— Если я смогу каким-то образом оказать вам и вашим сестрам помощь в покупке лошади, вам стоит только попросить, мисс Сазерленд, — промолвил лорд Дрейтон.

— Еще раз благодарю вас, сэр.

Приподняв бровь, Холли смело встретила его насмешливый взгляд и повысила свою ставку, надменно присев в реверансе, который был скорее негодующим, чем уважительным. Каждая частица ее тела демонстрировала гордость и равнодушие, которые непременно огорчили бы его, если бы это не было именно такой реакцией, на которую он рассчитывал. Но даже несмотря на это, его чресла заныли, когда Холли пошла прочь, махнув своими юбками.

— И где же вы двое были? — раздался голос Стюарта Бентли от арки, соединяющей два крыла конюшни. Спустя мгновение он вышел на солнечный свет. — Похоже, вы с нашей милой мисс Сазерленд встали очень рано, не так ли?

Колину не понравился ни тон Стюарта Бентли, ни его двусмысленный нахальный взгляд.

— Она— наша гостья, Бентли, — промолвил он в ответ. — А я часто выезжаю поутру на верховую прогулку с гостями. Особенно с такими, которые обладают такими же выдающимися талантами к верховой езде, как у мисс Сазерленд.

Бентли подмигнул ему и похлопал хлыстом по начищенному до блеска голенищу правого сапога.

— Это и все таланты, которые у нее есть? — спросил он.

Колина охватила безумная ярость. Чувствуя, что кровь закипает в его жилах, он выхватил у Бентли хлыст. Его первым желанием было отходить того этим самым хлыстом, и лишь несколько успокаивающих вдохов и усилие воли удержали его. Вместо этого он сгибал хлыст руками до тех пор, пока обтянутое кожей дерево не сломалось.

Треск умерил его гнев, он стал чуть спокойнее, но все еще тяжело дышал и дружелюбия к Бентли не испытывал.

— Мисс Сазерленд — родственница близкого друга нашей семьи, — спокойно промолвил он. Бентли попятился к стене конюшни и, подняв глаза на Колина, с трудом сглотнул. — И я не потерплю подобных разговоров ни о ней, ни о любом из наших гостей. — Протянув Бентли обломки хлыста, лорд Дрейтон сделал два шага по направлению к нему. — Понятно?

— Вполне. — Бентли потер себе шею. — Да я ничего плохого не имел в виду, старина. Это шутка, ничего более.

Такая же, как и вчера, когда он подкатывал к мисс Сазерленд во время демонстрации лошадей? Колин по-прежнему сгорал от желания узнать, что Бентли говорил ей, но он не доставит тому радости, задав вопрос об этом. На скаковом круге и в клубе «Жокей», где их связывают общие дела, они коллеги, даже союзники. Но друзьями они не были никогда.

— Дурные у вас шутки.

Бентли быстро закатил глаза.

— Похоже, что так.

Колин кивнул на черный камзол Бентли для верховой езды.

— Прикажу, чтобы вам оседлали коня, — сказал он. — Вашего или одного из моих?

Готовясь к скачкам, Бентли привез сюда несколько своих породистых скакунов, а вместе с ними — и своего собственного коня.

— М-м-м… Кажется, я передумал: больше не хочу ездить верхом. — Оттолкнувшись от стены, он стал пробираться к дорожке, чтобы поскорее уйти. — Может быть, чуть позже.

— Скажите мне когда, и я присоединюсь к вам, — сказал лорд Дрейтон.

Бентли, само собой разумеется, заверил Колина, что непременно так и поступит, однако граф был готов поставить на кон немалую сумму денег, что возможность их совместной прогулки равна нулю, во всяком случае, в этот день. Конечно, он переиграл. Его ответ на замечание Бентли был быстрым и резким, и это не доставляло лорду Дрейтону никакого удовольствия. Более того, можно было сделать вывод, что он так и не научился контролировать свои эмоции, которые охватили его несколько месяцев назад, когда он познакомился с Холли Сазерленд.

Теперь, как и тогда, он не смог бы объяснить с логической точки зрения непреходящее желание заключить ее в свои объятия — желание, которое превращало его из выпускника Кембриджа в пещерного человека. Ее. Здесь. Сейчас.

Но если даже тогда у него была причина не делать этого, то сейчас таких причин стало в десять раз больше. Потому что он стал конокрадом, который выбрал себе в жертву саму королеву.

