— Готово, что ли? — с упавшим сердцем спросил Пройдисвет. — Получилось?

— Похоже на то, — ответил мистер Фельд без особых эмоций. Никто бы не подумал, что он достиг результата, ради которого трудился несколько недель, лишая себя сна и пищи. Жидкость в сосуде продолжала сгущаться, приобретая ртутный блеск. Мистер Фельд вытряхнул ее на ладонь, и она расползлась во все стороны, не стекая при этом вниз. Инженер скатал ее в шарик, помял и прилепил к столу. Полученную серебристую лепешку он стал растягивать, как тесто для пиццы, а потом подбросил в воздух. Она мягко спланировала на пол.

— Принеси мне скрикера, — сказал мистер Фельд.

— Я не люблю иметь с ними дело, Брюс, ты же знаешь.

— Ладно, я сам. — Мистер Фельд открыл металлическую дверцу с решеткой наверху. В темном чулане за дверцей кто-то противно заверещал, а Пройдисвет, наблюдавший сзади, заметил что-то странное в голове мистера Фельда. Она сплющилась на затылке, точно пластилиновая. Мистер Фельд, дернувшись, повернулся к Пройдисвету лицом, и от его улыбки лис содрогнулся.

Мистер Фельд держал на вытянутой руке большую клетку, взявшись за вделанное в ее крышку кольцо. В клетке, рыча, метался скрикер. Известно, что скрикеры не знают никаких эмоций, кроме злости, а боль им может причинить только голод — но этот, как показалось Пройдисвету, испытывал страх.

— Брюс, — сказал лис. — Мистер Фельд. Не надо, а?

— У меня нет выбора, — ответил мистер Фельд тем же гнусавым тоном, которым обычно диктовал. — Если я не сделаю того, что он требует, Этана мне не видать.

— Возможно, что ты и так его не увидишь.

— Будь что будет, — произнес гнусавый голос. Мистер Фельд надел толстые лосиные перчатки и взял инструмент наподобие длинных щипцов с петлей на одном конце. Скрикер, хотя и раненый — он потерял крылья в стычке с племенем диких волосанов у Рыкобурга — все еще был опасен.

Мистер Фельд отпер клетку ключом из колдовского железа и просунул щипцы внутрь. Скрикер обругал его на древнем скрикерском языке, азмамце.

— Катнантак! — вопил он. — Тав ватве гала гевтав ваткар нантак!

Но мистер Фельд уже накинул петлю ему на шею, выдернул его из клетки, сунул его себе под мышку и крутанул ему голову. Голова, чавкнув, отделилась от тела, и на шее проступила черная капля.

— Тавват! — прорычала голова. — Визгон ог зивтав ват!

Мистер Фельд положил ее на стол и накрыл полотенцем. Голова покричала еще с минуту и затихла. Тогда мистер Фельд поднес к столу мертвое тело и вытер шею лоскутом своего нового микроволокна. Черная клякса на материале зашипела, задымилась, и от нее пошел мерзкий запах, как будто сверлили зуб.

— Это испаряются масла, которые были у меня на руках, — объяснил мистер Фельд.

В самом деле, лоскут перестал дымиться. Скрикерская кровь, второе по ядовитости вещество во Вселенной, чернело на серебристой поверхности, но микроволокно на нее не реагировало. Главное достоинство микроволокнистых материалов, объяснил лису мистер Фельд, именно в том и состоит, что они не реагируют с другими веществами. Скрикерская кровь для них — все равно что пролитый кофе. Пройдисвету тоже, в общем, было все равно, но мистер Фельд смотрел на эту кляксу так, точно в жизни не видел ничего прекраснее, и напевал себе под нос:

— Тест на биорастворитель, — заговорил он потом более гнусаво, чем когда-либо прежде, — отрицательный. Молекулярного взаимодействия, на каком бы то ни было уровне не отмечено. Запиши это.

— Нет уж. Не стану я больше помогать тебе, рувин.

Пройдисвету нравился мистер Фельд. Рувины ему вообще нравились, и он предпочитал их феришерам, среди которых родился и вырос. Феришеры — существа одаренные, но мелочные и безжалостные, это потому, что они бессмертны. Только те, чья жизнь коротка, как у рувинов, способны испытывать жалость. Мистеру Фельду лис был к тому же благодарен за вызволение из костяной ямы, но он видел, что с его спасителем творится что-то очень нехорошее.

