Виноградов, сдав Лихачева в госпиталь, доложил в штабе о своём рейде. Где находится сейчас его бригада, в штабе не знали. И Виноградов уехал в бой искать своих.
Враг концентрирует силы
– Время контрнаступления фашистами было определено верно. Танкисты и части первой гвардейской армии хоть и держали в руках Красноармейское, но фланги их были открыты.
Северо-западнее части шестой нашей армии прорвались вперёд. Но перед Днепропетровском были задержаны. Тылы наши отстали от передовых линий.
Постепенно враги западнее станции Красноармейское собрали две танковые дивизии, а к югу от станции – ударную группу из четырёх танковых дивизий.
В нашем корпусе к девятнадцатому февраля тысяча девятьсот сорок третьего года осталось только девять – десять боевых машин. Столько же – в одиннадцатом корпусе. Тягачи моей ремонтной базы, дружок, были все разбиты. Наш старый Василич погиб. Его осколком мины убило. Мы с Колосовым и с тремя ремонтниками днём и ночью ремонтировали танки. На лошади возили запасные части. Лошадь убило, возили на детских санках. Проберёмся к подбитой машине, видим: танкисты тут же залегли и стреляют. Мотор танка разбит, починить нельзя. Но башня и пушка целы. Стрельба стихнет, танкисты скажут:
– Чинить нечего, помогите в землю зарыться. – И начинали мы долбить мёрзлую землю. Сверху она была оттаявшей. Местами и грязь со снегом. А глубже – мёрзлая. Зарывали танк в землю, и он превращался в опорную точку…
Дедушка говорил: линия нашего фронта возле Красноармейского напоминала дугу лука, из которого ребята пускают стрелы. По центру дуги с вогнутой стороны и находилось Красноармейское.
Враги наскакивали на эту дугу в разных местах. Наши танки метались с одной позиции на другую, чтоб отразить атаки. В этом и суть того, говорил дедушка, что называется инициативой в боях.
– Враги знали, что фланги наши голые, а тылы наши далеко. И они подтягивали и подтягивали свежие силы. До начала общего наступления терзали наши позиции. А девятнадцатого февраля враги перешли в наступление…
Двести танков бросили враги на участок, где наших танков было не более двадцати. Дрались наши жестоко. Двое суток сдерживали натиск. Уничтожили более тридцати танков противника. Часто танкисты дрались в окопах, вместе с пехотинцами. Но силы были неравны. К концу дня двадцать первого февраля наши отошли от Красноармейского.
Никитин, Якин и дедушка получают награды
12 марта 1943 года приказом Главнокомандующего Юго-Западным фронтом Кантемировский 4-й гвардейский корпус был переведён в резерв Ставки. Это значило, что корпус выводится на пополнение.
Кантемировцы погрузились в вагоны в городе Старобельске, который сами же и освобождали. В пути были долго. Днём часто стояли на полустанках. Только 1 апреля выгрузились – где же вы думаете? – в Касторном. Там, где корпус когда-то получил первое боевое крещение.
Дедушка, механик Колосов, лейтенант Никитин, Зобнин и Якин хотели съездить в Горшечное. Дедушка говорил: их тянуло туда, будто на родину. Такое странное чувство овладело ими. Но времени не было. Сразу же двинулись в сторону Старой Ведуги. Полторы недели бойцы отдыхали там. Вдруг 12 апреля всех подняли по боевой тревоге. Ротам, батальонам было приказано выстроиться повзводно. Потому что в каждой роте осталось по девять – десять человек.
Дедушкин взвод состоял из двух бойцов: он сам и пожилой механик Колосов. Стояли они рядом. Дедушка представлял из себя правый фланг, а Колосов – левый.
Лейтенант Никитин выстроил свой взвод: он сам, Якин, Зобнин и маленький боец Корольков. Этот Корольков числился в батальоне стрелков. Но в Красноармейском привязался к Никитину. Во время последних боёв нигде не отставал от него. И Никитин выпросил его себе у комбрига.
