— Я слышал, что прекрасную маркизу отнял у вас «Аполлон», — добавил сэр Джон, как будто зная, его предупреждение достигло цели. — Однако капитан Ашер был превосходным хозяином. И как бы тесен не был «Аполлон», он все же предпочтительнее испанской тюремной камеры…

Старый дьявол не пропускает ничего, подумал Рэймидж, готовясь к новому нападению, в то время как Колдер вошел в каюту, но адмирал сказал светским тоном, словно хотел дать понять, что больше упреков не будет (по крайней мере пока):

— Ну-с, что привело вас сюда? Имеете вы какие-либо новости или депеши для меня?

Рэймидж не мог противиться искушению имитировать сухую, бесстрастную манеру адмирала.

— Новости, сэр. Адмирал Кордова получил приказ отплыть из Картахены с испанским флотом до 1-го февраля, чтобы достичь Кадиса. У него двадцать семь линейных кораблей, тридцать четыре фрегата и семьдесят транспортов.

Халлуэлл вскочил с кресла с восторженным восклицанием, пригнув голову, чтобы не удариться о бимс, но сэр Джон сохранял безразличный вид.

— Вы, кажется, весьма уверенны, Рэймидж. Откуда вы знаете?

— Я прочитал приказ адмиралу от морского министра, сэр.

Поскольку Рэймидж забыл, что сэр Джон ничего не знает о его побеге из Картахены, он был поражен эффектом своего простого ответа.

Колдер тут же сказал, не пытаясь скрыть насмешку в голосе:

— Это сам министр или адмирал показал его вам?

Рэймидж игнорировал его, вынув из кармана копию приказа, которую он сделал в хижине садовника, и перевод.

— У вас есть копия? — спросил сэр Джон недоверчиво.

— Да сэр — это копия оригинального приказа адмиралу Кордове, а это я сделал перевод. У меня не было времени, чтобы скопировать все вежливые фразы вначале и в конце, — добавил он, вручая перевод сэру Джону, который открыл его неторопливо и прочитал пару раз прежде, чем передать Колдеру.

— Я понятия не имею, что вы делали в Картахене. Когда вы отплыли?

— Ночью 30 января, сэр.

— Вы думаете, что флот мог отплыть первого числа?

— Да, сэр — он был настолько готов, насколько может быть готов любой испанский флот.

— Что вы делали по отбытии из Картахены?

— Я направился в Гибралтар и прибыл третьего числа. «Кэтлин» была возвращена и оказалась единственным судном — так что специальный уполномоченный — он был самым высокопоставленным офицером, кроме губернатора, — поручил мне командовать ею с приказом искать вас. Мы попали в левант, дующий сквозь Пролив, и должны были идти по ветру, а затем дрейфовать, таким образом я задержался по пути к точке рандеву.

Сэр Джон кивнул.

— Да, мы тоже испытывали затруднения из-за этого шторма Если шторм застиг испанцев в Проливе, могли они достичь Кадиса, вы полагаете?

— Нет, сэр, определенно нет!

— Вы, кажется, весьма уверенны, Рэймидж.

— Да, сэр: это был один из худших штормов, в каких я побывал. Даже с учетом того, что «Кэтлин» всего лишь куттер, я не думаю, что кто-то мог достичь Кадиса при такой погоде.

— Хм-м-м, — проворчал Колдер, — откуда вы знаете, что этот приказ, — он помахал переводом Рэймиджа, — не подделка? Или преднамеренная попытка ввести нас в заблуждение? Я не могу поверить, что испанцы разбрасывают приказы только для того, чтобы вы могли их прочитать.

Рэймидж, все еще озадаченный явной враждебностью Колдера, поглядел на сэра Джона, но лицо адмирала было по-прежнему бесстрастным.

— Я не знаю, сэр. Это могла быть подделка или преднамеренная попытка ввести нас в заблуждение. — Рэймидж старался говорить спокойно, и он чувствовал, что Халлуэлл — который должен быть значительно младше Колдера — также озадачен не столько вопросами, сколько тоном капитана.

— Но вы не считаете, что это так? — спросил сэр Джон.

— Нет, сэр. Адмирал Кордова сменил Лангару и остановился в одном доме в Картахене. Приказ был взят из запертого ящика его стола. У него не было ни малейшей причины подозревать, что кто-то прокрадется в его дом. И так как приказ не пропал, он все еще не знает, что кто-то видел его, уж не говоря о том, у вас теперь есть копия.

