Когда стук раздался, оба они подскочили нервно, а затем стыдливо усмехнулись, глядя друг на друга. Джексон держал оловянную кружку над пламенем свечи и загораживал слабый свет своим телом, покуда Рэймидж быстро открывал дверь. Стаффорд проскользнул внутрь и подмигнул, когда Джексон снял кружку и хижина осветилась. Он вручил Рэймиджу маленькую связку бумаг.
— Никаких проблем, сэр. Все в верхнем ящике. Только писчая бумага, перья, бутылка с чернилами воск для печатей, свеча и песочница в других ящиках.
Рэймидж поспешно проглядел письма, стараясь складывать их в правильном порядке. Все были запечатаны красным воском и на нескольких стоял гриф Морского министерства. Первые два были обычными письмами, направленными предшественнику Кордовы Лангаре с сообщением, что в его запросе большего количества канатов отказано, поскольку их нет в наличии, и он должен будет обойтись тем порохом, который имеет, потому что, хотя министр знает, что порох «несколько несовершенный по качеству», но это лучший из того, что может быть получен. Третье письмо, адресованное Кордове и подписанное Лангарой в его новой роли морского министра, было кратким, и после обычного вежливого введения, в нем было сказано:
«Его Католическое Величество приказал Морскому министру, что, по воле Его Королевского Величества, флот под Вашей командой должен закончить свой ремонт со всей поспешностью и отплыть под Вашей командой из Картахены самое позднее к 1-му февраля, чтобы присоединиться к кораблям Его Католического Величества в Кадисе, каковые Вы также возьмете под свою команду. Приказы в Кадис посланы, гарантируя, что эти суда готовы к выходу в море. По Вашему прибытию в Кадис Вы сообщите о факте прибытия мне, держа Ваш флот в двенадцатичасовой готовности отплыть, и дальнейшие инструкции будут посланы Вам…»
1-го февраля — через два дня. И в Кадис — одну из самых больших естественных гаваней на Атлантическом побережье и главную морскую базу Испании! Там уже должно быть довольно много линейных кораблей. Как только к ним присоединился флот Кордовы, у Его Католического Величества будет какое-то задание для объединенной армады. Но какое?
Является ли этот поход частью большого плана совместного французско-испанского вторжения в Англию или, что более вероятно, в Ирландию? Отправятся ли суда, загрузив войска, из Кадиса, чтобы прорвать британскую блокаду Бреста и освободить французский флот, дабы объединенные флоты могли форсировать Канал и исполнить согласованный Францией и Испанией план, нацеленный на захват Великобритании? Это должно быть что-то столь же значительное, чтобы испанцы рискнули всем флотом. Они не забыли, что произошло в прошлый раз, когда они отправили против Англии свою Армаду…
У Рэймиджа мороз пошел по коже, когда он понял, что судьба Англии может — и, вероятно, будет — зависеть от того, как быстро сэр Джон Джервис получит копию приказа, который он только что прочитал в зловонной хижине садовника при свете полудюймового огарка свечи.
Проглядев остальные документы, он велел Стаффорду держать письмо, а сам вытащил пробку из крошечного пузырька с чернилами, вытащил из шляпы коротко обрезанное перо, разгладил листок бумаги, который принес специально для этой цели, и точно скопировал формулировки главного содержания приказа. Потом он снова свернул приказ, сложил его с письмами, касающимися канатов и пороха, и отдал связку Стаффорду.
— Спасибо. Возвращайся в гостиницу, когда положишь их обратно. Ладно, Джексон, задуй свечу и забери ее с собой.
Хотя наступил комендантский час, на улицах было слишком мало патрулей, чтобы следить за его соблюдением, и веревка, которую моряки украли на верфи, уже свисала из окна их комнаты, когда Рэймидж и Джексон достигли гостиницы, где несколько минут спустя к ним присоединился Стаффорд.
Лежа на кровати в темноте, Рэймидж с трудом сдерживал волнение: его знобило, хотя он и вспотел, взбираясь по веревке. Его план сработал отлично: в кармане у него была копия приказа Кордове. Но теперь он понял, что сделал еще одну ошибку. Он намеревался, как только узнает дату отплытия флота, украсть шебеку и отправиться в Гибралтар. Он должен был предположить, что не будет заранее назначенной даты; что приказ Кордове прибудет перед самым отплытием. Теперь что, черт возьми, он должен сделать? Сегодня 30-е января, и он может прийти в Гибралтар, зная только то, что испанцы, чтобы выполнить приказ, должны отплыть в течение двух дней — даже при том, что чрезвычайно сомнительно, что они будут готовы… даже учитывая, что испанская национальная привычка откладывать все на завтра и традиция их флота запаздывать с выходом в море делают дату, упомянутую в приказе короля, скорее оптимистически предполагаемой, чем точной календарной датой… Даже и тогда: что Кордова ответил Морскому министру? Что он может отплыть к тому времени или ориентируется на более позднюю дату?