День был солнечный и тёплый. После переклички корпус выстроился в каре. Вынесли знамя. Об этом моменте дедушка часто мне рассказывал. И всякий раз, произнеся «вынесли знамя», умолкал. Руки у него дрожали. На глазах выступали слёзы. Я тихонько вставал с дивана и уходил в столовую. Минут через десять – двадцать дедушка звал меня и уже спокойным голосом продолжал:
– Выстроились мы, внук, замполит зачитал, кто представлен к награде. Награждены были все. Полковнику Шибанкову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Он был первым Героем Советского Союза в семье кантемировцев. Старшего лейтенанта Никитина наградили орденом Красного Знамени. Якин был уже младшим лейтенантом, его наградили орденом Красной Звезды. Меня и Колосова наградили медалями «За отвагу». Потом все отсалютовали в память погибших. Была минута молчания…
Дедушка говорил, что не только у него и у Колосова в ту минуту были слёзы на глазах. И никто слёз не стеснялся.
Каждый клялся сам себе в душе отомстить за погибших.
Ордена и медали не вручали, потому что не были получены.
Потом был зачитан приказ о дислокации корпуса. Бригады распределялись по деревням вокруг Старой Ведуги. Назавтра ожидалось пополнение. После команды «разойдись» всем бойцам выдали по праздничной порции вина. Повара приготовили вкусный обед. После обеда бригады разошлись по своим деревням. А на следующий день танкисты уже уехали на станцию получать первую партию новеньких танков, утром, до отъезда, младшего лейтенанта Якина приняли в ряды Коммунистической партии.
В мае месяце неожиданно вызвали в Москву лейтенанта Геннадия Виноградова. Он даже не знал, что, совершив рейд на своём танке № 46 из Красноармейского в тыл с тяжело раненным полковником Лихачевым, разгромив колонну машин, сбив танком «тигра» с шоссе, он совершил героический поступок. В Москве Виноградова вызвали в Кремль. Михаил Иванович Калинин вручил ему Золотую звезду Героя Советского Союза. И лейтенант Виноградов вернулся в корпус.
А к июлю месяцу 4-й гвардейский корпус снова возродился. И стал ещё мощнее. Как живой водой, народ питал его. Пришли первые тридцатьчетверки с 85-миллиметровыми пушками. Стрелки получили новые 76-миллиметровые противотанковые пушки. Появились в корпусе новые самоходные пушки САУ-152 и САУ-85.
Кантемировцы готовятся к новым боям
А что же происходило на фронте, покуда возрождался заново корпус? Дедушка говорил: корпус отправили на пополнение с фронта 12 марта, а в конце марта контрнаступление врагов выдохлось. Войскам армии группы «Юг» знаменитого Манштейна удалось, правда, захватить Харьков и Белгород. Но дальше враги упёрлись в жестокую оборону.
И опять, как и год назад, началась распутица. И опять наши и немцы начали готовиться к летним боям.
Если прошлой весной фашисты разработали операцию на лето и назвали её «Синяя», то теперь в ставке Гитлера разработали план операции «Цитадель».
Когда дедушка объяснял мне суть операции «Цитадель», он рисовал вот такую схему, чтоб мне было понятно:
Как видите, линия фронта образовала как бы полуостров. Он назывался Курским выступом, Курской дугой. Враги хотели пробиться с юга и с севера к Курску. Тогда бы они окружили наши армии.
Опять враги накапливали силы.
Эшелонами везли к Курскому выступу средние танки T-V («пантера») и тяжёлые T-VI («тигр»). Везли новые самоходные орудия «фердинанд». Лобовая бронь у «Фердинандов» была 150 миллиметров. Эти САУ должны были ползти следом за «пантерами» и «тиграми» и защищать их.
Группой армий «Центр» командовал фельдмаршал Клюге.
Группой армий «Юг» – известный Манштейн. 18 апреля Манштейн писал своему верховному главнокомандованию:
«…Теперь надо бросить все силы для достижения успеха операции „Цитадель“, победа под Курском возместит нам временные неудачи на других участках фронта…»
Наше командование знало о затее фашистов. Готовило войска для контрудара. Готовились к новым боям и кантемировцы.
