Официально вопросы брачно-семейного права находились в ведении коллаборационистской «новой русской администрации». На словах именно от представителей русского населения выдвигались различные предложения, касающиеся брачно-семейных отношений. Но фактически все эти проблемы находились под жестким контролем нацистских оккупационных служб.
При русских городских управлениях создавались юридические отделы. При них действовали столы записи актов гражданского состояния. К функциям последних относились регистрация браков, рождений и смертей.
В своих действиях они руководствовались различными инструкциями и указаниями, исходившими как от немецких, так и коллаборационистских органов власти. В средствах массовой пропаганды эти документы характеризовались как «правила, упорядочившие брачные отношения и ликвидирующие хаос, вызванный в этой области большевизмом». Они были приняты практически во всех крупных русских городах, оказавшихся под немецко-фашистской оккупацией. Так, во Пскове в начале 1942 года отдел записей актов гражданского состояния получил от городской управы подробную инструкцию о совершении бракосочетания. В ней писалось о том, что «брак не есть обыкновенный договор или просто заявление должностному лицу в обыкновенном смысле. Своим заявлением вступающие в брак обязуются не только жить вместе и поддерживать друг друга, но и основывают совместную жизнь и в духовном отношении. В благоустроенном государстве такая связь не может возникнуть без ведома и содействия государственной власти. А потому здесь необходимо вмешательство государственного учреждения, в данном случае — стола записей актов гражданского состояния»9.
Отмечалось, что стол загса должен был охватывать все изменения в гражданском состоянии каждого лица в отдельности. Одна из основных целей стола загса формулировалась следующим образом: «В некоторых случаях брак может быть не разрешен, нежелателен или недопустим в интересах отдельных лиц. Поэтому до заключения брака следует точно установить, может ли быть в данном случае совершено бракосочетание. Если, таким образом, в настоящее время брак является актом выдающегося значения, то и оформление его должно быть совершено соответственно этому значению»10.
По новым правилам брак признавался действительным только тогда, когда он регистрировался по всем правилам в отделе записей актов гражданского состояния.
Процесс заключения брака предполагал несколько этапов. Прежде всего, желающие вступить в брак подавали соответствующее ходатайство. При этом производилась проверка удостоверения личности. Заведующий столом загса должен был получить точные доказательства правильности показаний брачующихся. Брак не мог быть надлежащим образом заключен, если брачующиеся не могли удостоверить свою личность и происхождение. Таким образом, беженцы, лица, не проживавшие постоянно в данной местности до начала военных действий, граждане, не имеющие документов, не имели права вступать в брак. В одной из инструкций Смоленской городской управы говорилось о том что «данная мера не позволит советским агентам растворяться среди мирного населения нашего округа…»11.
Воспрещались браки:
— Между евреями и лицами других групп населения. К евреям относились лица, исповедующие иудаизм или имеющие в своем роду евреев среди родственников до третьего колена.
— Между единокровными по прямой линии; родными и полуродными братьями и сестрами брачного или внебрачного происхождения.
— Мужчинам до достижения 18 лет и женщинам до достижения 16 лет.
— Лицам, уже состоящим в законном браке.
Если вышеперечисленные причины вскрывались уже после заключения брака, то незаконно зарегистрированный брак объявлялся недействительным, а запись об этом уничтожалась.
Если у чиновников не имелось никаких сомнений в законности оформления брака, то бракосочетающимся назначалось время для «совершения таинства бракосочетания». Оно должно было состояться не раньше двух и не позже трех недель после возбуждения ходатайства о разрешении заключить брак. В течение этого срока делалось так называемое «оглашение», которое помещалось в специальном разделе газеты и на специальной доске, вывешенной при городском управлении. Завизированное бургомистром, оно включало в себя следующую информацию как о женихе, так и о невесте: данные о месте рождения, месте проживания и профессии.
Если за эти дни не поступало никакой информации, противоречащей той, которую сообщили о себе граждане, собирающиеся вступить в брак, назначался день «венчания». Брачующиеся и их свидетели были обязаны явиться в определенный час в стол загса в опрятных одеждах.
