— Ладно, ладно, не стоит.

— Почему не стоит, господин лейтенант, ведь здоровый парень, отличный воин. Его бы сейчас сюда!

— Эй, не трави душу, комит. — Стилет крепко стиснул рукоять кинжала, помещённого в потайные ножны.

— Я так удивился, когда он отказался покидать остров. — Зулус скрестил руки на груди.

— Ненормальный, — почти прошептал венецианец и от неловкости стал рассматривать собственные ногти, — Ты видел его глаза?

— Да, и слышал, что он говорил, — печально ответил африканец. — Плам искренне верит, что может починить летающий замок и воздушную повозку Епона-матери.

— Ты видел его глаза?

— Много говорил о рабстве, — вздыхая, продолжал Чака, — собирается обучать туземцев владению мечом и стрельбе из огуречного самострела.

— Безумные глаза…

— Господин лейтенант, он ведь и вправду хочет лететь на замке людей-осьминогов во Францию, говорит, что будет там сражаться с повелителем рабства! Ему про него мама на Севере рассказывала…

— Успокойся, Чака. — Венецианец больше не смотрел на остров и отпустил рукоять кинжала. — Он свободный человек, пусть делает что хочет. Через полгодика или год мы всё равно туда вернёмся, думаю, папа римский захочет узнать побольше о летающем замке рептильных гуманоидов. И папу вряд ли обрадует, что И-Тить и Епона-мать сбежали. Пламен здорово рискует, оставаясь один на острове…

— Да, но, говоря по правде, риск для Плама что вино для капитана Будулая, — согласился зулус и впервые улыбнулся, — чем его больше, тем больше требуется.

— А с другой стороны, — продолжал рассуждать Стилет, — пока на острове наш человек, лучший человек, он будет держать ситуацию под контролем.

— Будем надеяться, господин лейтенант!

— Будем.

Одна из туземок, та, что повыше, ловко спустилась на куршею и кокетливо прошлась сквозь ряды гребцов. Сказать, что на неё смотрели с вожделением, значит соврать. Мысленно за неё дрались с безжалостным членовредительством в самом прямом смысле этого слова.

Девушка наклонилась к разуму Лысому и что-то шепнула на ухо. Голова гребца сделалась сиреневой от прилившей крови. Долго не задерживаясь, красавица отправилась навстречу зулусу. Голос её был очарователен.

— Господин барон приглашает господина лейтенанта наверх, — сказала она Чаке.

— Хорошо, я передам, — ответил африканец, — а меня?

— Нет, — улыбнулась прелестница, — но, когда барон уснёт, я могу прийти к тебе, воин.

Зулус потерял дар речи.

Гребцы налегли на вёсла с особой яростью.

— Разум Лысый, — тихо спросил разум Выдох, — что она тебе сказала?

Бывший начальник первого поселения уставился на соседа отрешённым взглядом.

— Никогда не поверишь…

— Ну что, пожа-а-алуйста!

— Выдох, ты только держись, ты только молчи, хорошо?

— Хорошо! Что?

— Она сказала: «Разумы, держите курс на свистящие сосны».

— Что?

Они оба уставились на туземку, а та заговорщицки подмигнула им одним глазом. И-Тить и Епона-мать не погибли и не сбежали, вот они! Значит, дело свистящих сосен будет жить. Скорость галеры заметно возросла.

— Молодцы, ребята! — крикнул зулус, ошибочно полагая, что команда старается выслужиться.

Что было потом? Слухи ходили разные… Одни говорили, что заговор вскрылся благодаря наблюдательному Стилету и осьминогоподобных повязали. Увидев, что духовные лидеры обезврежены, разумы-гребцы сникли и ничем себя не выдали. Рассказывают также совершенно иную историю. Якобы И-Тить и Епона-мать устроили на «Бёдрах Беатриче» настоящий бунт, гребцы под их командованием выбросили за борт Витторио дель Сико и Стилета, а зулус, мол, сам выпрыгнул и вплавь достиг берегов своей матери-Африки.

В любом случае достоверно одно — «Бёдра» добрались до пункта назначения и с них на берег сошли люди, внешне напоминающие гвардейца чёрных прыщей и барона Фиорены. Зулуса то ли на самом деле тогда уже не было, то ли на него не обратили внимания ввиду не особой важности персоны. Подумаешь, командует командой гребцов, ну и что с того?

