— Кофе я вам больше не дам, — сообщил он. — Хотите зеленого чаю?

— Хочу, — ответила Одри, но все же решила поинтересоваться, почему на употребление кофе наложено строгое вето: — А почему именно зеленый чай?

— Моя бабушка считает китайский зеленый чай панацеей от всех недомоганий, как физических, так и душевных… — Кивком головы он указал ей на стул, и Одри послушно присела. Не могла же она начать спор, опротестовывая утверждение его бабушки?!

Хэлл достал чашки, сахарницу с серебряными щипчиками, упаковку маленьких бисквитов и пачку сахарного печенья. Он действовал легко и непринужденно, как радушный хозяин, потчующий дорогого гостя, хотя эта роль по праву должна была принадлежать Одри. Однако как же ей приятна была эта забота! Он вовсе не должен был сидеть здесь, ожидая, пока она успокоится. И не должен был заботиться о том, чтобы она не умерла с голоду. Его поступок был явно из того придуманного Одри сценария, согласно которому этот мужчина должен был ее «оберегать-холить-лелеять».

Одри сурово напомнила себе, что очень опасно продолжать думать в том же ключе, но поделать с собой ничего не могла. Более того, ей стало так легко, словно с плеч упала гранитная глыба.

— Спасибо… Не знала, что вы такой… хозяйственный.

— Не мог же я оставить вас тут умирать голодной смертью. Я ведь тоже подумал о ланче. Как только вы примете «лекарство», я вас накормлю.

От этого заявления чашка в руке Одри дрогнула, едва не расплескав чай. Хэлл сделал вид, что ничего не заметил. Он снова поднялся и вытащил из микроволновки горячие сандвичи с беконом и сыром.

— Вы приготовили ланч? Сами? — зачем-то спросила она, хотя факт, как говорится, был налицо.

— Приготовил. Сам. — Он снисходительно улыбнулся. — Кроме нас двоих, здесь больше никого нет… Ешьте, а то сандвичи остынут.

Она послушно принялась есть. Еда показалась ей невероятно вкусной. То ли оттого, что она действительно была ужасно голодная, то ли Хэлл и впрямь был мастер на все руки, а в кулинарии преуспел особенно. Она ела и думала о последних словах Хэлла. Вряд ли когда-нибудь ей доведется узнать, сколько всего он умеет. Разве только случится что-то невообразимое! Господи, кажется, она не переживет момента, когда им придется расстаться!

— О чем вы задумались, Одри?

— Вы со всеми своими клиентами так заботливы? — выпалила она, прежде чем успела сдержать свой проклятый язык, который точно ее до чего-нибудь доведет. До греха, например!

— Вообще-то подобная опека не в моих правилах. Считайте, что вы исключение, — заявил он.

— Ну и ну! — непроизвольно воскликнула девушка, не зная, радоваться ей или огорчаться. Она — исключение по количеству доставляемых ему хлопот, или он имеет в виду что-то иное? А если иное, то что?

— Вас что-то не устраивает, Одри?

— Все устраивает, — коротко ответила она и тяжело вздохнула.

— Тогда почему вы так горестно вздыхаете? — тут же отреагировал он.

— Вы считаете, что у меня нет повода?

— Может, вы плохо себя чувствуете? — мгновенно встревожился он.

— Нет, со мной все хорошо. — Для верности она помотала головой. — А зеленый чай — действительно панацея от всяческих недомоганий, Ваша бабушка права. Я хотела сказать… Хэлл, простите… Простите, что я кричала на вас…

— Пустяки! Я ведь тоже погорячился, так что мы квиты, — проговорил Хэлл и как-то грустно улыбнулся.

Неожиданно Одри сорвалась. Из глаз ее потекли долго сдерживаемые слезы. Девушка зажмурилась, но это не могло помочь ей удержать горячий соленый поток. Тогда она придавила веки пальцами, но слезы все равно текли и текли. Ужас какой-то! Ну почему этого не случилось, когда она бродила по спальне в гордом одиночестве? Почему она именно сейчас устроила эту некрасивую и почти демонстрационную сцену?

Однако Хэлл, видимо, вовсе не считал, что эта сцена некрасива и демонстрационна.

Он пересел к ней и молча притянул к себе. Одри мгновенно прильнула к его сильному телу и уткнулась носом в его шею.