Он сел, внезапно сообразив, что в этом нет никакой проблемы. Даже если он отправится за несколько дней до испанского флота, они могут легко настигнуть его, если он вдруг заштилеет или столкнется с сильными встречными ветрами, и так или иначе, вероятно, потребуется несколько дней, чтобы определить местонахождение сэра Джона Джервиса. Намного важнее, чтобы сэр Джон знал намерения испанского правительства, чем точную дату их исполнения.
— Джексон, — прошептал он, — оденься и скажи остальным, чтобы тоже одевались.
— Я не раздевался, сэр, — сказал Джексон, — но я разбужу остальных.
Он испытал приступ раздражения. Американец не знал, что написано в приказах Кордовы, но, казалось, какое-то шестой чувство подсказало ему, что должно произойти что-то чрезвычайное.
Матросы оделись быстро и собрались вокруг Рэймиджа, который прошептал:
— Мы отходим в Гибралтар немедленно. «Ла Провиденсиа» все еще стоит у причала, сейчас одиннадцать часов, и команда, вероятно, уже напилась. Мы должны взойти на борт и отплыть в абсолютной тишине. Если испанцы заподозрят что-то, нас потопят до того, как мы пройдем форт Санта-Анна. Используйте свои ножи: чтобы никто не вскрикнул. Мы уйдем отсюда по одному и спустимся к причалу. Не попадитесь патрулям. Встретимся у опоры, где старый рыбак чинит свои сети. И не забывайте: вокруг городской стены, не вздумайте идти через ворота! Когда я дам команду, все мы забираемся посередине судна: команда будет, вероятно, спать на корме, если они будут на борту вообще…
Двадцать минут спустя семь человек сидели около огромной опоры в тени городской стены; три мачты и длинные латинские реи «Ла Провиденсиа» были видны на расстоянии в несколько ярдов под непривычным углом — черные и голые на фоне южной стороны неба. Ветер — то, что от него осталось, — к счастью, дул с севера. Отойдя от причала и от высоких холмов позади, они найдут его более свежим, и благодаря холмам, окаймляющим гавань, ветер направит их к выходу. Он едва различал темную массу мыса Санта-Анна с левой стороны от него и мыса де Навидад с правой. Он должен миновать по крайней мере шесть батарей и два форта. Возможно, часовые будут дремать…
Он посмотрел в обе стороны вдоль причала и, видя, что никого нет в поле зрения, прошептал:
— Теперь!
Матросы скользили босиком через причал к шебеке, расходясь немного в стороны, чтобы взобраться на борт одновременно. Было абсолютно тихо, не считая монотонного кваканья лягушек, металлического гудения цикад и шелеста небольших волн у причала.
С метательным ножом в правой руке Рэймидж спокойно перебрался через фальшборт, ступая ногами в туфлях как можно мягче, и проследовал за остальными, крадущимся к кормовой части под нависающим квартердеком. Теперь ему было страшно: до сих пор он был слишком занят, чтобы думать об опасности. Теперь, подкрадываясь с кинжалом в руке, как наемный убийца, он вспоминал о беспечных днях в гостинице. Еще раз внезапная смерть сверяла с ним часы, и бой его сердца казался достаточно громким, чтобы разбудить испанцев.
Было почти ничего не видно, и существовала большая опасность, что его люди нападут друг на друга по ошибке. Когда нога внезапно коснулась чего-то мягкого, он сделал ножом выпад вниз и услышал глухой стук — руку болезненно тряхнуло, когда лезвие проткнуло матрац и вонзилось в палубу. Мгновение спустя он ударил еще дважды, каждый раз перемещаясь, но на матраце не было никого. Такой же глухой стук с левой стороны предупредил его, что кто-то из матросов сделал то же самое. Он двинулся дальше и, по мере того, как глаза привыкали к кромешной тьме, мог уже различать небольшие, более светлые квадраты с обеих сторон — орудийные порты. Другой матрац подвернулся ему под ноги, и снова он нанес удар вниз, но и на нем не было никого. Он миновал еще два порта и был рядом с последним, когда нашел еще один матрац — и снова нож вонзился в деревянную палубу. Матросы достигли кормовой части одновременно с ним. Через мгновение его ощупывающая рука коснулась фрамуги.
