— Замолчи! — снова закричала Кейт и зажала уши.

Уэйд рывком опустил ее руки вниз, захлебываясь от хохота.

— Да замолчи же ты! — Но ей уже было все равно.

— Нет, сперва я тебе все выложу. — Он не обращал внимания на ее протесты. — Бросил тебя твой дружок, а до этого бросил твою малявку, как мешок тряпья, в придорожном клоповнике.

Остин, штат Техас. Весна 1993 года.

Кейт Колсон уверенно зарулила на стоянку и поставила свой «кадиллак» на обычное место, у таблички «СУДЬЯ КЕЙТ КОЛСОН». Выключив зажигание, она несколько мгновений сидела неподвижно, не сводя глаз со слова «СУДЬЯ».

Чтобы прийти к этой почетной должности, понадобилось девятнадцать лет каторжного труда. Назначение было неожиданным. Теперь, чтобы сохранить за собой кресло судьи, требовалось пройти через горнило выборов. Ей предстояло трудное время. На этот пост претендовало, кроме нее, несколько кандидатов-мужчин, неплохих специалистов своего дела. Но как только Кейт начинало казаться, что решимость ей изменяет, она заставляла себя вспомнить все годы упорного восхождения, за которые было заплачено дорогой ценой.

Череда дней, недель и месяцев, тянувшаяся после страшной потери, не прошла бесследно. В день окончания школы Кейт уехала из родительского дома. Она усвоила жестокий урок. Как бы ни била ее жизнь, она должна уметь постоять за себя и за свои права, и прежде всего в том, что касалось мужчин. Она должна сама принимать решения.

Кейт ни разу не отступила от этих принципов. Она хорошо училась и получала стипендию, а в свободное от занятий время работала и успешно завершила основной курс университета в Остине. У нее нередко сосало под ложечкой, когда она вечерами укладывалась в холодную постель, но она знала, что должна многим жертвовать ради своего будущего. Неожиданная поддержка пришла от отца ее однокурсницы, славной и весьма обеспеченной девушки.

Сдержанный и благородный человек, Ричард Прайс ничем не напоминал ее родного отца. Эммитт Колсон совсем спился после смерти жены; Кейт училась тогда на первом курсе. Прайс ценил способности и упорство Кейт. Он предложил ей место секретаря в юридическом отделе одной из своих компаний. Она отработала там четыре года и получала приличные деньги, но скопить почти ничего не удалось: у ее отца случилось кровоизлияние в мозг, и все ее заработки уходили на его лечение и содержание в частной клинике.

Кейт решила специализироваться в юриспруденции. Ей нравилось ставить перед собой новые цели и добиваться их. Природная одаренность, диплом с отличием об окончании основного курса и блестящие рекомендации Ричарда Прайса помогли ей поступить на юридический факультет.

Через три года Кейт была принята в штат самой солидной юридической фирмы в Остине, «Джонс и Страссберг». Там-то на ее пути и встретился Харлен Мур, наиболее уважаемый клиент фирмы, влиятельный и преуспевающий торговец недвижимостью. Коллега Кейт, Дэйв Нильсен, попросил ее о помощи: он никак не мог разобраться с налогами, которые грозили пошатнуть империю Мура. Однако возмущению его не было предела, когда Кейт самостоятельно нашла способ сэкономить многие тысячи долларов. Когда Кейт вызвали к Харлену доложить о результатах, Дэйв был в отъезде. Впоследствии он проклинал ее на чем свет стоит за то, что она выставила его в невыгодном свете и тем самым нанесла ущерб его репутации.

С тех пор Дэйв ее невзлюбил, однако это не помешало продвижению Кейт по служебной лестнице. Руководство фирмы ценило ее знания и преданность делу. Вскоре она стала старшим партнером, а через несколько лет была назначена на пост судьи.

Харлен, который всегда старался заручиться расположением самых способных специалистов в разных сферах, поддерживал ее всеми способами — до тех пор, пока она не отказалась употребить свое влияние на другого судью, чтобы помочь Харлену выиграть крупное дело о земельных участках. Ее неповиновение вызвало у него такую ярость, что Кейт до сих пор с содроганием вспоминала тот день.