Инструкция предписывала, чтобы бракосочетание проходило в особой комнате. Она должна была быть празднично обставлена: «необходимо позаботиться о цветах и корзинах…» В инструкции содержались подробные указания о порядке бракосочетания: «Заведующий столом загса должен сидеть за красивым столом. Перед ним сидят брачующиеся, по обеим сторонам находятся места для свидетелей. Зав. загсом оглашает вначале имена: явились сегодня (зачитываются полностью имена, фамилии, место и дата рождения брачующихся и свидетелей). Они по обоюдному согласию заявили о своем желании вступить в брак. Затем все присутствующие приглашаются встать. Чиновник загса также встает и продолжает следующим образом: "Я спрашиваю тебя (следует имя жениха), согласна ли здесь присутствующая (следует имя невесты) вступить в брак". После «Да» — жениха и невесты заведующий столом загса объявляет брачующимся, что согласно гражданскому праву их брак является заключенным»12.
При браке невесте присваивалась фамилия мужа. Официально это объяснялось желанием «ликвидировать тот бедлам, который царил при советской власти, когда муж носил одну фамилию, жена другую, а дети зачастую третью, т. е. фамилию первого мужа жены»13. Однако на практике это было направлено на то, чтобы воспрепятствовать евреям или людям, носящим похожие на еврейские фамилии, изменять их.
Предполагалось, что молодые супруги после этого должны были получить от городской управы небольшой подарок. Редактор крупной коллаборационистской газеты «Речь», издававшейся в Орле, Михаил Октан, выдвинул предложение, чтобы «молодожены получали, как и в Германии, бессмертную книгу Адольфа Гитлера "Моя борьба". Однако такая идея была с возмущением отвергнута представителями нацистских оккупационных служб. Они посчитали недопустимым распространение Библии национал-социализма среди «унтермешией» (недочеловеков)14.
Пойти в церковь и обвенчаться там по религиозному обряду можно было только после регистрации брака в отделе записи актов гражданского состояния. Так, в распоряжению орловской управы священникам орловской епархии следующее: «Согласно распоряжения германского командования церковное венчание допускается лишь после оформления брака в загсе. Священнослужители, совершившие венчание без предварительного оформления брака в загсе, подлежат наказанию лишением свободы или денежным штрафом»15. Во Пскове совершение церковного обряда могло было быть осуществлено лишь после регистрации брака в городском управлении. Силу документа имели лишь записи в метрических книгах городского управления. Священнослужителей и мирян предупреждали о том, что «засвидетельствование браков, совершенных в церкви, не заменяют собой указанных записей в столе загса»16.
Расторжение браков на оккупированной немцами территории России было воспрещено. Так, 28 апреля 1943 года Смоленское окружное управление разослало в районные управы бумагу, в которой говорилось о том, что «в настоящее время распоряжением Германского командования разводы запрещены, в исключительных случаях можно только допускать раздел имущества, но без права разошедшихся супругов вступать в новый брак. Неизвестное отсутствие жены или мужа, а также и эвакуация НЕ ДАЮТ ПРАВА (выделено в документе. — Б. К.) оставшемуся здесь супругу вступать в новый брак»17. Подобные действия можно объяснить желанием оккупантов осуществлять жесткий контроль за населением. Так, в инструкции для мировых судов Смоленского округа от 2 июля 1943 года отмечалось, что в исключительных случаях при разрешении бракоразводных дел необходимо иметь в виду следующее: «Обоюдное желание супругов не является законным поводом для развода». Предполагалось, что «при разрешении имущественных разделов разводящихся супругов суд должен стоять на стороне интересов правого супруга». Новый брак того супруга, по вине которого был произведен развод (как это определял мировой суд), был воспрещен. Поэтому решение суда направлялось в стол загса, где в удостоверение личности ставился штамп о расторжении брака со словами «без вины» или «по вине»18.