— Записывай! — процедил мистер Фельд. — Еще немного — и я у цели! Записывай! Ты не хочешь, чтобы я увиделся с Этаном?

— А что ты со мной сделаешь — голову мне оторвешь? Сам записывай!

Мистер Фельд выхватил у лиса тетрадь и начал строчить.

— Этан тут ни при чем, — сказал Пройдисвет. — Ты делаешь это, потому что тебе это нравится. Признайся: если сюда войдет Койот и скажет тебе, что работу можно прекратить, ты все равно будешь продолжать, так ведь?

— Разумеется, нет. — Мистер Фельд отвернулся, и лис увидел, что затылок у него еще больше сплющился. Весь инженер со спины выглядел как пластилиновая фигурка, которую прижали к стеклу, да так и оставили.

Железная дверь лаборатории со скрипом откатилась в сторону, и вошел Койот, одетый в полушубок из белого меха и такие же штаны. Капюшон был откинут, и на ярко-рыжих волосах блестели водяные капли.

— Работа кипит, я вижу? — воскликнул он. — Отлично! Превосходно! И как результат? Отлично, да? Превосходно? Очень хорошо, мистер Фельд. Скоро я получу нужное мне количество отравляющего вещества. Моя приятельница как раз работает над этим. Она уже нашла одну особу — особу, близкую к вашему сыну, как ни странно, — которая сможет достать мне это вещество. — Койот стукнул себя кулаком по лбу и подергал себя за волосы. — Я доволен, очень доволен, так доволен, что хочу вас наградить. С этого момента я освобождаю вас от службы, но боюсь, что не смогу дать вам полную свободу, пока мы не возьмем Накраюсветов и не захватим Лепечущий Колодец. Вам не нужно больше работать над системой транспортировки — теперь этим займутся мои механики.

Койот произнес свою речь вполне откровенно и с добрым чувством. Мистер Фельд взглянул на Пройдисвета и откашлялся.

— Ну, что я тебе говорил? — сказал лис, плюнув на пол.

— Видите ли… я очень близок к цели. Мне очень не хотелось бы бросать работу сейчас.

Койот кивнул.

— И ладно, вкалывай, если охота. — Он скривил рот в своей неподражаемой усмешке и добавил: — Хоть в лепешку расшибись!

Этан стоял посреди зеленого поля. Оно раскинулось вокруг него, как травяной веер. В том углу, который с точки зрения Этана выглядел прямым, торчала из зеленой травы круглая земляная горка.

— Привет, — сказал Этан, глядя через зеленый ромб на Дженнифер Т. Он только теперь сообразил, что стоит прямо за «домом», а она — на месте питчера.

— Привет. — Она озиралась вокруг с видом человека, ставшего свидетелем чуда. — Это ты сделал?

— Не знаю… Я вообще-то не собирался.

Последнее, что ему запомнилось, — это как он выпустил из рук горящую биту. Она горела не как огонь и даже не как электрический свет, а излучала холодное звездное пламя. Она начала светиться, как только он вслед за Тором двинулся из холма наружу. Не прошли они и нескольких шагов, как она вспыхнула ослепительно ярко, а потом все вокруг завертелось, и Этан ничего уже не помнил. Теперь они каким-то образом очутились на бейсбольном ромбе, в тени холма «Одуванчики».

Увидев поле, чудом расстелившееся у самого их порога, местные феришеры побросали теннисные ракетки и крокетные молотки. Оставив позади серый пустырь на месте своего бывшего ноля, они ныряли в новую густую траву. Они плавали в ней, как в воде, и катались по ней, и вздыхали.

— Этан Фельд, — крикнула Таффи от третьей базы, — нам нужна твоя палка, и срочно.

Бедный высохший Клевер лежал на питчерской горке. Этан содрогнулся, увидев его. Феришер походил не на живое существо, а на тряпичную куклу вроде той, с которой носилась Роза-Паутинка. Хотелось бы верить, что свежевыточенная бита Этана обратит этот процесс вспять, но сам Этан в это верил с трудом. Бита, может быть, и справится с такой задачей, а вот он — вряд ли.