Эдвард смущенно прикусил губу.

— Я чертовски испугался. Там, где я родился, так не поступали. Я стал сторониться Марка, а когда вернулся домой, сделал предложение Мери Пейг. Летом мы поженились. Сыграли шикарную южную свадьбу и отправились проводить медовый месяц на Бермудах. Потом Мери перевелась в Нью-Йоркский университет и переехала ко мне, а я заканчивал Парсонс. Все шло хорошо. Мы много занимались. Пока она не призналась, что влюбилась в преподавателя психологии и вступила с ним в связь. И осторожно так намекнула, что в постели со мной тоска. А я считал, что делал все правильно и что ей нравилось.

Мы развелись, но остались друзьями. Я до сих пор частенько приглашаю ее вместе пообедать. Кончилось тем, что она выскочила за актера. А я после всего сошелся с Марком. И решил, что жить надо для себя, а не для других. Сестрам я открылся. Но признаваться родителям они запретили — дескать, это разобьет их сердца. Я пригласил Деметриуса на Рождество в дом, и все пришли в восторг. Он был представлен другом… мы спали в отдельных комнатах… ну сама понимаешь. Но я до сих пор не привык к своему положению. Меня воспитывали так, чтобы я вырос человеком правильной ориентации. А оказалось, что я не такой. Иногда это очень глубоко ранит. Так что терпимость во мне надежно укоренилась.

— А я считаю, что тебя вполне можно терпеть таким, каков ты есть. — Мадлен пожала ему руку.

Эдвард улыбнулся:

— Это потому, что на данный момент ты до отвала пресытилась мужчинами. — Его глаза заблестели. Он протянул к ней руки и крепко ее обнял. — Мы товарищи по духу. Хочешь верь, хочешь не верь. И встретили друг друга неспроста.

Решив отметить поступление на работу — продавщицей в ювелирный магазин «Золотой Будда» на Бичер-стрит, — Джуэл пригласила Эдварда и Деметриуса в японский ресторан на Университетской площади. Прошло два месяца с тех пор, как они съехались с Эдвардом, и за это время сделались большущими приятелями. Вместе ходили по вечерам в кино, а по выходным — в музеи и галереи.

Эдвард любил, чтобы Джуэл сопровождала их с Деметриусом. Он вырос с четырьмя сестрами и привык к обществу женщин. Чувствовал себя с ними уютно, пока дело не доходило до секса. Джуэл, в свою очередь, нравилась дурашливая компания Эдварда и Деметриуса. Они вытаскивали ее из дома и не позволяли сидеть одной и горевать о себе.

Чтобы заплатить первый взнос за аренду, девушка устроилась официанткой в молочный ресторан на Второй авеню. Она работала в утреннюю и обеденную смены, приходила к шести и заканчивала после трех. Возвращалась домой и, преодолевая усталость, пыталась сделать набросок украшения.

Упражнение от отчаяния. У Джуэл не было ни инструментов, ни материалов, кроме оставшихся от браслета крестницы подаренных Уаттом полудрагоценных камней. Но ее распирало от идей, которые она воплотит в вещи, когда появится возможность. В свободные от работы в ресторане дни девушка ходила по городу, изучая украшения, продававшиеся в магазинах. Она была уверена, что смогла бы сделать свои на уровне лучших дизайнеров, — дело только во времени. Но ожидание казалось мучительным.

Работа в «Золотом Будде» подвернулась случайно. Эдвард проходил мимо магазина именно в тот момент, когда хозяйка вывешивала в витрине табличку «Требуется продавец». Он ворвался в магазин и так сладкозвучно пел хозяйке, белокурой англичанке лет тридцати по имени Бетти Блессинг, про сказочную мисс Драгумис, что уговорил ее не нанимать никого, пока та не побеседует с Джуэл.

Встретившись на следующий день, Бетти и Джуэл сразу понравились друг другу. У них было много общего: Бетти тоже училась в Германии, только в другом институте, в Ханау, однако опыт приобрела похожий. После двух чашек чаю девушка не только получила работу, но чувствовала, что приобрела новую подругу.

На торжество Джуэл надела цыганское платье от Сен-Лорана, которое Уатт купил для нее в Баден-Бадене. С тех пор как оборвалась их связь, она впервые появилась в подаренной им вещи. И хотя прошло достаточно много времени, на нее все равно нахлынули мучительные воспоминания. Джуэл едва удержалась, чтобы не сорвать платье, когда в дверь постучал Эдвард.

