вернуться.

Холли смотрела прямо на него, ее влажные губы чуть приоткрылись, а грудь поднималась и опускалась в такт его учащенному дыханию.

— И что теперь? — спросила она.

В самом деле… Теперь, когда завеса начала медленно приподниматься, чтобы открыть правду, скрывавшуюся за правилами приличия, костюмами и ложью, как им вести себя дальше?

— Полагаю, я могу вам кое-что показать, — сказал Колин. — Потому что я больше не верю в то, что вы можете просто уехать.

Холли слегка поморщилась.

— Вы хотите, чтобы я уехала?

— Нет, черт возьми! Но когда вы увидите то, что я покажу, вы тут же уедете. У вас нет выбора: вы должны досмотреть эту пьесу до конца.

— Пьесу? — недоуменно переспросила Холли.

— О да! — тихо подтвердил он. — В которой каждый из нас играет свою роль, не так ли?

— Да, — беззвучно произнесла Холли.

Она опустила глаза, и длинные ресницы отбросили на ее щеки голубоватую тень.

Колин взял ее за подбородок и приподнял его.

— Давайте договоримся ни о чем не судить с уверенностью, пока мы не узнаем все подробности, — предложил он.

Мисс Сазерленд подняла на него взгляд, в котором Колин увидел твердость, давшую ему ответ на все его вопросы.

— Вы достаточно сильны или правда может напугать вас?

— Я не испугаюсь, — без нотки сомнения ответила Холли. На ее лице появилось выражение спокойной уверенности. — В конце концов, я не сделала ничего плохого и… могла бы даже помочь вам.

Ее невозмутимость поразила Колина, хотя на его губах появилась улыбка — ироническая, сожалеющая. Колин отпустил ее подбородок и отступил назад, чтобы сдержать искушение вновь обнять ее.

— Да, но в этой пьесе невинность не всегда бывает вознаграждена, а подлость часто остается безнаказанной.

— Одни загадки… — Холли приосанилась. — Почему бы вам не показать мне наконец, что же вы прячете? Хотя должна признаться, я почти уверена, что знаю вашу тайну.

Торжествующий блеск ее глаз, ее тон говорили сами за себя. Колину оставалось надеяться лишь на то, что следующие несколько дней не погасят этот огонь.

— Ждите здесь, — попросил он и направился к деревьям.

Холли прислонилась к боку Мэрибель, когда Колин исчез в зарослях. Она почти не думала о том, куда он ушел и зачем. События неожиданно начали разворачиваться с ошеломляющей быстротой, и она уже не чувствовала большого желания узнать правду: ей оставалось только ждать, наблюдать и узнавать. Мэрибель повернула к Холли голову, чтобы посмотреть на нее одним бархатным карим глазом, и Холли почувствовала, как ей хорошо под надежной защитой ее спины, изгиба мускулистой шеи.

Но не было рядом той стены, которая могла бы защитить ее от чувств к Колину; ничто не могло сдержать дрожь в ее губах, остановить бешено бьющееся сердце, заставить ее забыть о том божественном ощущении, когда его тело прижимается к ее телу, а его губы касаются ее губ…

Треск ветвей оторвал ее от размышлений. Отойдя от Мэрибель, Холли стала всматриваться в тенистые заросли. Сначала она увидела его золотые волосы, четко выделявшиеся на фоне листвы. Лицо у Колина было угрюмым, когда она поднял руку, чтобы убрать мешавшие ему ветки. Тут рядом с его плечом мелькнула звезда — или ей только показалось. Наклонившись чуть вперед, Холли увидела, что это вовсе не звезда, висящая в воздухе, а белая отметина на лбу лошади — отличительная черта всех эшуортских лошадей. Когда раздался очередной треск веток, скакун Колина, Кордельер, запрядал ушами, переступил с ноги на ногу и тихо заржал.

В ответ ему раздалось ржание другого животного. Зеленые ветви расступились в стороны, как театральный занавес, и Холли увидела коня. Намотав веревку, которая была привязана к его сбруе, себе на руку, Колин вывел его на дорогу, а затем обошел вокруг него. Они остановились в нескольких футах от Холли. Их глаза встретились, но лорд Дрейтон не промолвил ни слова. Кордельер фыркнул. Мэрибель шумно выдохнула.

Холли перевела взгляд с Колина на стоявшего рядом с ним жеребца, и, казалось, все вокруг стихло. Даже стук ее сердца, до этого мгновения раздававшийся у нее в ушах, стих.

— О!.. Боже правый!.. — У Холли перехватило дыхание.

Она не могла сказать, что именно в этом животном, которое сейчас трясло головой, вырывая у Колина веревку, отличало его от любого другого лоснящегося, мощного, породистого коня. На вид он действительно очень походил на того жеребца, которого Холли видела в конюшне королевы Виктории, и был схож с Мэрибель, Кордельером… И все же…

— Это он… Это… — сбивчиво заговорила было Холли, но тут же замолчала, потому что ее голос показался ей слишком громким в наступившей тишине. — Жеребец… — прошептала она.

Уголок рта Колина дернулся.

Холли пыталась глубоко дышать, чтобы унять охватившее ее волнение, которого она еще мгновение назад даже не замечала.

— Так он действительно существует. Королева не ошиблась.

Колин молчал и не двигался, но стоял, чуть согнув колени, словно был готов отскочить в сторону.

— Все это время он был у вас.

Правда должна была удивить ее, рассердить… Ей так хотелось, чтобы лорд Дрейтон был невиновен в похищении жеребца. Да что там — еще утром она действительно верила в его невиновность! И вот настало это мгновение — такое же неизбежное, как… она ощутила тепло в губах.

— Это вы забрали его, — просто сказала Холли.

— Забрал и спрятал, — проговорил граф.

— В долине?

— В долине, — подтвердил он. — Он был там до этого утра, почти до рассвета. А потом я перевел его в другое место.

— Из-за меня…

— Из-за того, что вы самая настойчивая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Более упрямая, чем даже моя сестра.

Мысли Холли понеслись вскачь. Они с Колином только что сделали друг другу признания, от которых нельзя было отказаться, невозможно было игнорировать. Он взял — украл — жеребца из конюшни королевы. Колин Эшуорт, граф Дрейтон и наследник герцога Мастерфилда, оказался ничем не лучше обыкновенного конокрада.

А она с этим конокрадом целовалась. Причем не один раз, и, будь у нее шанс, она с готовностью повторила бы это. И намерена довериться этому человеку и поехать с ним в Девоншир, не потолковав с королевой, что делает ее столь же виновной, как и он. А возможно, ее вина была даже больше, потому что она дала обещание, клятву.