— «Сыну моей жены Питеру Макинтошу…»

— Что-о?

Питер, Мэри и Викки вскочили, как один.

— Что он сказал?

— Подождите, дядюшка Нг. О чем это он говорит?

— Мне жаль, Питер, — ответил адвокат. — Он не был вашим отцом.

— А кто? — в мучительном шоке повернулся Питер к своей матери. Рот Мэри Ли открылся и округлился, как заглавная буква «О».

— Злопамятный, мстительный ублюдок, — сказала Салли Фаркар-Макинтош. Гнев отчеканился на ее лице каменной красотой. Подбородок взлетел вверх, и внезапно она стала выглядеть на десять лет моложе.

— Кто, мама?

— Не волнуйся, Питер. Добрая порция имущества Макинтошей-Фаркаров у меня есть, а его проклянут на небе. Я напишу свое собственное завещание, и ты не будешь нуждаться.

— Но, мама, кто…

— Неважно, — сказала она, и Викки стало окончательно ясно, что мать произнесла свои последние слова по этому поводу.

— Не переживай, — успокаивала Питера Викки. — Для нас ничего не изменилось.

Она была поражена жестокостью отца. Казалось, каждый раз, когда она думала, что наконец поняла его, он поворачивался новой стороной и открывался новый ужасный секрет. Она украдкой посмотрела на Мэри и вздрогнула от вида ярости на лице китаянки.

— Мы будем бороться, — пообещала Мэри. — Мы поборемся.

Это было все, что им нужно, — официальная власть в одном из знаменитых ханов Гонконга. Многие китайские ханы умерли медленной смертью, пока наследники сражались в суде. И тогда внезапно Викки поняла, что сделал ее отец. Цену этому Питеру придется платить всегда, но Дункан Макинтош полностью уничтожил угрозу, что клан Ли наедет на Макинтошей. Деловое решение, в конце концов. И услуга дочери. Ей не придется бороться за власть против своего собственного брата.

Адвокат прочистил горло.

— Если можно, я буду продолжать:

«…Питеру Макинтошу я оставляю ежегодное пособие, равное его жалованью в хане, которое должно возрастать с учетом инфляции и его успехов».

Так называемый «ремонтный» ребенок не сработал. Тогда ее мать завела роман, дала жизнь Питеру и в конце концов стала спасаться от боли алкоголем. Ее поразило, как родителям удавалось скрывать все это несчастье. Или нет? Как много из всего этого несли на себе она и Питер? Только Хьюго, который был в школе, выжил невредимым и нормальным.

Она поклялась себе торжественной клятвой в тот момент, что вырастит счастливых детей. Немедленно проанализировав обещание, словно это было деловое предложение, она выработала стратегию воспитания детей, которых у нее еще не было. Она будет думать, прежде чем действовать; она будет останавливаться каждый день и заставлять себя, если дела закрутят, замечать, как образ ее жизни влияет на их образ жизни. Если в ее клятве и был элемент фантазии, она превратит ее в реальность. Если у нее никогда не будет своих детей, она возьмет приемных. Но в любом случае, она поклялась, что берет на себя ответственность за их беспомощные жизни.

Нг подождал, пока множество эмоций, пробегавших по лицу Викки, улягутся в выражение твердой решимости.

— «Контроль над ханом Макинтошей-Фаркаров и всем его пакетом акций, за исключением определенных даров верным слугам и моей супруге, переходит к моим оставшимся детям».

Викки резко взглянула, но Питер и мать все еще не оправились от первого шока и не заметили второго.

— Дары, — объяснял Нг коротко, — щедрые, но непоследовательные. Их я перечислю позже. В завершение всего Дункан Макинтош говорит:

«Моим душеприказчиком с полномочиями действовать по своему усмотрению в выполнении моих пожеланий я назначаю мою старшую оставшуюся в живых дочь Викторию».

Далее ваш отец сделал приписку, Виктория, которая гласит:

«Почти сто пятьдесят семь лет мозги и, может, самая сердцевина Макинтошей-Фаркаров, казалось, была в руках женщин. Твоя очередь, ваше величество».

Нг встал, понес завещание Викки и церемонно вложил его ей в руки. Оно было написано от руки при помощи набора письменных принадлежностей Макфаркаров.

— Мои поздравления. Если понадобится моя помощь, тайпан, — только попросите.

