7. Л. Толстой. «Казаки» -1 экземпляр.
8. Р. Робикидзе. «Адольф Гитлер» — 1 экземпляр.
9. П. Краснов. «Белая свитка» — 1 экземпляр.
10. Рахманова. «Студенты, любовь, ЧК и смерть» — 1 экземпляр.
11. Иван Солоневич. «Памир» — 1 экземпляр. Итого: 14 книг146.
Как видно из этого списка абсолютное большинство новых поступлений составляла антисоветская, антисемитская и пронацистская литература.
Соответствующим образом оформлялись и библиотечные помещения. Читальные залы в Орле открывались городским отделом просвещения по согласованию с немецким военным командованием в наиболее оживленных местах города. В зале № 1, на углу Карачевской улицы и Воскресенского переулка, можно было увидеть на стенах различные нацистские плакаты и портреты Адольфа Гитлера. В большом и светлом помещении стояло 20 столов. Вниманию читателей предлагались журналы: «Новый путь», «Современная Германия», «Новая жизнь», «Бич». Газеты: «Речь», «Колокол», «Школьник» и брошюры: «Что будет после», «Дело № 18», «Как сталинская шайка угнетала народ», «Каждому трудолюбивому народу своя земля», «Евреи и большевизм», «Мы побывали в гостях у германских крестьян» и другие издания аналогичного характера147.
В читальных залах регулярно устраивались читательские конференции. В Орле они обычно посвящались обсуждению очередного литературного труда главного редактора газеты «Речь» Михаила Октана.
Его работы: «Евреи и большевики», «Что такое национал-социализм» — в количестве нескольких десятков экземпляров обязательно присутствовали в каждой библиотеке.
В Брянске за 1942 год открылось четыре городских читальни. Газетная контора «Речь» выделяла для каждой из них 20 экземпляров газеты «Речь», 10 экземпляров «Нового пути», 10 экземпляров «Колокола». Кроме этого, читальни снабжались различными плакатами, брошюрами, журналами, изданными немецкими пропагандистскими службами148.
Нацистские службы пропаганды в июне 1943 года приняли решение о создании при уголках просвещения на Северо-Западе России специальных библиотечек. Контролировала исполнение этого постановления библиотека при Доме просветителей. Каждый такой уголок снабжался:
а) 11 книгами художественной литературы;
б) 45–50 брошюрами пропагандистского содержания;
в) 35–40 плакатами и одним комплектом стереофотографии149.
Расширялись и сами базовые библиотеки. Кроме этого, создавалась сеть книжной торговли. 25 мая в Дно состоялся съезд представителей почтовых агентств, книгонош и распространителей газет, посвященный второй годовщине «освобождения от жидо-большевизма».
Работников уголков просвещения обязывали проводить читки с последующим обсуждением брошюр. Основными темами являлись:
1. «Что скрывает советская власть от народа и что должен знать каждый»;
2. «Каторжный социализм»150.
Также рекомендовалось учесть силы молодёжи на предмет их привлечения в кружки самодеятельности, проводить танцевальные вечера, организовывать духовые оркестры. Книжные киоски распространяли следующую литературу: «Каторжный социализм», «Борьба против большевиков», «В подвалах ГПУ», «Адольф Гитлер и трудящиеся», «Адольф Гитлер и крестьяне», «И мы помогаем строить новую жизнь», «Чем ты был, чем ты стал, что с тобой будет?», календари «Новая Европа» и открытки «Адольф Гитлер»151.
Подписка на периодические издания возлагалась на старшин волостей. Их обязывали распространять определенное количество экземпляров газет «За Родину» и «Правда». Списки подписчиков из каждой волости предоставлялись в районное сельхозуправление. Плата за газеты шла туда же152.
По данным «Блокнота солдата РОА» в среднем летом 1943 года в Лужском, Псковском и Дновском районах продавалось до 85 тыс. экземпляров книг и брошюр разного содержания153.
