— Раз мы не будем уходить, а в битве будет важна скорость, предлагаю выгрузить с «Ненасытного» весь лишний «балласт», — сразу же предложил Нуен, с удовлетворением подмечая, как сползла улыбка с лица Вако. — Трофеи оставим в лагере.

— Но хотя бы верните моим людям оружие, — натянуто вежливо попросил Кёрнчи.

— До абордажа дело не должно дойти, ведь так? — тысячник уже не мог изменить сложившегося положения, поскольку сам дал Кёрнчи возможность довести его такой ситуации, но по крайне мере, он еще обладал достаточной властью, чтобы не позволить капитанскому плану осуществиться в полной мере. — Но на крайний случай, мы посадил на галеру сотню латников. Да и я сам совсем не против, увидеть сложное морское сражение вблизи.

Вако лишь поджал губы и вежливо кивнул.

— Как вам будет угодно, уважаемый тысячник.

Десантная галера южан встретилась с защитниками имперских берегов именно в том месте, где и планировал капитан Юнь. «Ненасытный» как раз успел выбраться из ограниченного пространства на входе в бухту, но сильный ветер, поднявшийся с моря, дул тяжелому судну в нос, заставляя команду полагаться только на силу и умение гребцов. Суда Империи предсказуемо разделились — мику–дзё, действуя парой, заходил со стороны отрытой воды, «Вихрь» держался заметно дальше и поближе к берегу, его экипаж должен был действовать только наверняка.

Вако Кёрнчи, замерший у рулевого рычага на капитанской площадке, спокойно изучал панораму предстоящей схватки через линзы «зоркого глаза». Под его ногами, отделенный от капитана и верхнего яруса лишь деревянной решеткой, замер один из надзорных офицеров, дублировавших команды командира для нижних палуб. Поблизости пристроилась еще пара вестовых. Обещанная «охрана», разумеется, тоже была тут, как и тысячник Нуен, постоянно находивший у Вако где–то за спиной. Молодой десятник с приметным изувеченным лицом, которого Кёрнчи запомнил еще по первому собранию в штабном шатре, тоже топтался все время рядом с Басо, не убирая пальцев с рукояти своего меча, и это, следовало признать, нервировало капитана больше всего. Лучше бы тысячник прихватил с собой кого–то из своих уцелевших помощников, они бы наверняка чувствовали себя рядом с Нуеном гораздо спокойнее и в результате, расслабившись хоть на немного, дали бы Вако идеальный шанс. Впрочем, сначала следовало позаботиться о вражеских мику–дзё.

— А теперь мы просто попытаемся от вас убежать, мы просто кучка трусливых юнь и ничего более, — пробормотал капитан и, перехватив горизонтальную планку рычага обеими руками, дал небольшой крен вправо. — Левый борт — зарядить орудия! Веслам по правому — ритм два!

Зычные голоса офицеров и старшин один за другим, как повторяющееся эхо, разнесли приказ Вако над палубой и в глубину корабельной утробы. Через пару мгновений глухие удары барабанов в отсеках гребцов сменили темп, и «Ненасытный» все быстрее начал разворачиваться на восход. С имперских кораблей было хорошо видно, как противник пытается встать по ветру, чтобы, пройдя вдоль мели, попытаться уйти вдоль берега. На «Вихре» взметнулся вымпел «к атаке», и огнеметное судно, добавив парусов, заметно ускорило ход. Мику–дзё ринулись наперерез галере, их задачей было теперь просто удержать судно врага как можно дольше на одном месте.

— Вот и молодцы, — хищно оскалился Вако. — Левому борту — стрелять по готовности!

В какой–то момент приближающиеся мику–дзё оказались точно напротив широкого борта галеры. Расстояние было еще весьма приличным, но прислуга у метательных машин на всех трех судах принялась за дело. Для имперцев представшая мишень была достаточно крупной, чтобы попытаться рискнуть. Механизмы же, которыми располагали юнь, были гораздо массивнее, а, следовательно, и более дальнобойные. Носовые баллисты мику–дзё сделали дружный пристрелочный залп, и корабли стали выполнять разворот, что бы обсыпать противника «подарками» из бортовых установок. Артиллеристы Империи уже делали поправки с учетом первых снарядов, плюхнувшихся в воду в сотне локтей от борта галеры, когда «Ненасытный» сделал свой ответный ход.

