— Кто-нибудь вызывал 911?
— Я вызвала, — твёрдо ответила девушка, продолжая смотреть на своего отца. — Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Я не хочу, чтобы он меня бил.
Её отец быстро встал:
— Чепуха! Я никогда не бил её!
— Он трахал меня, — яростно заорала девушка, и вздох отвращения пронёсся по залу. — Он меня несколько лет трахал!
— Это неправда! Она лжёт!
— Заткнись, ублюдок, — сказал один из дальнобойщиков, лысый мужчина в майке а-ля Эрроусмит[143] и с часами на широком черепаховом ремешке. Он встал, и на лице его была угроза. — Дети не лгут в подобных вещах.
— Я ничего ей не сделал.
Полицейский пошёл вперёд, холодно приговаривая:
— Вы все — успокойтесь. Мы это быстро выясним. Меньше чем через минуту появились полицейские машины. Пока Джульетту допрашивали на кухне, на её отца надели наручники и вывели наружу. Его машину обыскали, нашли в багажнике пистолет девятого калибра, унцию героина и порнофильмы, но Джин с Элис уже снова ехали по трассе между штатами, вокруг них был жёлто-зелёный пейзаж, росла одна полынь да ветер играл песчинками.
Несколько секунд они молчали. В конце концов Другая Элис тихо-тихо сказала:
— Какая храбрая девчонка. Вся её жизнь изменится. Она будет лучше. А ты как думаешь, Джин?
— Может быть.
— Нет, не может быть. Она изменится. Что может быть хуже того, что тебя трахает твой собственный отец? — спросила она. — И моя жизнь изменится. Я знаю. Всё изменится.
Джин искоса посмотрел на Элис, взгляд его был задумчив и грустен:
— Расскажи мне о ней.
— О ком?
— Об Элис.
Другая Элис повернула голову. Её глаза сказали ему, что она уже всё рассказала.
— Есть ещё что-то. Я знаю.
— Джин…
— Когда мы занимались с тобой любовью, я слышал её голос.
Другая Элис закрыла глаза. Казалось, она страдала от какой-то внутренней боли.
— Что она сказала?
«О Джин, мне ещё никогда-никогда-никогда не было так хорошо».
— Джин? Что она сказала?
— Она просто произнесла моё имя.
Прошлой ночью, — она была удивительно ясной, и небо было усеяно звёздами, — Джин и Другая Элис вышли из дома в каньоне Топанга, выехали на автостраду Вентура, свернули в Ван-Нуйсе и поехали по каньону Бенедикта через Мал холланд к Сансету. По пути Другая Элис игриво улыбалась и показывала дома, в которых она бывала в шестидесятые годы, до встречи с Чарли.
Когда они ехали по дороге, которая проходила вокруг дома Райана О’Нейла на холме, она рассказала:
— Здесь я впервые попробовала кваалюд[144]. Мне его дал парень с седой чёлкой. Ещё на той вечеринке был Дин из Jan Dean[145]. Кажется, я отсосала ему в бассейне.
Джин сказал, что он учился в школе с Райаном О’Нейлом, а его брат Рэй ошивался с лучшим другом О’Нейла и будущим дублёром Джо Амслером, которого арестовали по делу о похищении Фрэнка Синатры Младшего вскоре после выпуска.
— Bay! Класс! — сказала Элис, когда они поворачивали к Сьело-Драйв, она смотрела на холмы, на дом, где летом 1969 года силы зла забрали пять человеческих жизней и держали в страхе весь город. — Я однажды видела его сестру — Нэнси, — абсолютно спокойно сказала она. — На той огромной вечеринке, куда мы с Чарли явились без приглашения. Там был Джек Николсон, а ещё Джон Филлипс из The Mamas and the Papas. Чарли хотел найти Терри, сына Дорис Дэй[146].
— Терри Мелчера[147], — сказал Джин.
— Нуда. Он был продюсером звукозаписи. Он несколько раз приезжал на ранчо послушать, как Чарли играет на гитаре. Он обещал записать его песни, но так и не сделал этого.
Джин сказал:
— Наверное, мой брат был там.
— Где?
— На вечеринке. Если там была Нэнси, то, возможно, что это одна и та же вечеринка.