Двух улыбающихся туземок встречающие не видели.

Спустя неделю после прибытия в Венецианскую республику человек, напоминающий Стилета, отправился в резиденцию папы с подробным докладом о миссии в синих водах Атлантики. Папа принял его один на один при закрытых дверях.

Спустя месяц все крупные ватиканские шишки заказали себе сосновую мебель.

То, что Стилет и Шакарра говорили о Пламене, было правдой. Он искренне радовался: огромная, как грелка Тора, летающая посудина не утонула и спокойно держалась на воде, будто плот или самый что ни на есть… корабль! Мамина сказка могла сбыться… Теперь у викинга в распоряжении целое племя отличных воинов, почитающих его за бога, готовых идти за ним хоть на край света. И никто не мешал ему, включая изнеженного дель Сико, и, самое главное, было на чём добраться до Парижа!

Мечты сбывались с невиданной доселе щедростью. Даже мамина сказка на какое-то время померкла, когда ОНА нашла его!

Она, чьи волосы не давали покоя усталому Пламену в пыльном Аль-Бенгази близ ливийской границы, чьи слова резали его самолюбие… Как здорово, что Евгения оказалась в числе пассажиров ганзейского когга! Момент их встречи был поистине незабываем…

Проводив всех, варвар втиснулся в длинную лодку рыбаков и погрёб к загалактической даче, нелепо громоздящейся в прибрежных водах. Дыра в обшивке словно зевала над водой, и он без проблем залез внутрь. Побродив по коридорам, заглянув во все комнаты и отсеки, нашёл то, что искал, — каюту с рулевым управлением, множеством приборов и густосталактических трансляторов.

Скиталец уселся в неудобное кресло и нажал первую попавшуюся кнопку. Сработала катапульта, его выстрелило в море…

Обучение началось. Вторая кнопка была продавлена и не работала. Третья включила песню о «заманчивых чешуйках» и «пикантных перепонках», он не дослушал…

Впоследствии нашлись способы включить и выключить двигатель, повертеться на месте, и вот оно долгожданное — взлететь и маневрировать!

Когда инопланетный корабль, сверкая, словно начищенный доспех, завертелся над многострадальной деревней, племя впало в состояние, граничащее с коматозным. Опустившись пониже, Плам выглянул из дыры и помахал им рукой. Все, включая коротышку-вождя, попадали ниц, зарывая головы в песок.

Викинг понял, что стал хозяином острова и островного народа. Теперь можно было лепить собственную армию. Что, собственно, он и сделал.

Через неделю в припаркованную на берегу посудину вошли обученные стрельбе кукумисами широкоплечие темнокожие мужчины в набедренных повязках из кожи морского окуня. Девушки провожали их напутственными песнями и плясками, сулящими победу и добычу. Последними на «дачу» взобрались Слейпнир, Евгения и Славянин. Двери, блеснув, закрылись за ними, и летающий объект покинул остров, растворившись в перистых облаках бездонного неба Атлантики. Прорезанные дыры были профессионально заделаны бамбуком и лианами. Ничего, сработало…

Система навигации корабля показала себя с лучшей стороны и позволяла безошибочно перемещаться в любую точку Земли, и не только — как-никак судно было межпланетного значения. Система настраивалась на цель путём устного расспроса штурмана. Таковым на этот раз являлся Плам. Он отдал чёткий и, как полагал, однозначный приказ — лететь до Парижа!

К сожалению, система пустилась умничать:

— В ПРЕДЕЛАХ ДОСЯГАЕМОСТИ ОБНАРУЖЕНО ТРИ ОБЪЕКТА С ПРОИЗНЕСЕННЫМ НАЗВАНИЕМ. ЗАДАЙТЕ ПОРЯДОК ПОСЕЩЕНИЯ.

Землянин напрягся, пытаясь вспомнить, какие Парижи и где, помимо известного всем и вся, могли бы располагаться…

— Ты ничего не путаешь, голос? — грубовато осведомился он, мысленно восстанавливая очертания Европы, рисуя границы и точки основных скоплений народа. — Мне в Париж надо, тот самый, я знаю, что это чуть ли не самый древний город…

— УТОЧНЕНИЕ ПРИНЯТО! радостно возвестила система и попросила пристегнуться. — СУДНО ПОКИНЕТ АТМОСФЕРУ В БЛИЖАЙШИЕ ТРИ МИНУТЫ.