В партизанских сводках информация диаметрально противоположная. Из нее следует, что нацистская печатная продукция не пользовалась у населения никаким спросом154
Из допроса бывшего руководителя Дома просветителей в г. Дно, проведённого работниками НКВД в 1945 году, можно сделать вывод, что правду говорили обе стороны. Распространение многих тысяч экземпляров литературы объясняется развёрсткой, спущенной германским командованием на начальников районов, старост, учителей. Фашизация населения проводилась насильственными средствами155.
Советское сопротивление не могло оставаться в стороне от подобных действий оккупантов. В ряде партизанских отрядов и бригад создавались свои библиотечки. Основной формой работы с личным составом являлась коллективная читка художественных или публицистических произведений. Читались вслух такие книги, как «Война и мир» Л. Н. Толстого, «Красное и чёрное» Стендаля и др., при этом многие бойцы проводили за книгой всё своё свободное время156.
Когда в леса была эвакуирована значительная часть мирного населения, по инициативе комсомольцев-партизан с ними проводились вечера самодеятельности, на которых пели советские песни, играли на баяне и на струнных инструментах, пели частушки, сочинённые самими девушками-колхозницами, плясали157. Подобные мероприятия способствовали поддержанию духа в экстремальных условиях проживания.
Быстрое продвижение немецко-фашистских войск в первые недели и месяцы Великой Отечественной войны привело к тому, что значительная часть архивных фондов, как районных, так и областных, не была эвакуирована в советский тыл. Нехватка транспорта и людей, недооценка имеющихся материалов — все эти факторы повлияли на то, что материалы псковских, новгородских, смоленских, орловских и многих других архивохранилищ оказались в руках нацистов. В Царском Селе в руки оккупантов попал почти полностью киноархив Ленинградской области.
При возможности эвакуации архивных материалов в тыл в первую очередь отправлялись документы советского периода. Так, при описании фондов Кубанского областного архива в Краснодаре немецкая комиссия констатировала факт, что бумаги до 1917 года представлены практически полностью, а «архивные материалы большевистского периода уничтожены или вывезены»158.
Уже в первые дни оккупации, при создании коллаборационистской «новой русской администрации», при последней в обязательном порядке создавалась специальная архивная служба, или, как она иногда называлась, «архивное бюро».
Первая задача, которая ставилась перед архивистами оккупационными властями, заключалась в сборе и сортировке всех материалов, оставшихся после советской эвакуации. Следует признать, что значительная часть как государственных, так и ведомственных архивов, находившихся в западных районах России, не была отправлена в тыл Советского Союза.
Архивные фонды делились на несколько категорий, это были материалы:
1) имеющие военный и разведывательный характер (к ним относились трофейные документы НКВД);
2) имеющие историческое значение;
3) связанные с текущей жизнью данного региона (метрические свидетельства и т. п.);
4) подлежащие уничтожению (макулатура, сильно поврежденные документы).
В крупных городах (например, в Смоленске) заведующий архивным бюро был обязан отчитываться перед русскими и немецкими властями о своей работе два раза в месяц159.
С 1941 года на оккупированной территории России начал свою деятельность «Штаб Розенберга» (полное название «Оперативный штаб "Рейхсляйтер Розенберг"»), отвечавший за учет и вывоз культурных ценностей из нашей страны в Германию. Его основная задача официально состояла в следующем: «Отстаивание интересов НСДАП в борьбе против мировоззренческих противников и, в особенности, в конфискации и перевозке в рейх книжного, архивного и рукописного материала». К работе данной организации были привлечены многие крупные ученые Германии, профессионально занимающиеся российской историей.
Специфические задачи оперативного штаба в оккупированных районах России были сформулированы в распоряжениях Розенберга от 20 августа и 3 октября 1941 года. Приказ Гитлера от 1 марта 1942 года завершил формирование той правовой базы, на которой действовал оперативный штаб. Фюрер призвал вести «планомерную духовную борьбу против евреев, масонов и связанных с ними мировоззренческих противников национал-социализма — поджигателей ведущейся ныне войны». В связи с этим предполагалось активизировать работу по обследованию библиотек, архивов и «прочих мировоззренческих и культурных учреждений всякого рода»160.