Пять каменных ядер, выпущенных с верхней палубы, и шесть обтесанных бревен с железными наконечниками, вылетевших из бортовых портиков, тяжеловесной тучей устремились в сторону ближайшего имперского корабля. Цели достигли лишь три, но обломки дерева и бронзы, полетевшие в разные стороны от пробитых бортов и перекрытий, матросы–юнь встретили с радостным ревом. Парусная джонка нефритового флота, вынужденно сбавив скорость, хоть и ответила собственным залпом, поддержанным ее боевой товаркой, но все их десять снарядов, да еще и более легких, чем те, что метали юнь, на фоне возможностей «Ненасытного» выглядели довольно жалко. К тому же большая дыра возле «высоко вздернутого» носа имперского судна была прекрасно видна сейчас царским матросам даже невооруженным глазом.

«Ненасытный» практически не пострадал от обстрела, несколько вмятин и сеть трещин от впечатавшихся в обшивку снарядов были смешной проблемой даже для корабельных плотников. По счастью, шаров с взрывающейся начинкой имперцы не использовали, или, что более вероятно, они все попросту ушли по воду, так и не достигнув галеры. Умелые артиллеристы перезаряжали машины на всех кораблях довольно быстро, поэтому между повторными залпами минула едва пара–тройка минут. Судно капитана Кёрнчи уже как раз заканчивало свой «разворот к бегству», а «Пламенный Вихрь», прижимаясь к берегу, подходил все ближе. Бронзовая полая труба на носу огнеметного корабля, медленно вращаясь, начинала вытягиваться вперед.

— Весла по правому борту — ритм пять! Поставить малые «кся» и «рёу»! Балласт — четыре! Правому борту — заряжать!

Быстро пролаяв команды, Вако навалился на рычаг всем телом. Нос «Ненасытного» заметно дрогнул и еще быстрее двинулся вправо.

— Стрелять всем! Прицельно! По готовности!

То, что что–то пошло не так, императорские хайтины поняли практически сразу. Корабль Юнь вместо того, чтобы попытаться поймать прибрежный ветер, развернул лишь косые треугольники маневровых парусов и резко накренился влево. Если бы не прилив, капитану Кёрнчи никогда бы не удался этот рискованный поворот. Киль «Ненасытного» глухо заскрежетал по морскому дну, цепляясь за мель, а корма галеры, подталкиваемая течением, все быстрее стала загибаться вокруг судовой оси.

«Вихрь», сокративший к тому моменту, половину дистанции до вражеского корабля, оказался в зоне обстрела его правого борта. Ни времени, ни места для разворота у огнеметного судна не было. Каменные шары и тяжелые бревна обрушились на чудо военно–инженерной мысли Империи, ломая борта и перекрытия. Один из снарядов буквально снес угол носовой надстройки, два проделали пробоины в киле, а еще один угодил в переплетения такелажа, перекосив главный парус и рухнув куда–то на верхнюю палубу. Мику–дзё рвались на помощь, и их собственные заряды застучали о корму «Ненасытного», но галера упорно удерживалась в своем положении — идеальном для повторного залпа по «Пламенному вихрю».

Руль дрожал все сильнее, вырываясь из рук Кёрнчи и желая поддаться воле морской стихии. Капитан вцепился в рычаг всем телом, стиснув зубы и не в силах сейчас даже выругаться. Каблуки сапог Вако медленно заскользили по решетчатой палубе, и громада галеры содрогнулась вновь. Командир корабля был уже почти на грани отчаяния, когда рядом с его руками на рулевой рычаг легли чужие. Тысячник Нуен навалился всем телом с другой стороны, а спустя мгновения к нему присоединились десятник панцирников и матросы–вестовые.

— Так держите, так, — задыхаясь, прохрипел Вако. — Где чертов залп?!

Орудие «Вихря» успело первым. Тугая спиральная струя рубинового пламени вырвалась из бронзовой трубы, раскрываясь огненным цветком, грозящим захлестнуть собой весь правый борт «Ненасытного». Но, видимо, нервы сыграли дурную шутку с кем–то из имперских механиков. Лишь несколько язычков багрового пламени сумели дотянуться до обшивки галеры в бессильной попытке вгрызться в мореное дерево. Если бы кто–то повременил со стрельбой еще пять–семь секунд, то результат мог бы быть совсем иным. А так все завершилось новым залпом юньских артиллеристов, и, учитывая дистанцию, с которой они стреляли на этот раз, результат был вполне предсказуем.