— Мы принесли много наркотиков — кокаин, «спид»[148], ЛСД, — мы их все продали. Прежде чем уйти, я пошла в дом принять ванну. Сьюзен Аткинс пошла со мной и, пока я была в душе, пошла в спальню и украла драгоценности Шарон Тейт. Мы тогда не знали, чьи это были драгоценности. Мы думали, что Терри всё ещё снимает этот дом, — сказала Элис и замолчала, её мысли унеслись далеко. — Когда я вышла из ванны, ребёнок Дина Мартина захотел потрогать меня. Я ему разрешила. Я разрешила и поцеловать меня. У него были восхитительные губы и зубы. У всех на вечеринке были большие яркие и блестящие зубы.
Другая Элис улыбнулась воспоминанию, её улыбка была печальной, и ни она, ни Джин не произнесли больше ни слова, пока не доехали до Сансета. Когда машина стояла на светофоре, не глядя ей в глаза, Джин спросил:
— А ты когда-нибудь ещё была там?
— Где?
— В доме на холме, на Сьело-Драйв.
— Нет, — ответила Элис. — Не была. Я больше никогда там не была.
Они ехали на восток по Сансету в густом потоке машин, Другая Элис вспомнила, как она в первый раз очутилась в Лос-Анджелесе летом 1965 года, тогда все ребята были неотразимо обаятельны, и повсюду царило оживление. Она рассказала Джину об Арчи, басисте Billy J. Kramer and the Dakotas[149] и о тех трёх днях, которые они прожили в отеле «Континентал Хайатт».
— Там жили все городские музыканты, и все они были пьяны или обдолбаны. Было клёво. И куча групп из, — рассказывала Другая Элис. — И девушки там были куда более стройные и симпатичные, чем я. Но я знала, что нравится ребятам, и давала им это.
Джин рассказал, как год патрулировал Сансет Стрип, он тогда только начал работать в полиции, а его напарником был Эдди Корнелл. Еще он рассказал ей, что Эдди был просто неспособен на доброту — он ненавидел хиппи и пол-смены носился по Голливуду, распугивая детей цветов. Если он находил у какой-нибудь девчонки в рюкзаке дозу, он запихивал её в полицейскую машину и угрожал арестом. Другая Элис с отвращением улыбнулась:
— А если они сосали его член, он отпускал их, да?
— Ну да.
— Тогда он получил по заслугам.
— Ну да, — сказал Джин и затянулся. — Похороны в понедельник.
— Ты пойдёшь?
Джин пожал плечами и неуверенно ответил:
— Не знаю.
Когда Джин свернул направо на Винную улицу и остановился рядом с автобусной станцией Грейхаунд, Другая Элис что-то искала в сумке. Около входа стоял маленький изящный чернокожий мужчина с тонкими, как карандаш, усиками, а в глазах его светилась какая-то гипнотическая уверенность. Рядом с ним на асфальте стояла сумка из искусственной кожи, забитая бумагами, а рядом с ней — видавший виды проигрыватель, из которого доносились звуки джазового диксиленда.
Другая Элис достала маленький серебряный ключик.
— Это ключ от номера двести двенадцать. Хочешь, я пойду с тобой?
— Я справлюсь, — ответил Джин.
— Точно? — Джин кивнул, и Другая Элис медленно опустила ключ в его раскрытую ладонь. — Поторопись.
Джин вылез и пошёл по направлению к автобусной остановке. Услышав звонок таксофона возле строения, он замедлил шаг. Полная женщина, лицо которой светилось безумной надеждой, выбежала наружу и на третий гудок схватила трубку.
— Ну, где ты? — закричала она, но, увидев Джина, стала говорить почти шёпотом: — Я тебя весь день прождала.
Чернокожий улыбнулся Джину, Джин улыбнулся ему в ответ. Чернокожий сказал:
— Я рад, потому что еду домой. А ты чего улыбаешься, приятель?
Джин ответил:
— Не знаю. Ты улыбнулся — я улыбнулся.
— Улыбка это хорошо. Значит, ты счастлив. Удовольствия… я очень их люблю, удовольствия. Поесть, поспать, заняться сексом с хорошей женщиной, вот оно — удовольствие, — сказал маленький чернокожий человек, его улыбка стала ещё шире, он принялся притоптывать ногой в такт музыке. — Тебе нравится джазовый диксиленд, приятель?
