— Значит, вы неплохо обеспечены.

— Почему вы так решили? Я мог получить стипендию.

— Люди, которым приходится зарабатывать на жизнь, выбирают что-нибудь… более практичное. Не подумайте, что просто треплюсь. Мне много раз приходилось это наблюдать.

Аллен рассмеялся.

— А я ведь работаю. У меня офис в городе.

— Там вы пишете пьесу?

— Пьеса — это отдохновение. Изо дня в день я имею дело с деньгами.

— Неужели? — рассмеялась Джуэл. Стало быть, он финансист. Прекрасное знакомство, если она собирается расширять «Бижу». — Так почему же вы не в офисе? И не занимаетесь деньгами? А вместо этого болтаетесь по музею?

— Вы мне не верите. — Аллен пожал плечами. — Считаете меня неудачником, который таскается по музею и пристает к женщинам. Дело в том, что я хотел посмотреть выставку Матисса, пока она не закрылась.

— Вот оно что. — Джуэл кивнула. — Прекрасная выставка. Мне хотелось бы разбогатеть настолько, чтобы собирать произведения искусства. Только подумайте, в прошлом эти картины купили почти за бесценок. Представьте, что вы владеете Матиссом.

— Я кое-что собрал.

— Правда? Потрясающе!

— Было время, когда я хотел стать художником, — проговорил Аллен. — Но, к счастью, рано понял, что обделен талантом.

— Почему вы сказали, к счастью? — удивилась Джуэл.

— Потому что если не имеешь таланта и знаешь об этом, то будешь избавлен от разочарований и неприятия. Затем я обнаружил в себе совсем иной талант. У меня шестое чувство: каждое полотно, которое я купил, по крайней мере удвоилось в цене.

— Это замечательно, — согласилась Джуэл. — Но ваше хобби не из дешевых. — Она ему по-прежнему не верила. Этот незнакомец утверждал, что собирает произведения искусства, и притворялся, что богат, как Крез.

— У меня есть кое-какие семейные деньги. И частью наследства я решил рискнуть на рынке произведений искусств.

Джуэл кивнула. Ей казалось неудобным проявлять любопытство, но очень хотелось поверить.

— Я вырос в Оклахоме. Вполне обычное детство. За исключением одного: у меня была тетя — старшая сестра отца — белая ворона в семье. Она брала меня с собой на поиски старинных вещей и на мебельные аукционы. Тетя обожала мебель. А я заинтересовался живописью. Это она оставила мне деньги. Думаю, она была бы довольна, если бы знала, что я трачу их именно таким образом. Мои родители не ценили ни ее, ни искусство. До сего дня единственными живописными полотнами в их доме остаются наши с сестрой портреты, сделанные в детстве ведущим и единственным портретистом Талсы [35].

Джуэл рассмеялась, но вдруг ее взгляд упал на настенные часы. Шестнадцать ноль-ноль.

— Боже мой, я опаздываю!

— Но я о вас ничего не знаю. Что, если я захочу еще с вами встретиться?

Джуэл порылась в сумочке и достала визитную карточку.

— Вот, это мой магазин. Спасибо за кофе. Мне надо бежать.

Аллен Прескотт взял карточку и опустил в карман.

— Буду беречь ее как зеницу ока, — провозгласил он.

Джуэл уже прошла полпути к выходу из кафетерия, но обернулась и улыбнулась ему. И выскочила за порог.

Она гадала, говорил ли Аллен Прескотт правду. Если не пускал пыль в глаза, то, похоже, был человеком состоятельным. Хотя, конечно, мог и втирать очки.

Но было в нем что-то, что ей понравилось. Он стал первым мужчиной, которым Джуэл заинтересовалась после Саши. Не то чтобы ее поразила любовь с первого взгляда, отнюдь нет, но Аллен Прескотт показался ей привлекательным человеком, способным осилить обед и пару билетов в театр.

Во всяком случае, он может внести в ее жизнь приятное разнообразие. Джуэл надеялась, что он позвонит.

— Так значит, сегодня у Гарри Харпера потрясающая вечеринка? — спросила Кэтлин Коламбиер. Она принесла в магазин ярко-зеленую щеточку из перьев и обмахивала встроенные в глубокие стенные ниши витрины с украшениями.

— Да. В семь. Но если не можешь остаться до восьми, закрывайся — только вывеси на двери табличку «Ушли в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Ждем вас завтра». — Джуэл готовилась бежать домой переодеваться.

