Человек, который никогда прежде не видел таких необычных ритуалов может сказать, что то, что делала Моргана — аморально.

   Сама же колдунья понимала, что это единственной способ отомстить Артурии за ее рождение.

   Колдунья часто спускалась в пещеру Грааля. Туда, где вот уже два года томится колдун Мерлин. Она видела все. И прошлое, и настоящее, и даже грядущее. Наблюдая за переливами света, испускаемого святой чашей, Моргана узнала, что может уничтожить Британию.

   И для этого она не побоялась похитить самую ценную часть Экскалибура…

   Ножны.

   Ножны, обагренные кровью и созданные из крови Артурии, которые за несколько лет непрерывного контакта с волшебным мечом получили часть его могущества и силы. Они были способны защитить короля от любых ран…

   …и теперь они похищены.

   Однако, для колдуньи главное было не лишить Артурию непробиваемой защиты, а обратить фактическое бессмертие против нее самой.

   Отправившись за море, она смогла найти свирепых германских воинов, заполучила семя двух отважнейших рыцарей и одного старика.

   С последним Моргана возлегла лишь потому, что его тело впитывало магию самого опасного в мире меча почти двадцать пять лет. После ночи, колдунья собственноручно задушила старика, а артефакт забрала себе.

   Далее ей нужно было создать искусственное оплодотворение. Причем, не кого-то, а самой себя.

   После изнурительного ритуала ей удалось совершить задуманное. Магия ножен Экскалибура, а так же семя трех разных мужчин смешались, и оплодотворили Моргану.

   Но колдунья не могла ждать, пока ее живот вздуется, а плод внутри начнет формироваться. Беременность протекла не за девять месяцев, а за двенадцать часов.

   Как же ей было больно.

   Колдунья лежала едва ли не смертном одре, обложенная со всех сторон полевыми цветами. Ее кожа потела за считанные секунды и едва ли не разрывалась из-за стремительно растущего живота.

   Роды проходили прямо на корабле, на котором плыла волшебница. Ее доверенная слуга приняла роды. Родился мальчик, как и предсказывала Моргана.

   Его рост так же был ускорен магией. Времени на его постепенное взросление у Морганы не было, и она предприняла отчаянный шаг: гипнотизировать своего сына на быстрейшее взросление. А ускорить процессы внутри организма ей ничего не стоило с помощью магии.

   В итоге, уже через два года перед ней стоял юноша.

   Он был немногим старше Артурии, когда она взошла на престол Британии. Красивые черты лица, сильное широкоплечее тело, скрытое за магическими золотыми доспехами и пшеничного цвета волосы…

   Моргана назвала его Мордредом.

   Хм… гомункул, созданный почти целиком из магии минувших лет считает создателя своей матерью. Это было бы смешно, если бы не было столь грустно. В конце концов, он лишь пешка в жестокой игре своего создателя.

   Совсем недавно в Камелоте появился новый рыцарь. Артурия приняла его с распростертыми объятиями, по понятным лишь ей причинам. Возможно, ее заинтересовал его необычный изогнутый полуторный меч зеленого цвета, а может и внешность этого рыцаря.

   Он бы действительно красив. Мало какая женщина могла устоять перед ним. Все служанки, которые были в замке, напросились обслуживать первый обед этого рыцаря, лишь бы не отрывать взора от него.

   Юноша, назвавшийся Мордредом, был спокоен. Он не обращал взимания на оханья и аханья девушек и женщин. Это понравилось остальным рыцарям.

   Однако, как это всегда бывает, у рыцаря найдутся недоброжелатели.

   Это были две девушки. Нестареющая Лотарингская дева, в этом времени больше известная как Борс и ее хорошая подруга, жена Гарета Белоручки, леди Линетта.

   Каждый раз, встречая Мордреда, они перешептывались между собой.

   Все дело в том, что Борс читала довольно своеобразную трактовку легенд о короле Артуре. Там говорилось, во-первых, то, что Мордред — сын Морганы и Артура. Но сейчас Борс понимала, что такое в принципе невозможно, потому как король Артур — девушка.