— Когда он это написал? — спросила она каменно-холодным тоном.

— В новогоднюю ночь, — Нг указал на нацарапанную дату и подпись.

— А это официально?

— Как вы можете заметить, засвидетельствовано оно губернатором Гонконга и его личным секретарем, — ответил сухо Джордж Нг. — Оно твердо устоит в судах Гонконга, Великобритании и Китая.

Викки посмотрела в его бледные коричневые глаза. Он и вправду был доволен собой.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Я уже заказал нам столик для ленча в «Дерьме с перьями», — улыбнулся он ей, использовав английское название ресторана «Орлиное гнездо».

Позади себя она услышала, как мать повысила голос.

— Я буду позже, — сказала Викки адвокату. — Сначала я должна помочь моему брату.

— Я отказываюсь обсуждать что-либо в офисе адвоката, — сказала Салли Макинтош. — Я приглашаю всех вас пообедать и выпить на яхту.

— Отличная идея, — сказала Викки. — Фиона, почему бы тебе и Мэри и девочкам не отвезти маму на яхту? Мы с Питером присоединимся к вам чуть позже.

— Я поеду с тобой и Питером, — сказала Мэри, когда все встали и направились к двери. Викки отвела ее в сторону. Питер выглядел белым как мел и ошеломленным.

— Мне действительно нужно поговорить с Питером. Я очень расстроена, и, думаю, он тоже.

— Не думайте, что сможете уговорить его смириться с этим.

— Честно говоря, мне это сейчас и в голову не приходит. У меня есть проблемы поважнее. Но я просто хочу быть ему сестрой. Думаю, я ему нужна сейчас.

Мэри затрясла головой:

— Я забочусь о нем.

— Послушайте, он стал другим человеком с тех пор, как умер папа. Я не хочу, чтобы эта ужасная вещь сломала его. Дайте мне полчаса, пожалуйста. Он не собирается ни от чего отказываться. Вы уже поговорили с ним, теперь хочу я.

— Нет, — отрезала Мэри.

Викки посмотрела на нее холодно.

— Вы слышали завещание. У вас нет ни крупицы надежды добиться его пересмотра. Все, что я хочу сделать и ради чего стараюсь — это свести к минимуму опасность и вред для Питера.

Мэри в ответ посмотрела на нее так же холодно.

— Я хочу, чтобы вы и Питер работали в моем хане. Но завещание моего отца дает мне власть уволить вас — обоих. Не заставляйте меня делать это.

К ее удивлению, подружка Питера изящно капитулировала.

— Извините меня, Викки. Я тоже так расстроена. Но у меня нет права вставать между братом и сестрой. Извините.

Они нашли укромный уголок у окна холла здания офиса Джорджа Нг. Питер забился в него, спиной к стеклу. Викки стояла к нему лицом. В окно она видела сотни людей, спешащих по тротуару.

— Питер, сначала я хочу сказать тебе — мне нужно, чтобы ты работал со мной. И Мэри тоже. Поэтому давай просто начнем воплощать в жизнь новые перемены. Хорошо?

— Конечно.

— Знаешь, честно говоря, я не верю отцу. Думаю, он сказал неправду.

— Но мама не сказала, что он лжет.

— Думаю, мама просто еще не пришла в себя.

— Викки, не лги ты, чтобы я чувствовал себя лучше. Мне на это наплевать! Понимаешь?

Она кивнула и взяла его за руку, но Питер отнял ее:

— Мне наплевать, — повторил он. — Он никогда не любил меня. Теперь я знаю почему. Это многое объясняет. Я всегда думал — он был таким ярким. Я гадал — почему же я такой обтекаемый?

Он посмотрел на Викки.

— Расслабься, — сказал он. — Это неудачная шутка.

— Что я могу для тебя сделать?

— Это не твоя вина. Только потому, что он сделал тебя тайпаном, это не значит, что он сделал тебя злодейкой. Злодей он.

— Да. Я не могу поверить, что он сделал такую вещь.

— Как ты думаешь, мама когда-нибудь скажет мне, кто мой отец?

— Нет… Но если она когда-нибудь скажет мне, я скажу тебе.

Питер улыбнулся:

— Это лучшая новость, которую я сегодня услышал за весь день… О Господи, могу ли я верить в это…