— Все в порядке. Я побуду. Джимми ужасно подпирают сроки — он пишет статью для «Роллинг стоун». Работает все выходные. Мне все равно надо куда-то деваться, — вздохнула Кэтлин.

Какую-то долю секунды Джуэл раздумывала, не взять ли ее с собой на вечеринку. Но как бы Джуэл ни ценила француженку, от нее не укрылось, насколько та тщеславна. Проволочные витые кольца Кэтлин продавались сразу, как только она их делала, и Джуэл заподозрила, что помощница бессовестно навязывала их покупателям, когда ее самой не было рядом.

Так что у Джуэл сразу отпало желание делиться с Кэтлин Гарри Харпером и позволять француженке очаровывать его своим европейским обаянием. Джуэл хотела привлечь внимание Харпера к собственному творчеству. И после месяцев закулисной работы Эдварда ей это удалось. Нельзя допустить, чтобы успех достался Кэтлин.

— Ну ладно, — проговорила она, — до завтра. Приятного вечера.

— И тебе, — снова вздохнула Кэтлин.

Джуэл хотела пригласить с собой Аллена Прескотта. Он прекрасно вписался бы в компанию, и на него произвело бы впечатление, что Джуэл знает людей, которым предстояло собраться у Харпера. Но Аллен так и не позвонил и не зашел в магазин. Их знакомство в музее в итоге кончилось ничем.

— Совсем забыла сказать, — спохватилась Кэтлин, когда Джуэл уже направлялась к двери. — Помнишь, я говорила тебе про некоего Джеба, который без ума от твоих работ?

— Того, что купил мое колье из анодированного серебра с лазурью?

— Да. Этот Джеб начал флиртовать и намекнул, что зайдет через несколько дней. Я сказала ему, что магазин мой и что колье сделала я.

— Вот как!

— Понимаю, что это нехорошо, — невинным голосом продолжала француженка. — Но я ему очень понравилась. И колье тоже. Он заявил, что просто обязан купить колье, если я его придумала. Поэтому я и прибегла к обману. Только ради коммерции. Мне не нужна чужая слава.

— Конечно, — холодно проговорила Джуэл. Она убедилась в том, что поступила правильно, не пригласив Кэтлин на вечеринку к Харперу. Француженка не постеснялась бы наплести Гарри, что именно она придумала все ее украшения. — Но учти на будущее… даже ради коммерции…

— Я все понимаю, — перебила ее Кэтлин. — Но если этот Джеб заявится, я бы очень хотела, чтобы ты притворилась, что работаешь на меня, а не наоборот. Мне он правда приглянулся.

Джуэл уставилась на француженку, пораженная ее бесцеремонностью.

— Прости, Джуэл, — извинилась та, не до конца сознавая, насколько задела свою компаньонку. — Это больше не повторится.

— Так и быть, — смилостивилась Джуэл.

Пентхаус Вивиан и Гарри Харперов выходил окнами на Центральный парк. Это солидное, но скромное жилище было выдержано в серо-черных тонах. Мебель не поражала воображение роскошью, и от картин на стенах не захватывало дух, кроме одной — Джексона Поллока, — которая висела в гостиной. Но зато на тонких шеях и запястьях дам, которых Джуэл узнавала по страницам женского журнала мод, красовались драгоценности, облагаемые явно немалой таможенной пошлиной.

— Бог мой, Эдвард, — проговорила она, когда они переступили порог, — почему я так волнуюсь? Обычная вечеринка, а мне кажется, будто это мой дебют в обществе. Хотя я сто лет не была на таких сборищах — с тех пор как встречалась с Макнилом.

— Годы с Сашей выбили тебя из колеи, — ответил он. — И пока ты снова не привыкнешь к такой компании, имеешь полное право волноваться. Помни, что я говорил тебе о поведении.

— Я буду самим очарованием.

К ним подошла Вивиан, и Эдвард представил ей Джуэл.

— Рада познакомиться. — Вивиан была блондинкой с произношением воспитанницы закрытой школы восточного штата. От Эдварда Джуэл знала, что, по слухам, она дочь богатого владельца отеля из Лас-Вегаса и десять лет назад, когда выходила замуж за Гарри, стала его музой и коронованной владычицей его разрастающейся империи. Она казалась страстной, привлекательной, манящей и была упакована в драгоценности.