Кофе они пили молча. Хэлл сосредоточился на напитке, отпивая его мелкими глотками. Одри же усердно делала вид, что целиком и полностью погрузилась в собственные думы, а на самом деле вела скрытное наблюдение за Роджерсом.

— Что вы так меня рассматриваете? — неожиданно спросил он, тщательно изучая содержимое своей кружки. Одри едва не поперхнулась.

— Просто я думаю о том, сколько доставила вам хлопот.

— Это моя работа. — Он в свою очередь стал буравить глазами смущенную Одри.

— Не совсем. Я попросила вас провести расследование, а не быть моим телохранителем.

— Я работаю по совместительству. Знаете, мисс Хэтчер, это девиз нашего агентства: «Все на благо клиента. Ведем расследования. Работаем телохранителями. Подрабатываем ночными сторожами. Максимум услуг за минимальные деньги». Как вам?

— Лучше и быть не может! — Одри со стуком опустила чашку на стол. — Скажите, а сколько еще времени мне тут сидеть затворницей? Дело в том, мистер Роджерс, что я не могу долго находиться в замкнутом пространстве. У меня может развиться клаустрофобии!

— Я думаю, что до этого не дойдет, — сказал он, затем встал, помыл кружку и поставил ее в шкаф, на то же самое место, откуда Одри ее взяла. Потом он оценил вид из окна и, оглядев роскошную обстановку гостиной Дженнифер, произнес:

— Ничего себе квартирка!

После этих слов он подошел к огромному шкафу со стеклянными дверцами. Содержимое шкафа было предметом гордости и вечных треволнений Дженнифер. Одри встала из-за стола и направилась к Хэллу, который с видимым интересом изучал содержимое полок.

— Это хобби Дженнифер, она собирает коллекцию этих хрупких безделушек уже лет десять, — пояснила она.

— Какая красота! Никогда не видел ничего подобного. — Несмотря на свои слова, Хэлл, видимо, не испытывал священного трепета, и поэтому один из экспонатов коллекции — миниатюрная китайская пагода — тут же оказался в его руках. Он внимательно рассмотрел хрупкую вещицу, поставил ее на место и пристально взглянул на Одри.

— Я хотел прояснить один вопрос, мисс Хэтчер. Вы сказали, что у вас нет родственников. Но я обнаружил, что вы мне дали неточную информацию.

— Вам удалось обнаружить мою троюродную прабабушку или пятиюродного брата?

— Всего лишь вашего родного дядю. Я говорю о Джоне Симпсоне, о котором вы почему-то забыли упомянуть…

— Что? Неужели вы его нашли? — потрясенно спросила девушка. — И где же?

— В своем компьютере.

— Шутить изволите?

— Нет, мисс Хэтчер, это не шутка.

— И вы узнали, где он сейчас живет?

— Ну, у меня не было задачи обнаружить его конкретное место жительства… — Увидев на лице Одри разочарование, он замолчал, а потом осторожно поинтересовался: — Что с вами?

— Простите, я решила, что вы узнали, где дядя Джон сейчас… — Она тяжело вздохнула. — Дело в том, что много лет назад он пропал в Южной Америке. У меня нет информации не только о его местонахождении, но даже и о том, жив ли он. Мне было пять лет, когда он уехал, и папа говорил, что первое время Джон исправно присылал письма, в которых сообщал о своем месте жительства. А потом письма перестали приходить. Родители делали множество попыток узнать, что с ним и где он. Папа даже делал дипломатический запрос, но все напрасно. Недавно я предприняла еще одну попытку найти дядю, но мои усилия также оказались тщетны.

— Грустная история… — Хэлл подхватил фарфоровую статуэтку Будды, очень дорогую и хрупкую вещицу, и автоматически принялся вертеть ее в руках. Одри это здорово нервировало: Дженнифер очень трепетно относилась ко всем предметам своей коллекции, и она голову с Одри снимет, если что-нибудь разобьется. — А вторая жена вашего отца, вы с ней общаетесь?

Будда вернулся на место, и Одри облегченно вздохнула.

— С Лин? Не слишком часто… После смерти папы она переехала в Финикс — там живут ее родственники. Но у нас всегда были с ней очень хорошие отношения, таковыми они и остались. Мы созваниваемся, шлем друг другу поздравления к праздникам. Последний раз она приезжала несколько месяцев назад. — Лин как раз попала на день рождения Дженнифер, и именно ее подарок был у Хэлла в руках.

