Путники спешили так, что вокруг них клубилась снежная пыль. Холод обжигал Этану ноздри, в ушах стоял льдистый перезвон. Дженнифер Т. споткнулась о корень, и он нагнулся, чтобы ее подхватить. Что-то зашелестело, как будто разошелся занавес, и одна из ложных теней стала опускаться на них с Дженнифер Т. От нее веяло холодом и пахло, как от проржавевшей кастрюли. Этан вскинул руку, отгоняя ее, и осознал, что до сих пор держит в руке свою палку. Погрузившись в тень, палка задела внутри что-то твердое и в то же время упругое. Этан с мерзким чавкающим звуком выдернул ее назад, а тень сразу побледнела и отступила. Дженнифер Т., успев подняться, схватила Этана за локоть и потащила вперед. Пройдисвета не было видно. Этан оглянулся назад и с ужасом увидел другую тень. Она лениво поднималась к небу, а из ее шелковых глубин торчал белый кончик пушистого рыжего хвоста.

«Они схватили его», — подумал Этан. — И тут стоящую вокруг тишину нарушил рокот мотора.

— «Харли», — сказала Дженнифер Т. — Большой.

Они вернулись домой и стояли на обочине Клэм-Айлендского шоссе. Мотоцикл спускался с холма, направляясь к Беллингемскому парому.

— Как это мы сюда вышли? — спросила Дженнифер Т.

За мексиканским рестораном «Зорро» и причалом виднелась расплывчатая зеленая полоса материка. Выбравшись из Летомира, они почему-то оказались на южной оконечности Клэм-Айленда. «Харли-Дэвидсон» проехал к месту посадки на паром, и тут же послышался шум другого двигателя. На дороге показался смешной старенький автомобильчик, белый, но с красной крышей и отделкой. Около ребят он притормозил и остановился.

Мистер Хирон Браун опустил стекло и выглянул. Он удивился при виде Этана и Дженнифер Т., но совсем не обрадовался, это уж точно.

— Урок вам на будущее, — сказал он. Его глаза влажно блестели, и Этану показалось, что он сейчас заплачет. — Не слушайте старого дурака, когда Койот что-то проворачивает. — Слеза скатилась у него по щеке. — Подвел я их, бедолаг.

«Это я их подвел», — подумал Этан и сказал:

— Меня выбили.

— Нет, не вини себя. Ты сказал верно: ты совсем еще юнец. В былые, не такие уж давние времена, у нас была возможность учить таких. Натаскивать. Да что там! У. С. Грант[10] чуть ли не всю жизнь потратил, чтобы обрести наконец свой удар.

— Куда это вы? — спросила Дженнифер Т. Вслед за Брауном с холма спускался пикап, за ним маячил белый «кадиллак». — Уезжаете?

Безымянник признался, что едет домой.

— А где вы живете? — спросил Этан.

— Тут, в Середке, у меня нет постоянного дома. Последнее время живу в Такоме.

— Что это такое — Середка? — спросила Дженнифер Т.

— Середка-то? То, где вы находитесь. Тот мир, в котором вы живете.

Водитель пикапа потерпел пару секунд, а потом стал сигналить. Мистер Браун не обращал на него никакого внимания. Позади остановился еще один автомобиль, за ним третий.

— Значит… все кончено? — сказал Этан.

— Я теперь уже не так силен в мундологии, как раньше — это наука о Мирах так называется. Не помню, сколько наплывов у нас было в наличии, когда Койот начал свои пакости, и не могу сказать, сколько их осталось теперь. Но их и всегда-то было немного, даже и в лучшие времена, а Койот их давно уже рубит.

— Так что ж теперь — всей Вселенной пропадать?

— К этому всегда шло. Теперь это произойдет чуть быстрее, только и всего.

— Этан! Дженнифер Т.! — Женщина, сидевшая за рулем второй по очереди машины, опустила свое окно. — У вас все в порядке, ребята?

— Да, — хором ответили они. Это миссис Болдуин, их школьный секретарь. Ей, конечно, кажется странным, что они стоят на дороге у паромной пристани и беседуют с каким-то незнакомым стариканом в «кадиллаке».

— Кажется, я задерживаю движение. — Мистер Браун закрыл окно почти до конца. Он включил передачу, мотор прокашлялся и взревел. — Желаю хорошо отдохнуть, ребята — у вас еще все лето впереди.

— Погодите! — крикнул Этан. Другие водители, потеряв терпение, стали объезжать машину Брауна и спускаться вниз. — Нельзя ли — не могу ли я как-то это остановить?

