— Я ему говорила, что сюда нельзя! — отчаянно кричала Лесли из-за спины какого-то человека, которого Кейт видела впервые.

Кейт вся ощетинилась:

— Что это значит? Кто вы такой?

— Мик Престон, ваша честь.

— Не иначе как репортер, — брезгливо сказала Кейт.

Непрошеный посетитель не счел это оскорблением.

— Я уже битый час пытаюсь к вам прорваться, а эта дамочка, — он указал на Лесли, — отказывается даже доложить обо мне.

— Я… — начала Лесли.

Кейт подняла руку:

— Не волнуйтесь, Лесли. Я сама разберусь.

Лесли нехотя вышла и тихо прикрыла за собой дверь.

Кейт сжала кулаки:

— Я добьюсь, чтобы вас уволили с работы за эту выходку.

Его лицо, квадратное и загорелое до красноты, хранило все то же нахально-дерзкое выражение.

— Попробуйте, ваша честь, только вряд ли у вас получится.

— Убирайтесь из моего кабинета, пока я не вызвала охрану.

Он навел на нее объектив фотокамеры:

— Как прикажете, ваша честь, готов повиноваться.

— Убирайтесь, — повторила она сквозь зубы. — И чтобы больше я вас не видела.

— А вот с этим сложнее, — издевательски откликнулся он. — Судьба нас еще не раз сведет вместе.

Кейт медленно обвела его взглядом с головы до ног. На ее лице отразилась все эмоции: презрение, неприязнь и скука. Мик вспыхнул и злобно поджал губы:

— Если вы думаете…

— Если вы сию же минуту не уберетесь, вас вышвырнут пинком.

Он засмеялся, вразвалку направился к дверям и исчез.

Кейт несколько раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. В обычное время она бы просто махнула рукой на такого наглеца — ей уже приходилось сталкиваться с людьми вроде Мика Престона.

Она отыскала глазами фотографию на столе. Ее дитя. Кейт столько лет была сильной. Сейчас не время отступать.

Единственной ее надеждой оставался Сойер Брок. Кейт набрала его номер.

Услышав телефонный звонок, Сойер вошел в кабинет и снял трубку:

— Брок слушает.

— Говорит Кейт Колсон.

На какое-то мгновение он растерялся. Ее мягкий грудной голос застал его врасплох. Сойер даже разозлился на себя.

— Алло, вы слушаете?

— Да-да, — сказал он более резко, чем хотелось бы.

Возникла секундная пауза.

— Вам удалось выяснить что-нибудь про этот монастырь?

— В общем, да.

— Значит, есть новая информация? — настойчиво добивалась она, с трудом сдерживая волнение.

Какие-то нотки ее голоса задели его в самое сердце.

— Дело в том, что… — он медлил, не решаясь сказать ей, что новости оказались неутешительными.

— Может быть, нам следует поговорить лично? У меня для вас тоже кое-что есть. Предлагаю вам встретиться.

— Где?

— Я собиралась пройтись по парку.

Он снова пришел в замешательство:

— По парку? — переспросил он.

— Ну да.

В ее голосе он уловил улыбку. Пальцы сами собой крепче сжали трубку:

— Как вам будет удобно.

— Вы понимаете, о каком парке идет речь?

— Поскольку вы собираетесь пройтись пешком, это, наверно, парк перед зданием суда.

— Совершенно верно. Жду вас в павильоне.

— До встречи.

Он повесил трубку и посмотрел в окно. Небо затянулось угрожающими тучами. В парке? Он покачал головой. Разве мыслимо понять, что у женщин на уме?

Кейт не сразу заметила Сойера. Благодаря этому он получил возможность как следует ее разглядеть. Она отрешенно сидела на скамейке внутри павильона, погруженная в глубокие раздумья. Его поразил ее одинокий и печальный облик.

Но ничто не могло омрачить ее манящую красоту. В полумраке павильона ее светлые волосы излучали серебристый блеск. Черты лица отличались классическим совершенством, которое так часто привлекает фотографов, но неизбежно ускользает от объектива.

На ней был светло-сиреневый костюм. Этот нежный цист выдавал ее беззащитность. У него защемило сердце. Он переступил с ноги на ногу.

