– Я подожду, Сеси, – серьезным голосом сказал он. – Чего бы мне это ни стоило, я тебя дождусь.

А через несколько дней, когда они гуляли возле великолепных дюн, Сесилия вдруг остановилась, обхватила Майка руками за шею и стала покрывать поцелуями его лицо.

– Вот ты и дождался, Майк. Я готова. Честное слово, я готова!

Она уже давно привыкла к запаху свежевскопанной земли, исходящему от него, а теперь, оказавшись в объятиях Майка, нашла в этом аромате новый, чувственный оттенок. Ее тело содрогнулось. Никогда еще она не ощущала ничего подобного.

– Пойдем ко мне, – выдавил Майк.

Медленно, обняв друг друга за плечи, они пошли к нему домой. Раньше Сесилия там не бывала. Удивленно оглядываясь по сторонам, она смотрела на расставленные тут и там горшки с экзотическими растениями. Мебель была старенькая, но прочная и функциональная.

В дверях спальни Майк подхватил Сесилию на руки, нежно поцеловал и отнес на кровать.

Потом лег рядом и стал неторопливо освобождать ее от одежды. Прикосновения его были легкими, почти невесомыми, пальцы порхали по ее телу, пока она не оказалась полностью раздетой. Неуловимым движением Майк спихнул ее одежду на пол, а сам ни на секунду не прекращал свои ласки, шепча на ухо слова любви. Когда ее возбуждение достигло предела, Сесилия притянула Майка к себе, сомкнув руки на его спине.

Много позже, когда вселенная перестала вращаться вокруг нее, Сесилия ощутила глубокое внутреннее спокойствие вместо привычного ужаса.

В глубине души Сесилия лелеяла мысль о замужестве с Майком, но ее вера не допускала развода. Об этом не могло быть и речи. Кроме того, если она пошлет Алу бракоразводные документы, он сразу раскроет ее новое место жительства. Ал нагнал на нее такого страху, что Сесилия больше всего боялась, как бы он не обнаружил ее и дочку.

Следовательно, свадьба невозможна. Но, несмотря на это, она возьмет фамилию Майка и будет жить с ним, как с законным мужем. Итак, 17 ноября 1951 года, официально сменив фамилию, Сесилия Риццоли стала Сесилией О'Коннор.

Заведующая приютом не могла оставить без внимания такое событие и устроила праздничный обед. С иголкой и ниткой Сесилия дружила с малых лет. Сейчас она нашла очаровательную выкройку в модном журнале «Вог» и сшила чудесное платье из цветастого шифона. Желая доставить удовольствие Майку, Сесилия украсила глубокий вырез букетиком живых маргариток, выращенных им в оранжерее.

Она была так счастлива, что ей становилось даже страшно.

Мириам и сестра-хозяйка в складчину купили ей в подарок миксер и швейную машинку, ибо обе знали, что Сесилия была не только прекрасной швеей, но и отменной поварихой.

Перед десертом Мириам вручила ей еще один подарок. Взглянув на большой конверт, Сесилия вскрикнула – на нем красовалась надпись: «Вклад Джорджины О'Коннор для обучения в колледже». Дрожащими пальцами она распечатала конверт и обнаружила в нем чековую книжку на имя Джины, первый вклад составлял двести долларов.

Едва сдерживая подступившие слезы, Сесилия воскликнула:

– Не могу выразить, как я тебе благодарна!

– Да, детка, Джорджина О'Коннор закончит колледж, – прервала ее подруга. – У нас впереди десять лет, и, если мы все спланируем заранее, кто знает, может, ее ждет великое будущее. Ты еще будешь гордиться дочерью!

– Теперь у нее такой отличный отец! Я верю, у Джины все получится. – Сияющими глазами Сесилия посмотрела па Майка.

Мириам и сестра-хозяйка исподтишка переглянулись. Они столько раз твердили друг другу, что Майк заурядный, даже скучный человек, а Сесилия – такая красавица, которая могла бы составить более выгодную партию, жить в богатстве, повидать мир. Она с легкостью очаровывала любого мужчину, сама того не замечая.

Майк купил для них небольшой дом рядом с «Монкс-Бей кантри», а весть о том, как замечательно шьет его жена, разнеслась столь быстро, что в мгновение ока Сесилия стала личной портнихой местных дам.