— И кто же прокрался в дом? — спросил Колдер.

— Один из моих моряков.

— Почему этого не сделали вы?

Смысл слов и тон были настолько оскорбительными, что Рэймидж вспыхнул, но сэр Джон чуть заметным кивком велел ему отвечать.

— Надо было проникнуть в дом адмирала Кордовы ночью и взломать замки. Моряк был прежде слесарем по профессии и, я полагаю, время от времени промышлял взломом. Он предпочел работать один. Было бы слишком опасно зажигать свечу, чтобы прочитать все бумаги, в доме, так что я ждал в сарае в саду — со свечой, пером и бумагой…

Сэр Джон прервал его:

— Рэймидж, у вас, очевидно, готов роскошный рассказ. Он прозвучит куда лучше во время ужина, так что присоединяйтесь к нам в пять часов. И дайте мне письменный отчет как можно скорее.

Рэймидж только повернулся, чтобы выйти, когда сэр Джон спросил:

— У вас нет никаких новостей о коммодоре Нельсоне?

— Нет, сэр. Они волнуются в Гибралтаре.

— Очень хорошо. — И затем добавил как бы про себя: — Я буду рад, когда Нельсон присоединится к нам. Если доны столкнутся с его фрегатами и транспортами… Колдер, дайте сигнал «Британии», «Барфлёр» и «Принцу Георгу» — я не сомневаюсь, что остальные мои адмиралы также захотят послушать рассказ юного Рэймиджа.

Когда Рэймидж возвращался на «Кэтлин», он понял, что за ужином, слушая историю о том, как обокрали дом адмирала Кордовы, соберутся вице-адмирал Томпсон, вице-адмирал Уолдгрэйв и контр-адмирал Паркер. Ни один из них, насколько знал Рэймидж, никак не был связан с судилищем над его отцом. У каждого могли бы свои мнения, но ни один не участвовал в вендетте. И, догадался он, вероятно, поэтому сэр Джон нарочно пригласил его на ужин: они были весьма влиятельными людьми во флоте и, вероятно, станут еще более влиятельными — и они (и сэр Джон тоже в их числе!) будут в состоянии составить собственное мнение о сыне «старины Пали-Без-Передыху»[11]. Ужин или, скорее, то, как он поведет себя во время него, может стать поворотный пунктом в его карьере. А он так устал, что у него столько же шансов воссиять в такой компании, как у зеркала на дне шахты.

Ужин прошел с полным успехом, и как только скатерть сменили и налили бренди, сэр Джон сказал Рэймиджу, что он купит «Ла Провиденсиа» как посыльное судно, и затем настоял, чтобы тот начал свой рассказ с того момента, как он захватил лишившийся мачт испанский фрегат.

Когда Рэймидж описал «подрывную шлюпку», Колдер немедленно прервал его, заявив, что это было варварской идеей, но был быстро утихомирен сэром Джоном, который указал, что, если говорить о жертвах, то результаты подрыва кормы судна порохом в шлюпке, были бы намного менее опасными для жизней и здоровья людей, чем если взорвать этот порох в пушках корабля, производящего продольный бортовой залп.

Описание того, как Джексон достал незаполненную Протекцию и вписал в нее имя Рэймиджа, вызвало комментарий сэра Джона:

— Жаль, что американский полномочный посол в Лондоне не может видеть эту Протекцию. Вы все еще храните ее?

Рэймидж похлопал себя по карману, и сэр Джон сказал сухо:

— Берегите ее — она может вам пригодится еще раз!

Как только он описал роль Стаффорда в проникновении в дом, Халлуэлл хлопнул по столу и воскликнул:

— Ну, сэр Джон, этот человек имеет право быть назначенным Главным Слесарем Флота Его Величества!

— Главным взломщиком, — поправил его сэр Джон. — Но я думаю, что мы оставим его с мистером Рэймиджем. Если бы он был у меня на борту флагмана, то я всегда беспокоился бы о замке на моем винном ящике!

Когда Рэймидж закончил свою историю, главнокомандующий потянулся, медленным, демонстративным движением поставил стакан с бренди на стол, и Рэймидж ощущал, что его настроение изменилось.

— Скажите мне, Рэймидж, когда вы решили заняться лишенным мачт испанским фрегатом, — спросил он обманчиво тихим голосом, — вам не приходило в голову, что вы не повиновались приказу коммодора?