В этот момент Роджерс схватил еще одну очень дорогую безделушку под названием «Дерево жизни». Нервы Одри не выдержали:

— Мистер Роджерс, хочу вас предупредить, что это очень хрупкая вещица. И если с ней что-нибудь случится, мне несдобровать.

— Наконец-то… — с видимым удовлетворением произнес он и улыбнулся.

— Что? — растерянно спросила Одри, снова не в силах оторвать взгляда от его лица. Хэлл Роджерс первый раз демонстрировал свою настоящую улыбку, и это было поистине потрясающее зрелище. Лицо смягчилось, по-мальчишечьи помолодело: теперь он выглядел не суровым «мужем», а почти ровесником Одри, а на его щеках — о чудо! — появились две небольшие ямочки. Сердце Одри в очередной раз пропустило удар, а кровь прилила к щекам.

— Вы чертовски нервничали, глядя, как я верчу в руках эти штуковины. — Правая бровь насмешливо приподнялась. — Я все ждал, когда вы меня остановите.

— Ну дождались? — хмуро пробормотала Одри, не понимая, зачем он устроил эту проверку. Вместо ответа Роджерс покачал головой.

— Вам не хватает жесткости, мисс Хэтчер. В наше время это очень актуальное качество. — Хэлл вернул «Дерево жизни» на полку.

— Уж какая есть.

— Вы такая правильная и деликатная, — уже задумчиво повторил Хэлл, но на этом не остановился: — Наверняка в школе вы были отличницей и паинькой, — продолжал он развивать избранную тему.

— Не вижу связи между… э-э-э… поставленной перед вами задачей и моей школьной характеристикой.

— Именно поэтому этим расследованием занимаюсь я, а не вы, — с ноткой мужского превосходства ответил он.

— Хорошо, я отвечу на ваши вопросы, — после краткого раздумья сказала Одри. — Но при этом я рассчитываю на ответную любезность. Вы дадите ответы на мои вопросы. Ответы, мистер Роджерс, а не туманные отговорки и ничего не значащие фразы.

— Вы мне ставите условия?

— Только потому, что я как наниматель вправе диктовать некоторые условия, — произнесла Одри с улыбкой.

— Вы не отступаете перед трудностями, верно? Думаю, с вашим упорством вы и каннибала можете сделать вегетарианцем.

— Ну, я бы не стала так преувеличивать собственные заслуги, — сдержанно, как и подобает скромной леди, ответила Одри.

— Хорошо, мисс Хэтчер, ваши требования вполне справедливы. По рукам. Но, чур, я задаю вопросы первый.

— Ладно, задавайте ваши вопросы, — благосклонно разрешила Одри.

— Итак, мисс Хэтчер, продолжим. Значит, в школе вы были паинькой? Носили белые бантики и никогда никого не задирали?..

— Я никогда не носила бантов, даже в младших классах. И не отличалась покладистым характером и примерным поведением. Если честно, то было несколько случаев, о которых мне до сих пор стыдно вспоминать, — с невольной улыбкой призналась Одри.

— Ну-ка?.. — заинтересованно проговорил Хэлл и улыбнулся в предвкушении занимательной истории.

— Однажды перед уроком рисования я подговорила весь класс, и вместо безобидного натюрморта наша учительница получила рисунки, достойные стать иллюстрациями к какому-нибудь фильму ужасов, вроде «Восставших из ада».

— Сколько вам было лет?

— Десять. Меня вычислили очень быстро, учительница пожаловалась маме, и в наказание меня не пустили в кино и оставили без сладкого.

— Да, очень суровое наказание для десятилетней девочки! Но это нас не остановило… — улыбаясь, подначил Хэлл.

— Верно, Потом была драка с мальчишкой старше меня на год, похороны хомяка на школьном дворе, из-за чего сорвался урок пения, потом я спрятала за бачком унитаза пенал Лиз Камински — она была ужасной занудой… В пятом классе я залезла на дерево, но не смогла слезть с него, поэтому пришлось вызывать службу 911. Вся школа наблюдала за процессом моего «спасения», а мои одноклассники делали ставки, снимут меня, или я сама свалюсь. Ну и все в таком духе. Я была очень непоседливым ребенком. Последней моей выходкой стала та, когда я решила отказаться писать контрольную работу по математике по причине якобы плохого самочувствия.