Ни заведующая, ни Мириам так и не поняли, что она совершенно сознательно выбрала простого, непритязательного Майка, потому что хотела, чтобы у дочки была спокойная, основательная семья.

Сесилии едва исполнилось двадцать четыре года, а самые сокровенные ее мечты уже исполнились: она нашла прекрасного, любящего мужа, да и дочь будет жить в спокойной атмосфере.

Ей самой много не надо, а вот относительно Джины ее планы простирались далеко. Конечно, придется много хитрить, изворачиваться, но все это ради счастья дочери. Джина должна добиться успеха в жизни, и ради этого Сесилия пойдет на все. Весь мир будет у ног ее дочки!

Сесилия была счастлива. Еще нескоро она узнает, что по сравнению с амбициями Джины ее собственные желания были куда как скромны. Ибо дочери предстояло вырасти и стать самым безжалостным человеком.

В понедельник, 4 мая 1954 года, чета Картрайт находилась на пути в Рим. До десятой годовщины Дня освобождения оставалось еще немного времени, но они решили выехать заранее.

– Интересно, явится ли Винченцо на нашу встречу? – поделился Марк своими сомнениями с женой.

Фрэн удивленно подняла брови. Марк почти никогда не вспоминал о войне.

– Думаешь, забудет?

– Не представляю себе. – Он пожал плечами, лицо его напряглось. – Честно говоря, я ведь почти его не знаю.

Фрэн искоса взглянула на мужа, а он зажег сигарету и сделал глубокую затяжку.

– Знаешь, Винченцо называл меня Марко. – Губы его сжались. – Все в полку называли меня Марко, а меня это страшно раздражало.

Фрэн хотела спросить, расстроится ли он, если Винченцо не придет, но промолчала. Она знала, что, хотя Марк и был членом офицерского клуба, но никогда там не появлялся. Складывалось впечатление, что он намеренно хотел вытравить из души все, что касалось его участия в военных операциях.

Выдержав паузу, Фрэн сказала:

– А я была бы рада, если бы этот Винченцо забыл о вашем уговоре.

– Он не забудет, Фрэн, – тихо отозвался Марк.

Она положила ладонь на колено мужа.

– Устроим себе второй медовый месяц, дорогой. Будем наслаждаться друг другом.

– Продленный медовый месяц, – поправил он.

– Ну хорошо, – мягко согласилась Фрэн. – А сейчас я немного вздремну, ладно? Хочу хотя бы на время отвлечься от мысли, что я – мать четырнадцатилетнего парня и девочки, которой уже двенадцать.

Марк улыбнулся.

– У нас чудесные дети. Давай, милая, поспи.

Откинувшись на спинку высокого кресла, Фрэн закрыла глаза. А на Марка снова нахлынули воспоминания о прошлом – совсем как тогда, когда он только вернулся домой с фронта. Марк давно приучил себя не думать о том страшном времени. Так или иначе, все осталось позади.

И все же он летит на другой конец света затем, чтобы повстречаться с человеком, с которым ни за что на свете не стал бы водить компанию при других обстоятельствах. Словно подчиняется какой-то стихийной силе, словно у него нет иного выбора.

Фрэн решила поехать вместе с ним. Зная, какое значение муж придавал этой встрече, она отправила детей к своим родителям, чтобы те проводили их в летний лагерь. Они с Марком намеревались провести месяц в Европе, в том числе одну неделю в Риме. И хотя в Европу они наезжали чуть ли не каждый год, от Рима старались держаться в стороне.

Бросив взгляд на мирно спящую жену, Марк вдруг подумал, что втайне тоже надеется, что Винченцо не явится на свидание.

Когда супруги приехали в Рим, они сделали все, что обычно делают туристы в Вечном городе, даже бросили монетки в фонтан Треви. Возвратившись в отель, справились о сообщениях, но таковых не оказалось. На следующий день Рим в десятый раз отмечал годовщину своего освобождения, и Картрайты отправились на торжественную мессу в собор Святого Петра.

К концу второго дня их пребывания в Риме, хотя от Винченцо все еще не было никаких вестей, Марк полностью оделся и приготовился к выходу. Когда он завязывал шнурки на ботинках, раздался стук в дверь.