Он ворвался к ней в кабинет, когда все остальные судьи уже разошлись по домам. Кейт готовила документы для заседаний следующего дня. Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник взбешенный Харлен Мур.

— Не слишком ли много вы на себя берете?

Он не то чтобы кричал, но был очень близок к этому. Кейт сжала губы и решила сначала дать ему выговориться. Харлен приблизился к ее столу:

— Я считал, что между нами достигнуто взаимопонимание.

Кейт заметила, что у него под кожей перекатываются желваки. Она всегда считала его интересным мужчиной, который, несмотря на свои шестьдесят с небольшим, держал себя в хорошей форме. Его невысокая, коренастая фигура выигрывала от прекрасной осанки. Правильное голубоглазое лицо обрамляла грива седых волос. Слегка портила его лишь толстая бычья шея. Так или иначе, вид у него был весьма импозантный и респектабельный. Харлен отличался проницательностью, честолюбием и предупредительностью. Но последнее качество в тот день ему изменило.

— Я жду ответа.

Кейт покоробил его высокомерный тон.

— Я же сразу сказала, что не стану хлопотать за вас.

— Но я достаточно ясно дал вам понять, почему вы обязаны это сделать.

Кейт пожала плечами:

— Вы не имеете права мне приказывать, Харлен.

— Черт бы вас побрал, Кейт, вы заняли это кресло только благодаря мне!

Кейт говорила, не повышая голоса, хотя с трудом удерживалась, чтобы не попросить его убраться из кабинета. У нее задрожали руки, и она сцепила их на коленях, чтобы этот человек не подумал, что она его испугалась. Однако она не могла позволить себе сжечь все мосты. Нужно было объяснить ему, каких принципов она придерживается в работе, каковы неписаные этические нормы юстиции.

Кейт откинулась на спинку стула, не сводя глаз с Харлена.

— Это не совсем так, — ответила она со спокойной уверенностью. — Хотя должна признать, ваше влияние сыграло определенную роль. Не скрываю, я благодарна вам за все, что вы сделали. — После небольшой, точно выверенной паузы она продолжила. — Но правда и то, что я никогда не просила о поддержке: вы действовали по собственной инициативе. Я ни разу не дала вам понять, что готова идти на компромиссы ради вас или кого-либо другого.

Харлен сжал кулаки.

— Мне позарез нужно было выиграть дело о земельных участках, и вам, черт возьми, ничего не стоило в этом посодействовать.

Кейт встала.

— Вы, очевидно, не вполне хорошо расслышали, что…

— Будьте уверены, я вполне хорошо расслышал, — издевательски передразнил он. — Хотите быть святее папы римского? По вашей милости я оказался в дураках.

Кейт заметила раздувшиеся вены на толстой, красной шее Харлена. Ей еще не доводилось видеть его в таком состоянии. Она даже слегка оробела, но когда вновь заговорила, голос ее звучал холодно и бесстрашно:

— Мне очень неприятно, что у вас осталось такое ощущение.

Харлен стукнул кулаком по столу:

— Неприятно?! Это теперь так называется?

Вся эта сцена вдруг показалась Кейт такой нелепой, что она с трудом удержалась от смеха.

— Вам не кажется, что вы слегка перегибаете палку? В конце концов, кто из нас проявил свою несостоятельность перед землеустроительной комиссией штата: вы или я?

— Я вам не прощу, что вы отвернулись от меня в трудную минуту, — выкрикнул Харлен. — В наших кругах друзьям принято помогать. Тем более что вы у меня в долгу.

— Но это не значит, что я должна идти против собственных принципов.

— Ах так! — Харлен, как ужаленный, выскочил из кабинета, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Кейт до сих пор помнила, как у нее задрожали колени и пересохло во рту. С той поры минуло два месяца. Она несколько раз встречала Харлена, но он больше не заговаривал о том случае. И все-таки Кейт знала: у нее появился враг.

Открыв дверь своего кабинета, Кейт тут же почувствовала запах свежего кофе. Она мысленно благословила секретаря суда, Лесли Стрингер, налила себе чашку ароматного напитка из горячего кофейника и сразу сняла жакет. Стояла только середина июня, но жара уже сделалась нестерпимой.