И использовали их самым наглым образом.

Администратор тоже давно изучил эти лазейки. Знал все вопросы, которые возникнут “из зала”, “от подчиненных”. Последняя фишка была такая — какой-то из журналистов-блогеров публиковал у себя на сайте вопрос. Просто открытый вопрос, в стиле: “а вот если бы я мог задать вопрос, то он бы был такой…”. И через минуту кто-то из сидящих за столом умудрялся его задать. Свободный мир, свободные люди. Каждый зарабатывает как может (да-да, именно зарабатывает, потому что от широкой общественности пресса легко скрывала тот факт, что есть теневая такса на подобные выходки, так сказать — пенсионная страховка).

Но Администратор в большинстве случаев знал о наличии такого вопроса даже раньше, чем тот, кто его чуть позже задаст. И группа спич-райтеров, которую на это время он “занимал” у пресс-секретаря Агентства, к этому моменту уже готовила ответ. Броский, яркий, короткий. Не дающий ни малейшего шанса никому обвинить Агентство и лично Администратора в незнании, неподготовленности или в неуверенности.

Глава “Оперативной группы контроля за процессом терраформирования” (иными словами, начальник контролеров) как раз заканчивал:

— Подытожу. Этот год скоро можно будет назвать переломным в нашей работе. Мы официально подтверждаем, что база NASA завершила терраформирование первых четырех квадратных километров, в приведенных цифрах. Так что они оказались пионерами, заработавшими свой первый квадратный километр. По согласованию с правительством США, как вы знаете, мы не выплачиваем НАСА денежных компенсаций, только территории. Могу лишь подчеркнуть, что американцы в очередной раз подтвердили свое умение эти новые территории завоевывать.

Контролер сделал паузу и слегка усмехнулся. Шутка была приготовленной. Могла не понравится правительству за океаном, но была нужна — чтобы сгладить у остальных горечь потери лидерства. Как только появились первые, хоть и слабенькие результаты, все сразу усложнялось в сотни раз.

— Вплотную приблизились к своей первой “монете” весом в один квадратный километр также две частные американские компании и русская национальная экспедиция.

Однако от имени Контролеров хочу выразить уверенность, что в этом году мы получим и более значимые результаты. Все мы. Пока на нашем счету четыре километра, но остается еще почти сто сорок пять миллионов. Есть над чем потрудиться.

Контролер замолчал.

Администратор кивнул.

— Теперь, если у кого-либо есть вопросы, прошу их задать.

Хуже всего было то, что это совещание, расширенное, на полсотни человек, проводилось с представителями национальных программ, либо участвующих в гонке, либо занимающихся поддержкой разных частных компаний в этой области. Поэтому вопросы эти люди могли задать самые неприятные. И он не мог их даже уволить, они ему не подчинялись.

Оставалось надеяться, что и в национальных программах тоже найдется кто-нибудь, кто потом приструнит излишне зарвавшихся в попытке срубить по легкому денег.

На то, что это хоть кого-то остановит от самих вопросов, он даже и не надеялся.

— Помощник сенатора Майкла Глосс, если позволите…

Администратор устало кивнул. Как в национальную программу Америки попал сенатор, столь яро ставящий палки в колеса Агентству, он не знал. Догадывался, сколько это тому стоило, но не знал наверняка. Знал другое — с этим договариваться было бесполезно. Потому что его задачей с самого начала было даже не остановить саму программу, но вот точно уж поменять людей, что ею руководят. Взять Агентство под контроль. А вместе с ним и все денежные потоки. За этим сенатором стояли те самые люди, что в свое время стояли за одним из сотрудников Агентства, ныне покойным. И только это держало их всех в состоянии холодной войны, не переходящей в открытую. Знание, как далеко может зайти каждый, чтобы отстоять себя.

