В комнате напротив живёт мама с пятилетней дочкой. Я сегодня днём встретила их возле киоска с мороженым. Мамаша танцует топлес в баре «Пеппер Три Лаундж». Она сказала, что хочет собрать денег и отправиться в Лас-Вегас. Она хочет танцевать во «Дворце Цезаря»[134]. Это её мечта. Она симпатичная, но не более того.

Я вспомнила о ней только потому, что её красный с голубой отделкой купальник напомнил мне твой. У тебя был точно такой же в старших классах. А телосложением Пенни (Пенни — это сокращение от Пенелопы) похожа на тебя, только у тебя сиськи были то, что надо, а у неё слегка полноватые в основании.

Ну вот, муж Пенни бросил её и Даф — это так девочку зовут, сокращённое от Дафни пару лет назад, они тогда жили во Флэгстаффе. Он сбежал с другой женщиной. Они на мотоцикле добрались до Лос-Анджелеса и присоединились к «Грейвдиггерз», байкерской шайке, которая появилась ещё в 1950-х годах в долине Антилопы. Это судьба. Чарли сидел в тюрьме вместе с несколькими гробокопателями, и они бывали у нас на ранчо, мы трахались и принимали наркотики.

Естественно, я не рассказала про это Пенни, зачем ей знать, что, вполне вероятно, я спала с её бывшим. А ещё я не хотела говорить что-либо о Чарли. Несмотря на то что я вырвалась на волю, я иногда чувствую рядом его дух.

Кстати, может, я на несколько дней заеду домой. Я говорила с мамой, и она сказала, что я могу приехать, хотя отец и не хочет меня видеть. Она говорит, что он до сих пор сердится, что я сбежала и не попрощалась. Но на самом деле он не из-за этого злится. Он разозлился потому, что больше не мог забираться ко мне в кровать и приставать.

Он был таким же, как мистер Киган. Даже ещё хуже, потому что он был моим отцом. Знаешь, если бы не Чарли, я так бы и не научилась вновь получать от секса удовольствие. А тебе, интересно, правится заниматься сексом?

А ещё мне интересно, хранишь ли ты мои письма в потаённом месте или отнесла в полицию. Сейчас они, наверное, ищут меня, потому что я много что знаю, но меня не так-то просто найти. Даже если они меня арестуют.

Что они смогут доказать? То, что я Оставила одну семью ради другой? Ну и что? Мы просто доверчивые девчонки, каждая со своим «я», мы все поверили в ужасную мечту и ошиблись.

Вот так-то Элис, мой отец был извращенцем, а твоя мать — сумасшедшей. Как же случилось, что у тебя всё сложилось так хорошо, а у меня… вот так.

Твоя подруга Элис

В первый раз Элис Макмиллан увидела Криса Лонга за сценой на Саншайн Сайдшоу, трёхдневном фестивале поп-музыки в Девонширских низинах в Нортридже, штат Калифорния, в последние дни июля 1969 года. Она тогда жила на ранчо Спана, всего лишь в нескольких милях к западу, в Чатсворте. Она, Сьюзен Аткинс и ещё несколько человек из клана Мэнсона пошли на субботний концерт, все билеты на который были распроданы. Выступали и The Grass Roots, u Jethro Tull[135] — любимые группы Элис.

Spindizzy, смешанная блюзовая группа, близкая по стилю к Canned Heat, вышла на сцену в сумерках, в середине своего выступления вокалист заметил Элис, сидящую без лифчика на плечах у Текса Уотсона и знаком показал администраторам, чтобы они пригласили её за кулисы. Помня наказ Чарли «заводить друзей, трахаясь со всеми», Элис и девчонки занимались сексом с любым, кто хотел, не важно, насколько пьяным или обкуренным был человек в передвижном вагончике, приготовленном для Донована[136], который должен был закрывать субботний концерт.

Той ночью менеджер Spindizzy Крис Лонг дважды с жадностью трахнул Элис, второй раз Сандра Гуд массировала его мощные раскрасневшиеся плечи, на которых блестели капельки пота. Потом Лонг пообещал отвезти Элис обратно на ранчо, но как только они выехали со стоянки, она расстегнула его джинсы, и его член выпрыгнул из них, словно бы чёртик из коробки, красный и твёрдый.