А это уже можно назвать государственной изменой.

Нет, Холли Сазерленд не для него. Но — помогите ему, небеса! — если даже он не может ее получить, то будь он проклят, если позволит этому фату Стюарту Бентли флиртовать с ней и добиться своего, хотя, без сомнения, тот об этом и не мечтает. Куда ему?

— Но наверняка ты расспрашивала его.

— В самом деле, утром вы провели вместе столько времени! И если ты не задавала ему вопросы, то о чем вы вообще разговаривали?

Взяв с туалетного столика жемчужную брошь, Холли взвесила ее в руке. Такая гладкая, круглая, в простой золотой оправе — такая безупречная. И чистая. В последние два дня были мгновения, когда Холли мечтала о том, чтобы ее жизнь была такой же незапятнанной, как и этот жемчуг, без обмана и подозрений, без преступлений, которые необходимо расследовать, и преступников, которых надо найти.

Прежде она рисовала в своем воображении возбуждение и интриги, а не клубок чувств, которые смущали ее и лишали желания продолжать миссию. Да, но брошка, напомнила себе Холли, была подарком Виктории — одним из многих. Она зажала ее в руке. Если девушка моложе ее может управлять страной, то Холли не должна отказываться от небольшой роли, которая поможет удержать корону на голове этой, в сущности, еще очень юной девчонки.

Но этим утром Холли почти забыла о своей миссии. Прошлой ночью она в одиночестве прокралась в конюшню, чтобы поискать украденного жеребца. Конечно, едва ли бы кто- то стал прятать уведенного из королевских конюшен коня в частных денниках герцога Мастерфилда, однако проверить это было необходимо. Но этим утром все мысли о пропавших жеребцах улетучились у нее из головы, особенно когда из-под ног ее коня вылетали комья земли, ветер трепал ему гриву, и ее сердце неистово билось в груди от того, что такой лихой наездник мчался галопом рядом с ней. Наездник, находящийся под подозрением.

Холли разжала кулак. И, взглянув на собственное отражение в зеркале, удовлетворенно кивнула. Ее волосы были уложены так, чтобы продемонстрировать все их преимущества: шпильки удерживали на макушке рыжую корону, а нежные подпрыгивающие кудряшки рассыпались по плечам. Ее платье с большим декольте и завышенной линией талии было сшито по последней моде Парижа и Лондона. Украшения у Холли были дорогие, но немногочисленные и простые: серьги и брошь одного стиля. Этот гарнитур она дополнила шелковой шалью лазурного цвета, которую набросила на плечи. Холли повернулась к сестрам.

— Этим утром я не задавала ему вопросов, — произнесла она в ответ на вопрос Айви. — Я решила, что будет лучше, если наша беседа потечет по естественному руслу.

— И?..

Уиллоу надела длинные, до локтя, вечерние перчатки и разгладила скользящий атлас. Конечно, этим вечером Холли выглядела безупречной леди, но ее младшая сестра была сущим ангелом в платье нежно-розового цвета, отделанном бархатом и жоржетом. Три старшие из сестер Сазерленд всегда считали Уиллоу самой красивой из них, и этим вечером, без сомнения, она похитит сердце каждого мужчины, пришедшего на бал у Эшуортов.

— О чем же вы говорили?

Айви отвернулась от вращающегося зеркала, в котором тщательно изучала свое отражение, пытаясь убедить себя, что ее интересное положение еще не заметно. Она выжидающе наклонила голову.

— Мы говорили о лошадях, — ответила Холли. — И еще о науке. Кстати, лорд Дрейтон сделал весьма примечательные наблюдения о племенной работе. Он поручает ее только специально нанятым людям. И его усилия направлены не только на развитие скачек, но и на то, чтобы выращивать новые поколения лучших жеребцов. Болезни, травмы… он надеется совладать с этими бедами, подчинить их себе, и в один прекрасный день — это самое замечательное из того, что он мне сказал, — его открытия, возможно, помогут людям.

Холли остановилась, чтобы перевести дух, и… замолчала. Айви и Уиллоу смотрели на нее с таким видом, словно она лишилась рассудка. Холли быстро поняла, что их поразило не то, что она говорила, ведь они часто обсуждали научные открытия, особенно после того, как Айви вышла замуж за Саймона. Нет, дело было в том, как она говорила, ведь ее голос звенел и поднялся выше почти на октаву.