   Однако, ее настораживала и другая деталь.

   Так сложилось, что в более ранних легендах с королевой Гвиневрой возлегал отнюдь не Ланселот, а Мордред.

   И вот, на одном из торжеств, устроенных Артурией, Борс решила во всеуслышание заявить, кто же такой этот Мордред. Коричневая прекрасно понимала, какие споры это может вызвать в рыцарских кругах, но все же твердо решила сообщить обо всем Артурии, а в качестве аргументов привести дату своего рождения, которая и так на два с половиной столетия позже нынешней даты.

   В ответ на такое дерзкое заявления последовали только возмущенные возгласы, мол «как один из рыцарей может так говорить о своем собрате?».

   С шуткой к этому отнеслась лишь Артурия.

   -Ой и насмешила ты меня, сер Борс. Аж да слез.

   Ломясь от хохота, выдавила из себя король.

   -Гвиневра не возляжет с другим человеком, будь он мужчиной или женщиной. Я даже больше скажу: она и со мной-то никогда не возляжет.

   Все рыцари по достоинству оценили юмор Артурии. Некоторые даже хихикнули, как, например, сер Джулий или сер Кей.

   Однако не все были так положительно настроены.

   Отец королевы Гвиневры, благородный сер Лодегранс, не оценил ни шутки короля, ни такого бесцеремонного поступка Борс. Единственное, что сдерживало его гнев — присутствие дочери.

   И сер Ланселот прекрасно видел, как гневается сер Лодегранс.

   -Сер Борс,- обратился он к Коричневой.- Я вижу, вы не на шутку разозлили отца достопочтенной королевы, сера Лодегранса. Вам не кажется, что лучше было бы извиниться?

   -Не кажется, сер Ланселот,- взмахнув карими волосами, ухмыльнулась Борс.- Я не обвиняла королеву в чем бы то ни было. Я лишь хочу указать на то, что сер Мордред может предать королевство. В будущем.

   -Будущее нам неведомо,- Галахад не соглашается.- Разве не вам лучше всего это знать, сер Борс?

   -Неведомо? Простите, сер Галахад, но, мне кажется, я могу вам назвать точные даты снятия осады с Орлеана, начала Столетней войны, время рождения сера Жиля де Рэ и Ла Гира. Даже дату моего собственного сожжения на костре могу назвать. А ведь все это еще даже не произошло. Даже мой прадед не родился. Так что же вы, хотите сказать, что будущее нам неведомо?

   -Именно так, сер Борс,- кивает Галахад.- Вам известно только свое будущее, да и то только потому, что вы вневременной рыцарь. Да и к тому же вы судите о сере Мордреде только по текстам какого-то там хрониста. При всем этом, вам отнюдь неизвестно, когда были составлены те хроники. Ведь, как вы нам сами рассказывали, нашего короля Артурию сделали Артуром. И приплели порочную связь с сестрой, от которой у леди Морганы родился ребенок. Я не ученый, но, как мне кажется, для деторождения нужна не только женщина, но и мужчина. Поправьте меня, если я не прав.

   -То есть, вы хотите сказать, что легенды о короле Артуре врут?

   -Не врут, сер Борс. Они изменяются с течением времени. Переходят из уст в уста и некоторые детали меняются. Иногда до полной противоположности. Уж вам ли самой это не знать? Вы — рыцарь, ставший в легендах мужчиной.

   На этом спор Борс и сера Галахада закончился.

   Все, сидящие за круглым столом с упоением слушали его. Некоторые надеялись, что сер Борс сможет доказать свою правоту. Другие были на стороне Галахада.

   И только главный виновник этого спора, рыцарь в золотых доспехах зовущий себя Мордредом, сидел на своем стуле даже не пошевелившись и не произнеся ни слова. Со стороны было видно, что этот спор, вызванный его персоной самому Мордреду был не интересен.

   Дело клонилось к вечеру.

   После обеда за круглым столом состоялось совещание рыцарей. Главной повесткой дня была повышенная активность сидов на севере, близ Бедегрейнского леса. Уже несколько деревень пострадали от нападения воинов в странных доспехах.