Снова матросы радостно кричали. Взгляд вперед показал, что у него осталось самое большее две минуты в запасе, чтобы объяснить все, что он хотел.
— Теперь, что бы ни случилось, ясно одно: когда мы ударим «Сан Николас», будет несколько секунд до того, как что-либо произойдет. В течение этого времени дюжина людей, которых я отобрал, попытается забраться на его борт и перерезать каждый шкот, фал и брасс, до которого они смогут добраться. Это будет нелегко, но это возможно, потому что они не ожидают, что мы пойдем на абордаж. Фактически они будут ожидать, что мы спокойно утонем. Джексон — шаг вперед, и остальные встаньте рядом с ним. Вот они — эти двенадцать, и у них билеты на места в первом классе: остальные из вас должны подсадить их, если потребуется. После этого вы все можете присоединиться к веселью!
Они засмеялись и раздался хор голосов:
— Положитесь на нас, сэр!
— Прекрасно. Но никакого бесполезного риска. Если не сможете забраться на «Сан Николас», попытайтесь спастись. Вон те гамаки, сложенные там, будут плавать, и будет много обломков. Хватайтесь за что попадется и держитесь. Не оставляйте надежду, однако какое-то время придется подождать. Будет много дыма и много шума, и есть опасность, что вы примете друг друга за донов. Так что, — Рэймидж был рад, что он вспомнил об этом, — пароль «Кэтлин», а отзыв…
Черт, он не мог ничего придумать.
— Ник! — крикнул моряк.
— Очень хорошо, — усмехнулся Рэймидж: — Отзыв — «Ник». Но не «Старый Ник», пожалуйста!
— «Кэтлин»! — закричал матрос.
— Ник! — взревели остальные.
Рэймидж поднял руку.
— Рандеву — на шканцах «Сан Николаса»!
Снова матросы криками выразили свое одобрение.
— И помните: каждый фал, каждый брасс, каждый шкот! Увидели — режьте его! Не кидайтесь сперва на донов, сначала шкоты и брассы. без них корабль беспомощен, и тогда можно заняться и донами. И кричите — это напугает их. Кричите и режьте — и помните пароль!
— Кричать и резать! — взревели матросы. — «Кэтлин»! Ник! Кричать и резать!
Снова Рэймидж поднял руку, требуя тишины.
— Очень хорошо, матросы, время коротко. — Он поглядел на «Сан Николас» и, к удовольствию матросов, воскликнул: — Оно настолько коротко, что уже виден конец света! Так что некогда гулять, болтая о пустяках!
С этим он спрыгнул и подозвал Эдвардса.
— Разжигайте жаровни. Мешки с порохом должным образом смочены?
— Да, сэр, я пробовал некоторые на пламени свечи, как вы сказали. Считайте, что у меня теперь только в меру сыро.
— Тогда приступайте!
Скула правого борта «Сан Николаса» была похожа на стену большого дома с расстояния в сто ярдов. В подзорную трубу Рэймидж снова разглядывал бушприт испанского судна и утлегарь — вместе более восьмидесяти футов длиной и выступают из носа как огромная удочка. Большая часть длины бушприта, который был приблизительно семьдесят футов длиной и, вероятно, три фута в диаметре, находилась внутри корабля: он входил в корпус под острым углом, поддерживаемый носовой фигурой, и проходил сквозь палубу перед фок-мачтой. Утлегарь — более тонкое продолжение бушприта, был, вероятно, пятьдесят футов длиной и немногим более фута в диаметре.
План Рэймиджа был основан на одном существенном факте конструкции судна: поскольку фок-мачта линейного корабля, составленная из четырех секций одна над другой, располагается впереди, ее устойчивость спереди обеспечивают тросы, идущие от бушприта и утлегаря. Сломайте внешний конец утлегаря, и можете быть абсолютно уверены, что толчок обрушит находящуюся на самом верху фор-бом-брам-стеньгу; уничтожьте весь утлегарь, и, вероятно, фор-брам-стеньга тоже рухнет вниз. Сломите бушприт в том месте, где он не поддерживается носовой фигурой, и повалятся фор-стеньга и фок-мачта. Другими словами, целая мачта может свалиться за борт.
Этот дефект в конструкции судна объясняет, почему каждый капитан боится столкновения; особенно он боится, когда идет в линии ночью или в тумане, подойти слишком близко к судну впереди, так что его утлегарь или бушприт ударят гакаборт другого судна.
