— Давайте я посмотрю, — и Рэйчел начала разматывать окровавленный платок, но потом ее голубовато-стальные глаза повернулись к толпе любопытных, и она решительно произнесла: — Не здесь. Пойдемте в ванную.

Роза тут же почувствовала, как чья-то твердая рука взяла ее под локоть. Она подняла голову — Макс! Вид у него встревоженный, волосы растрепаны. Он только что нашел ее после долгих поисков.

— Где ты была, Роза? Я ничего не мог понять. Ты… — он умолк, глаза его расширились от ужаса, лицо, обычно такое невозмутимое, за считанные секунды сморщилось и постарело. — Роза, девочка моя…

Ей сразу стало легче: на нее как бы снизошло спокойствие, исходившее от этого человека. Макс здесь. Он рядом с ней и сумеет сделать так, чтобы красные вспышки в ее мозгу погасли. Он спасет ее от сумасшествия.

— О, Макс… теперь все в порядке, — шепчет она, и ей кажется, что так оно и есть. — Так, дурацкое происшествие. Подожди меня, я через несколько минут вернусь. И ты… пожалуйста, увези меня в гостиницу.

— Хорошо, я буду тебя ждать, — ответил он, и в этот миг Розе почудилось что-то в его голосе и глазах, из-за чего ее сердце екнуло в тревожном ожидании: неужели…

Но вот уже Руперт Эверест, всплескивая руками, провожает ее до ванной комнаты, декорированной в причудливом стиле арт-деко: черная мраморная плита, розоватый, а-ля фламинго, фарфор, огромная низкая ванна с ручками и украшениями в виде бронзовых нимф, зеркала на стенах с розоватой подсветкой, благодаря которой отражения напоминают какое-то комическое шоу.

Роза опускается на заваленный подушечками стул возле стеклянной этажерки, заставленной французскими шампунями и лосьонами.

Рэйчел захлопывает дверь.

Они остаются одни.

Розе вдруг кажется, что реальность снова отступает, как бы притаившись и задержав дыхание, чтобы уступить место сюрреалистическому вакууму. Вакууму, где ничего не имеет смысла и где все… имеет его. Вакууму, где они находятся сейчас один на один.

Она смотрит на Рэйчел — и ей начинает почему-то казаться, что она уже видела эту женщину раньше. Не на газетных фотографиях, нет. Там ее лицо обычно было расплывчатое, скрывающееся за плечом Брайана. Нет, в этом лице явно ощущалось что-то знакомое…странно, до боли, знакомое. Рэйчел напоминала ей кого-то, кого она хорошо знает… только вот кого? Образ этого человека постоянно ускользал от нее, и как раз в этот самый момент, когда она уже готова была вспомнить его имя.

„Нет, — сказала себе Роза, — это всего лишь плод моего воображения".

Отодвинув одну из зеркальных панелей над раковиной, Рэйчел достала домашнюю аптечку. Затем, опустившись на колени перед Розой, она осторожно размотала окровавленный носовой платок и стала осматривать рану: тянувшийся через всю ладонь порез, напоминал своими очертаниями ухмыляющийся человеческий рот. К счастью, отметила Рэйчел, рана неглубокая — всего несколько миллиметров.

Роза тут же почувствовала облегчение. Все было не так ужасно, как ей показалось вначале. Да и боль стала стихать — теперь это было просто тупое покалывание. Роза глядела на склонившуюся Рэйчел: абсолютно ровный, словно по линейке проведенный пробор, тяжелые волны янтарных блестящих волос, закрывающих лицо. „Взять бы сейчас вон ту статуэтку дискобола и опустить с маху на этот бледно-розовый пробор!" — промелькнуло в голове у Розы.

Но в этот момент Рэйчел с помощью щипчиков осторожно извлекла из ладони длинный осколок, и нахлынувшая снова острая боль заставила Розу вздрогнуть и напрочь позабыть о греховных намерениях.

Подняв голову, Рэйчел сочувственно улыбнулась:

— Уф-ф… Знаю, что больно. Но швов накладывать не придется. Я только прочищу рану, перебинтую — и все.

— Спасибо, — выдохнула Роза. — Мне так стыдно из-за этой дурацкой истории. Просто ужас какой-то…

— Ничего не поделаешь, — успокоила ее Рэйчел. — Вы тут ни при чем.

И снова Роза уловила в ее глазах немой вопрос: „Что там произошло у вас с Брайаном?"