«Как странно, что раньше я не мог догадаться, как себя вести с плачущей женщиной, — обескуражено подумал Роджерс. — Оказывается, не нужно ни холодной воды, ни дружеских похлопываний по плечу. Достаточно лишь привлечь ее к себе, так, чтобы прижатые друг к другу сердца бились в унисон, а ее мокрая от слез щека прижималась к шее. Ах, как приятно запустить пальцы в эти шелковистые волосы и убаюкивать и шептать этой чудной крошке что-то бездумно-успокоительное…»

— Простите… — пробормотала Одри через некоторое время, отодвигаясь и возвращая Хэлла из страны грез в реальность. — Она зачем-то потрогала влажное пятно на его рубашке. — Я не хотела…

— Не оправдывайтесь, я же вас ни в чем не упрекаю.

— Верно, — шмыгнула она носом. — Вы только на меня не смотрите, я выгляжу ужасно, — пробормотала она извиняющимся тоном.

— Не буду, — пообещал он.

— Я сейчас… — С этими словами Одри встала и побежала в ванную комнату.

Поглядев на себя в зеркало, она едва не застонала от отчаяния: лицо припухло, глаза красные, а волосы…

Одри отвернула кран с холодной водой почти на полную мощность и сунула лицо под струю воды. Вода была ледяная, и через пару минут она несколько отрезвела.

Хэлл по-прежнему сидел на кухне, причем в той же позе, в какой она его оставила.

— Я думал, вы там уснули, — лениво протянул он.

— Всего лишь привела себя в порядок.

— У вас это здорово получилось, — сообщил он ей и улыбнулся своей колдовской улыбкой.

— Спасибо, — произнесла она смущенно, словно маленькая обиженная девочка. На самом деле она и была такой же робкой и смущенной девочкой. — Если честно, я плачу очень редко. Это в последнее время чего-то немного раскисла… Не знаю, с чего бы это?

— Зато я, кажется, знаю с чего. Надеюсь, вы больше не собираетесь расстраиваться по столь естественному поводу? Иначе это может плохо закончиться: соседи снизу окажутся затопленными вашими слезами!

— Я больше не собираюсь подвергать их такому риску, — сообщила Одри в ответ на его попытку поднять ей настроение.

— Ну и славно! Потому что соседи нынче пошли просто отвратительно сварливые. Так и норовят настрочить жалобу домовладельцу или потащить вас в суд из-за протекающего унитаза. Так можно на всю жизнь погрязнуть в склоках и сварах из-за какой-нибудь мелочи…

— Похоже, у вас большой опыт в подобных делах.

— Зря вы так думаете, как раз я — очень миролюбивый человек. — Роджерс сделал вид, что его оскорбило подобное предположение, но потом, не выдержав, усмехнулся.

— Совсем недавно мне так не казалось, — усмехнулась Одри, — Вы только и делали, что нападали на меня!

— А вы только и делали, что морочили мне голову. К счастью, мы разобрались во всей этой путанице. По крайней мере, с вашим лжеженихом! Мне больше не нужно мучиться по этому поводу и страдать от угрызений совести, — решительно закончил он.

— А вы… мучились? — Одри все-таки взглянула в его лицо — не удержалась! — и теперь медленно погружалась в какой-то туман определенно розового цвета.

— Еще бы! — решительно, словно сжигал за собой все мосты, сказал Хэлл. Потом он усмехнулся, но его усмешка была скорее похожа на болезненную гримасу. — Но теперь я знаю, что вы, Одри, абсолютно свободны и… В общем, я рад за вас!

— …И? — прошептала бедняжка, заворожено отметив, что уголки его губ слегка опустились, а взгляд ощутимо потяжелел.

— И я хочу… поцеловать вас, Одри…

Он глубоко вздохнул и притянул Одри к себе.

— Хэлл… Нет, мы не можем… — задыхаясь, произнесла девушка прямо в его губы.

— Разве? — Его губы легко коснулись ее губ.

У Одри возникло ощущенье, что ее затягивает в какой-то гигантский водоворот. Она еще на поверхности воды, беспомощно бьет руками, поднимая тучу брызг в тщетной попытке удержаться на плаву, и при этом обреченно понимает, что спасения нег.

— Потому что… Вы не имеете права…

— Ничего не выйдет, Одри… — Он буквально сводил ее с ума легкими касаниями своих горячих губ и жарким дыханием. Странно, что она еще умудрялась худо-бедно поддерживать диалог!