— Ты одета? — спросил он, переступая порог. — Хотел показать тебе свой новый пиджак. Сногсшибательно выглядишь. От Сен-Лорана? Я потрясен.

— Это Уатт мне подарил. Вообще-то я не хотела ничего надевать из его вещей.

— Пора снова начинать жить. Я забыл тебе сказать, после обеда мы все приглашены на вечеринку. Подружка с моих магазинных времен празднует годовщину свадьбы. Будет куча интересного народа. Когда Бэмби узнала, что ты ювелир-дизайнер, просила обязательно тебя привести. В таком шикарном виде ты наверняка там кого-нибудь подцепишь.

— Я еще никого не готова подцепить. Но если ты считаешь, что выглядит неплохо, снимать не буду.

— Очень даже неплохо, — подтвердил Эдвард.

Через несколько часов, воздав должное сашими, темпура и саке, Джуэл, Эдвард и Деметриус вышли из ресторана, поймали такси и поехали в Верхний Ист-Сайд.

— А теперь я тебя просвещу, — заявил по дороге Эдвард. — Бэмби — заведующая секцией в молодежном универмаге в Ист-Сайде. Ее муж Леонард — юрист. Упакован что надо. На двадцать лет старше ее, но она от него тащится. Очень хиппово…

Машина мчалась по Парк-авеню, и Джуэл едва слушала веселую болтовню Эдварда. Они находились на территории Макнилов. После возвращения из Пфорцхайма она до сих пор чувствовала себя неуютно в этой части города — боялась встретиться с кем-нибудь из них.

Иногда она жалела, что не осталась в Германии. И Катрина, и Кристоф предлагали ей деньги взаймы, чтобы она могла продолжать учиться. Но Джуэл уже задолжала Уатту и не хотела, чтобы долг рос.

Расставание получилось грустным, но друзья держали слово — писали обо всех новостях и слухах. Джуэл исправно отвечала, стараясь не потерять с ними связь.

Такси остановилось в безукоризненно чистом квартале.

— Замечательно, — заметил Деметриус. — Дом, а у подъезда ни одного спящего пьяницы. Живут же люди!

— Не говори, — согласился Эдвард, расплачиваясь с водителем. — Ты обалдел бы от счастья, если бы жил в такой квартире.

— Ничего подобного. Я вырос в Нижнем Ист-Сайде и люблю мусор. Он — часть моего эстетического восприятия мира.

— Значит, твое восприятие мира — мусорный бак. Пошли, мои хорошие. Пришло время тусоваться.

Друзья Эдварда справляли первую годовщину свадьбы. Как он успел сообщить, пока они поднимались на лифте в пентхаус на крыше, у Леонарда это был третий брак, а у Бэмби — второй.

— Привет, Эдвард! Привет, Деметриус! — шумно встречала вошедших хозяйка. — Как я рада, что вы выбрались. — Она повернулась к Джуэл. — А ты, должно быть, соседка Эдварда? — Она расцеловала Джуэл в обе щеки. — Боже мой, Эдвард, будешь жить с такой красивой девушкой, наверняка поменяешь ориентацию. Только не беспокойся, Деметриус, — быстро прибавила она. — Я шучу.

Бэмби схватила Джуэл за руку и потащила в квартиру.

— Пошли! Я тебя кое с кем познакомлю! Он очень застенчивый — сидит один с самого начала вечеринки.

Девушки протолкались сквозь толпу. Огромная квартира все же не была рассчитана на такое количество приглашенных. В гостиной Бэмби остановилась у бара и подставила пустой бокал, чтобы его наполнили шампанским.

— Возьми тоже, — предложила она Джуэл. — Не сердись, что я распоряжаюсь. Саша такой милый. Шесть месяцев назад он убежал из Советского Союза. Только боюсь, не очень хорошо говорит по-английски. — Бэмби дотронулась до блестевших на шее коротких бус из серебра с топазами, очень современной формы. — Ленни подарил на день рождения. Сашин дизайн. Так мы с ним познакомились. Кое-что из его вещей взял «Блуминдейл».

Они подошли к стоявшему в углу гостиной у камина дивану. Там с пустым бокалом в руке сидел и смотрел на гостей крупный мужчина со всклокоченными курчавыми черными волосами и голубыми, прозрачными, как у Пола Ньюмена [27], глазами. При виде девушек его глаза вспыхнули.