— Bay! — засмеялась Элис. — Как ты быстро возбуждаешься.

— Рад, что тебе это нравится.

— Мне нравится секс.

— Я заметил, — ответил Лонг и поглядел вниз на её коротко двигающуюся голову.

Кончив ей в рот тремя короткими толчками, Лонг, принявший большую дозу мескалина[137], рассказал Элис, что на самом деле его звали Кристофер фон Ланг и родился он в Германии в 1941 году.

— Мой отец был ядерным физиком, — рассказывал он. — Он был католиком, а мать еврейкой. США забрали нас из Берлина сразу после того, как я родился. Они хотели, чтобы мой отец помог им получить ядерную бомбу. Он был гением.

— Ну и?

— Что ну и?

— Он помог в разработке бомбы?

— Да, помог, — слегка колеблясь, сказал Лонг, и на лице его отразилось смущение. — Не могу поверить, что я тебе об этом рассказываю.

— Почему? Это что, большой секрет?

— Да.

— Ты поэтому сменил имя?

— Нет, — ответил Лонг. — Это я сделал потом.

В десятом классе Лонг жил вместе с родителями и младшим братом в Шерман-Оуксе, приятном скромном пригороде в долине Сан-Фернандо. В это время его отец был уже старшим научным сотрудником в Пасаденской лаборатории реактивных двигателей, контролируя разработку ракет дальнего действия. Его карьера оборвалась летним воскресным полднем 1959 года, когда его уличили в воровстве набора отвёрток со склада местного филиала «Сиэрз».

— В тот день, когда он вышел из тюрьмы, его уволили, и ФБР аннулировало его допуск к секретным работам. Той ночью он застрелился, — продолжал Лонг. — На следующее утро эта история попала в газеты, и на первых страницах напечатали его фотографию: Герберт фон Ланг покончил жизнь самоубийством. Если верить статьям, то он был то ли шпионом, то ли ещё кем.

— Но он ведь не был.

— Нет. Он был сукиным сыном, который совершил ошибку. Через две недели мы уехали оттуда. Осенью я пошёл в новую школу в Голливуде. Тогда-то я и поменял имя.

Лонг остановился, они с Элис сидели молча, тёплый ветер обдувал их лица, они переглянулись взглядом любовников и заговорщиков.

— У меня тоже есть секрет, — наконец честно и откровенно сказала Элис.

— Расскажи.

— Я кое-кого убила.

— Кого?

— Парня из своего родного города. Я была не одна. Мне помогли.

Летом 1967 года Элис Макмиллан стояла на углу улиц Хейт и Пейдж и, прогуливаясь туда-сюда, продавала «Оракул», самую известную подпольную газету Сан-Франциско; тут она заметила ярко-голубой автобус, забитый туристами, который остановился у светофора. Человек средних лет посмотрел на неё из заднего окна и улыбнулся скорее распутно, чем игриво. Она ответила ему холодным взглядом, заметила его маленькие серые глазки, и у неё закружилась голова, потому что она узнала эти вставные золотые зубы, волосы, разобранные на пробор и смазанные гелем, дряблое лицо.

Это был Мистер Киган из Сидар-Рапидз, многоуважаемый член общества и владелец химчистки и прачечной самообслуживания в кигановской сети химчисток «Ландромет», в которой над юным ещё телом Элис и других девчонок из города грубо надругались.

— Он меня сначала не узнал, — рассказывала Элис Крису Лонгу. Они свернули с шоссе, и, когда подъехали к воротам, ведущим на ранчо Спана, фары Лонга осветили парня с винтовкой, говорящего по переносной рации. Увидев Элис, он бегло пробежал взглядом по её лицу. — Я стала старше и похудела, у меня были волосы совершенно другого цвета. Чёрт подери, я теперь была хиппи, а не девчонкой из глубинки с сеном на ушах. Видел бы ты его лицо, когда я постучала в окно и закричала его имя! Он сказал: «Элис, боже мой! Это ты?» — и в ту же самую секунду выпрыгнул из автобуса и сказал водителю, что вернётся в гостиницу на такси. Господи, как же он был удивлён. Спорю, он думал о том, как бы трахнуть меня или о чём-нибудь подобном. Кстати, я всё-таки разрешила ему меня трахнуть.