Это была, однако, весьма рискованная игра, и Рэймидж знал, что бесполезно пытаться вычислить, сможет или нет маленькая «Кэтлин» сделать эту работу, — именно поэтому он выбрал свою дюжину матросов. Но из-за огромной высоты испанского корабля, возможность его дюжины забраться на борт была под вопросом. Верхняя часть фальшборта «Кэтлин» впереди была на десять футов выше ее ватерлинии, а посередине судна — только на семь футов. Рэймидж выругался про себя: бывают моменты, когда размышления просто тратят впустую драгоценное время и усиливают сомнения. Бывают моменты — и это был один из них — когда ты копируешь быка, а не матадора: ты опускаешь голову и атакуешь.
Жаровни внезапно заполыхали, когда огонь охватил растопку, и заставили матросов с подветренной стороны кашлять и чихать. Дюжина Рэймиджа во главе с Джексоном собралась вокруг вант левого борта, сжимая в руках абордажные сабли, полупики, томагавки и мясницкие топоры.
«Сан Николас» был почти прямо впереди, такой огромный, что Рэймидж заставил себя отвести взгляд.
— Я хочу, чтобы вы привели ее к ветру на мгновение, мистер Саутвик, затем повернете на правый борт. Как только я дам команду, отпустите все шкоты и фалы. Удостоверьтесь, что реи развернуты, и готовьтесь бежать.
Старшине-рулевому он приказал:
— Держите прямо на «Сан Николас».
Он сунул блокнот в карман; вытащил пистолеты, убедился, что на полках достаточно пороха и засунул их обратно за пояс; потом наклонился, чтобы отстегнуть ремешок на ножнах метательного ножа в ботинке.
Когда он снова глянул на «Сан Николас», до него было только восемьсот ярдов или около того.
— Эдвардс! Дым, пожалуйста!
Эдвардс крикнул вниз в люк, и прибежали матросы, которые в деревянных кокорах несли картуши с порохом — каждый к своей жаровне. У самой ближней к носу Эдвардс вынул картуш из кокоры, срезал угол и осторожно вытряхнул часть влажного, слежавшегося пороха на горящую жаровню. Сразу же поднялись густые облака маслянистого желтого дыма.
Эдвардс нырнул скорее на подветренную сторону и, глядя на корму, крикнул:
— Как вам, сэр?
— Прекрасно, Эдвардс. Продолжайте с остальными!
Матросы быстро извлекали картуши, резали углы вытряхивали порох в жаровни. В течение минуты поднявшийся дым накрыл все судно, и Рэймидж перешел на наветренную сторону, чтобы хоть что-то видеть, в то время как матросы кашляли и задыхались от едкого дыма.
— Старшина-рулевой — переходите сюда и передавайте мои приказы: рулевым придется кашлять и терпеть это!
Красный глаз мигнул на носу «Сан Николаса», потом другой, когда выстрелили его погонные орудия, и клубы дыма поплыли перед большим кораблем. Раздался звук разрываемого холста — это ядра пролетели прямо над головой. Он считал секунды — испанцы, должно быть, перезарядили уже, но они не стреляли. Возможно, их смущал вид куттера. С того места, где он стоял, за дымом, идущим от жаровен, не виден был грот, и он предположил, что дым, вероятно, поднялся достаточно высоко, чтобы скрыть и топсель. Плывущее облако желтого дыма, подхваченное ветром, уже закрывало горизонт с подветренной стороны.
Саутвик пробрался сквозь дым с носовым платком, прижатым ко рту и носу, глаза у него были краснее, чем обычно, и он кашлял.
— Мы, должно быть, выглядим фантастически, сэр! Я представляю, как доны гадают, какого черта тут у нас творится! Я услышал, что несколько ядер прошли поверху, но это все.
— Они больше не стреляют.
Саутвик посмотрел вперед.
— Ну и здоровая же сука!
Рэймидж хмыкнул.
Саутвик указал на раковину левого борта.
«Капитан», поднявший все паруса до последнего квадратного дюйма, был уже на полпути между британской линией и «Сантиссима Тринидад». Пока они смотрели, на мачту «Капитана» взлетели и затрепетали на ветру сигнальные флаги.
— Джексон — сигнальную книгу! — крикнул Рэймидж, глядя в подзорную трубу. — Быстро — наш позывной и номер двадцать три! Мистер Саутвик, подтвердите! Ну, Джексон? Быстрее, ты!