Она повернулась, и их глаза на мгновение встретились. Что-то блеснуло в ее взгляде. Страх? Любопытство? Желание? От такой догадки у Сойера перехватило дыхание.

Сойер приблизился к Кейт. Только тогда она встала и, не глядя на него, спросила:

— Ничего, что я попросила о встрече?

— Конечно. Это в порядке вещей.

Они сели на скамейку, отодвинувшись на значительное расстояние, чтобы удобно было разговаривать, повернувшись лицом друг к другу. Однако оба почувствовали себя неловко, когда между ними повисло тяжелое молчание.

— У вас усталый вид, — неожиданно для себя сказал Сойер.

Она вскинула голову, и он почувствовал, что переступил границу допустимого. Еще раз.

— Это от досады, — призналась она и тут же отвернулась, словно стыдясь излишней откровенности.

Сойер почувствовал неладное. Она и впрямь казалась раздосадованной, но почему-то лишилась привычной самоуверенности.

— Вам, наверно, нелегко далось вынесение приговора.

Ее губы тронуло подобие улыбки:

— Значит, вы читали газеты?

— Думаю, весь город читал газеты.

— Или смотрел телевизор, — удрученно сказала она.

— Я уверен, что ваше решение правильно.

Она нахмурилась:

— Вы серьезно?

— Вы поступили по совести. — Он передернул плечами. — Я и сам стараюсь так работать. Какое мне дело до мнения посторонних?

— Я, к сожалению, не могу позволить себе пренебрегать чужим мнением, — сказала Кейт, поправляя непокорную прядь волос.

Сойер пропустил ее слова мимо ушей. Он заметил, как от этого движения ее блузка натянулась на полной груди. Его бросило в жар. Он хотел ее, понимая несбыточность своего желания.

— Наверно, вы правы, — с трудом выговорил он, скорее догадываясь о смысле ее слов. — Вы, как-никак, вступили в предвыборную борьбу.

— Если я не ошибаюсь, это колкость?

Сойер улыбнулся:

— Восхищен вашей тактикой, уважаемая судья.

Она склонила голову набок:

— Слушая вас, трудно в это поверить.

Он скривил губы:

— С какой стати мне лицемерить?

— В самом деле, с какой стати? — она пристально посмотрела ему в глаза.

Он только пожал плечами и принялся рассматривать тяжелые грозовые тучи. Надо же было додуматься: тащиться в парк… Хотя, с другой стороны, что-то в этом есть.

— Что вы можете мне сообщить?

Сойер оторвался от созерцания темного неба:

— Я выяснил местоположение монастыря.

— Как я надеялась это услышать!

— Напрасно вы думаете, что это хорошая новость.

Краска отхлынула от ее щек:

— То есть?

— Монастыря больше нет. — Она молчала, и Сойер продолжал. — Теперь на этом месте жилой квартал.

Можно было сообщить об этом по телефону, но Сойер привык считать все деловые разговоры не телефонными. При общении с клиентами или подозреваемыми он предпочитал смотреть им в глаза. Трудно отказаться от старых привычек.

— Что ж, такую возможность нельзя было исключать. — И голос, и взгляд Кейт выражали безысходность.

Сойер поддался порыву. Он потянулся к Кейт и накрыл своей ладонью ее хрупкую руку. Когда их глаза встретились, она не отвела взгляда. Казалось, воздух вокруг них наэлектризовался.

Кейт протяжно вздохнула, но не отняла руку.

— Послушайте, — хрипло сказал он, — не надо отчаиваться. Я найду эту девушку. — В этот момент ему было безразлично, почему Кейт так озабочена поисками пропавшего ребенка. Он просто решил довести начатое до конца. Ради Кейт. — Нужно будет выяснить, где монастырские архивы. Положитесь на меня, ладно?

Вместо ответа Кейт открыла сумочку и извлекла потрепанный конверт.

— Здесь фотография пропавшего ребенка. Я не могла предоставить вам ее раньше, так как сама лишь недавно ее получила. — Она открыла конверт, пытаясь унять дрожь в руках, и протянула ему снимок. — Кто знает, вдруг пригодится.

Сойер взял фотографию и вгляделся в личико ребенка.

— Да она просто красавица, — сказал он.

Кейт кивнула:

— По-моему, тоже.