— Ты не владеешь магией. И в бейсбол играть не умеешь. Ты, — мистер Браун взглянул на Дженнифер Т., — кое-что смыслишь и в том и в другом, но и только. И потом, вы совсем еще дети. Где уж вам остановить Рваную Скалу!

На это они ничего не могли возразить. Мистер Браун закрыл окно до конца и уехал. Ребята пошли к дому Дженнифер Т., до которого отсюда было ближе, чем до дома Этана. Шли они молча. О чем тут говорить, когда конец света вот-вот настанет? Этан с болью вспоминал о загубленном Белолесье и о феришерах, которых увели, чтобы переделать их в серых уродцев с черными крыльями. Кончик рыжего хвоста, исчезающий среди теней, тоже все время стоял у него перед глазами. Но ведь мистер Браун не сказал, что сделать совсем ничего нельзя, и Этана это ободряло. Остается, конечно, под вопросом, способны ли они с Дженнифер Т. сделать хоть что-нибудь.

Этан попытался представить себе, как рассказать отцу про феришеров и про Рваную Скалу. Мало что могло рассердить мистера Фельда по-настоящему, но он неизменно выходил из себя, когда люди утверждали, будто в мире существует нечто такое, что нельзя увидеть, потрогать и вообще как-то исследовать с помощью приборов и своих пяти чувств. Будто за пределами этого мира существует какой-то другой — например, тот, куда переселяются после смерти. Мистер Фельд считал, что люди, верящие в иные миры, просто уделяют недостаточно внимания этому. Он всегда говорил Этану, что доктор Фельд ушла навсегда, что все, делавшее ее такой чудесной и неповторимой, вернулось теперь в землю, чтобы распасться на элементы и минералы, из которых она состояла. Что это закон природы. Он даже слушать не захочет об эльфах, скринерах и тенях, которые оживают и уносят с собой в небо волшебных лис. Но Этан не знал больше никого, к кому можно обратиться за помощью. Он решил, что расскажет отцу исправленную версию. Да-а… Он-то расскажет, а доктор Фельд позвонит Нэн Финкель, психотерапевту, которая занимается Этаном на Клэм-Айленде. А Нэн Финкель со своими толстыми косами, такими длинными, что на них сидеть можно, мигом определит Этана в лечебницу для детей с нарушениями психики — тем все и кончится.

— Дженнифер Т., — сказал Этан, когда они уже подходили к дому Райдаутов, — знаешь что? Нам никто не поверит.

— Я тоже об этом думала.

— Но ты-то ведь знаешь, что это правда?

— Все на свете правда. — Дженнифер Т. плюнула на землю. Плевалась она так же профессионально, как играла в бейсбол. — Так Альберт всегда говорит.

— Я знаю. Слышал от него.

Между деревьями показался ветхий почтовый ящик с фамилией Дженнифер Т., весь изрешеченный пневматическими пульками. Им навстречу бежала одна из собак, большая и черная, с вывешенным, как флаг, розовым языком. На плече у нее ехал зеленый попугайчик.

— Расскажем старушкам, — сказала Дженнифер Т. — Они еще и не в такое поверить могут.

В доме Дженнифер Т. было две спальни. В одной помещалась Дженнифер Т. с близнецами Даррином и Дирком, в другой бабушка Билли Энн со своими сестрами Беатрис и Шамбло. Уборная примыкала к дому снаружи, и надо было выйти в заднюю дверь, чтобы попасть туда. На ферме постоянно обитало от семи до девяти собак, а кошки время от времени становились бедствием для всего острова. Входя в дом, вы оказывались в гостиной с тремя креслами-шезлонгами, такими большими, что в комнате кроме них помещался только маленький телевизор. Одно кресло было обтянуто красной клетчатой материей, другое — зеленой, третье — белой кожей. От нажатия специальной кнопки кресла вибрировали. Старушки, сидя в них, тоже вибрировали и читали любовные романы. Старушки были крупные, и кресла им тоже нужны были крупные. Их собрание любовных романов насчитывало семь тысяч пятьсот томов. Туда входило все, что написала Барбара Картленд, а также серии «Арлекин», «Зебра», «Силуэт» и «Дела сердечные». Стопки книжек в бумажных обложках доходили почти до потолка. Они загораживали окна, лишали света комнатные растения и периодически обрушивались на гостей. Островитяне, знающие о литературных вкусах бабушек Райдаут, приезжали на ферму среди ночи и сваливали на дорожку коробки и пакеты, набитые любовными романами. Благотворительность старые дамы отвергали, но книги принимали, считая, что заслуживают подобных знаков внимания, как старейшие жительницы острова. Если оказывалось, что подаренные книги они уже читали, они их перечитывали еще раз. Меньше всего в жизни их беспокоило то, что они могут узнать какую-то историю повторно.