Но время шло, количество денег, крутящихся вокруг программы, все увеличивалось, контроль за этими деньгами практически невозможно было осуществить — просто не было такой наднациональной структуры, кроме самого Агентства, которая могла бы хоть как-то влезть в эту тему. А любые национальные законы были как сито для удержания воды. Капиталы, заинтересованные в участии в проекте, просто перетекали из одного банка в другой, из одной страны в другую.

В конце концов, даже сейчас формально существовал “планетарный банк Марса”, не подчиняющийся вообще никому, кроме Агентства. И, при этом, обогнавший по размеру активов под сотню государственных банков из тех, что помельче.

Но заткнуть шавку сенатора он не мог. Придется дать ей здесь возможность хоть немного погавкать. Холодная война на то и холодная, чтобы уметь улыбаться прямо в лицо врагу, не вызывая при этом ни малейших подозрений у прессы.

— Нас интересует, почему Агентство считает, что в праве единолично распоряжаться ресурсами Земли, практически бесконтрольно. И почему переделка Марса поставлена на первое место. Почему, например, не облагородить сначала полюса нашей собственной планеты? В Марсианскую пыль ежегодно закапываются миллиарды долларов, и их никто потом не найдет. И это в то время, когда на планете по-прежнему голодают люди, тогда, когда правительство страны вынуждено постоянно принимать дополнительные меры по урезанию расходов на социальные нужды американцев. Сенатор Глосс последовательно выступает за введение дополнительных мер контроля за…

Администратор, на правах ведущего, мягко отключил микрофон помощника сенатора, и мягко, по отечески, улыбнулся:

— У вас, я так понимаю, выборы скоро, — сказал он. Смех в рядах журналистов отчетливо показал, что он выбрал правильную интонацию. Все-таки глупость, даже на самом высоком уровне, процветала. Надо было делать глупостей меньше, чем соперники, и все будет хорошо. — Но позвольте все-таки ответить на ваш вопрос по существу.

Администратору не нужны были помощники, чтобы ответить на вопрос почему. Или зачем. Он знал, что хотят услышать люди. Они хотят лозунги, флаги, за которыми можно идти. Всем давно уже все равно, куда идут большие деньги — они все равно идут мимо. Но вот под каким флагом это делается — вот что важно. Хотя пресс-группа тоже помогала, пусть и неожиданным образом. Сейчас они слали информацию о финансовых расходах самого сенатора.

— По поводу полюсов подискутируйте лучше с лазурным побережьем, — начал Администратор, — думаю, многие французы будут против оказаться под водой, но это не совсем мое дело. По поводу того, куда лучше тратить деньги, такой вопрос тоже вряд ли стоит адресовать Агентству. Мы лишь исполняем решения принятые давным-давно правительствами многих стран одноврвеменно. Хочу лишь сказать, что лично по мне, так тратить деньги на будущее цивилизации все лучше, чем на новенький двадцати-четырех местный Боинг в частное пользование, лимузин с девушками от аэропорта до гостиницы, и частный кусок пляжа на каррибах.

Это была наживка в пользу блогеров, подарок от пресс-группы. Они за час раскопают, что к чему. И откуда у сенатора тот самый новехонький боинг, и сколько девок было у этого помощника в лимузине. Ничего личного, всего лишь напоминание, что не надо играть не в своей весовой категории. Помощника уж точно сожрут с потрохами, пусть сенатор и сумеет отбрехаться.

— Важно понимать, что для человечества Марс, это наподобие “прыжка веры”. Для людей — расселяться сначала по Земле, а теперь и по солнечной системе, это не то, что обсуждается, просчитывается, не то, от чего есть возможность отказаться вообще. Это основное положение нашего существования, догма. Назовите меня консервативным, но я не из тех, кто собирается восставать против догм целого вида. Мы должны завоевать Марс. Для людей, для цивилизации, для человечества. Мы должны доказать самим себе, что способны на это: начать самый глобальный проект для всего нашего вида, и успешно его выполнить, несмотря на все сложности, что могут возникнуть в пути. И еще, я лично считаю, что это единственное, ради чего стоит жить. И это единственное, ради чего я живу.