„Ничего, сама разберешься, если захочешь", — ответили Розины глаза.

Молча следя за тем, как пальцы Рэйчел умело и быстро обрабатывают рану каким-то вонючим антисептиком и перевязывают ее, она не могла не восхищаться изяществом и легкостью, с какими та работала. Она представила себе эти пальцы на теле Брайана — они порхают по нему словно бабочки, разжигая его страсть нежными любовными прикосновениями…

„Хватит! Остановись! — приказала она себе. — Это сумасшествие…"

Тем временем Рэйчел поднялась и, открыв кран, стала смывать кровь.

— Не трогайте бинты пару дней, — проговорила она громко, чтобы заглушить шум воды. Затем, вытерев руки одним из множества висящих в ванной розовых махровых полотенец, повернулась к Розе лицом и, сокрушенно покачав головой, добавила: — Жалко платья. Оно у вас такое красивое. Но, может быть, пятна все-таки как-нибудь удастся вывести.

Платье? Роза о нем и думать забыла. Неужели оно и вправду безнадежно испорчено? Нет, наверняка после химчистки все придет в норму. Вот если бы так же легко можно было привести в норму ее жизнь! Жизнь, которую ей, а не этой женщине, следовало прожить с Брайаном…

Только что толку сейчас об этом думать? Все равно что желать, чтобы не было ужасной войны во Вьетнаме или пожара, во время которого погибла ее мать.

В отчаянии Роза почувствовала, как к горлу подступил комок, и, содрогаясь от невыплаканных слез, без сил прислонилась лбом к холодным мраморным плиткам.

— Послушайте, — донесся до нее откуда-то издалека голос Рэйчел, тот особый голос, каким врачи разговаривают со своими пациентами, чтобы их успокоить, — у вас был нервный шок. Возвращайтесь в гостиницу, примите пару таблеток аспирина — и хорошенько отоспитесь.

Стараясь сдержать свои чувства, Роза взглянула на Рэйчел сквозь застилающую глаза пелену слез.

— Да, Брайан не сказал мне, где вы остановились, — наконец произнесла она. — В какой гостинице. Мне же надо будет выслать вам чек.

Рэйчел сразу напряглась.

— В этом нет необходимости, — сухо заметила она. — Я не беру денег со своих друзей. Вернее — Брайана, — поспешно добавила она.

Пожалуй, подумала Роза, даже чересчур поспешно, что подчеркнула и залившая щеки Рэйчел краска, сразу же сделавшая ее нежную кожу безобразно крапчатой.

При виде этих явных признаков смущения Роза испытала некоторое удовольствие, приятной теплой волной шевельнувшееся внизу живота. Прекрасно. У этой женщины, значит, есть своя Ахиллесова пята — Брайан. Так Роза и подозревала.

— Я ваш должник, — сказала она направлявшейся к двери Рэйчел.

Та остановилась и, обернувшись, бросила на Розу пристальный взгляд, отраженный множеством зеркал.

„Прямо как в фильме Феллини", — подумала Роза, глядя на эти напомнившие ей домино отражения: голубые, как незабудки, глаза были совсем как пятнышки на игральных костяшках. И снова Розе показалось, что она уже видела где-то точно такое же лицо…

— Нет, вы ничего мне не должны, — твердо произнесла Рэйчел, пытаясь улыбнуться. — Считайте, что мы квиты.

„Ну об этом уж мне судить! — с горечью подумала Роза, но горечь была уже не такой острой. — И пока Брайан с тобой, квиты нам не быть…"

Рэйчел еще раз внимательно осмотрела свои трусики, чтобы уж не оставалось сомнений.

Никаких следов крови!

Она ощутила прилив радости: сидя в маленьком туалете в дальнем конце коридора своей клиники, ей хотелось кричать от счастья.

„Четыре дня!" — прикидывала она. А ведь месячные у нее всегда наступали вовремя. И все-таки, пожалуй, еще слишком рано делать окончательные выводы. С эйфорией следовало подождать.

Но эйфория тем не менее не думала уходить. От возбуждения у нее тряслись руки. Сердце куда-то проваливалось. Поднявшись, чтобы натянуть трусики и разгладить складки на бархатной юбке, Рэйчел едва устояла на ногах — они сделались ватными. Кровь бросилась ей в лицо. Поправляя сбившийся лифчик, она почувствовала под блузкой, как налились ее груди за последние несколько дней, сделавшись неприятно тяжелыми; соски побаливали.