Клей посмотрел на Шелби так, словно не верил своим ушам.

— Правду? — он горько усмехнулся. — Правда — не всегда яркий маяк на горизонте, как тебе хотелось бы думать. Ты живешь, словно выполняя святую миссию по раскрытию истины.

— А ты выполняешь святую миссию увиливать, скрывать и запутывать! Соврал здесь, скрыл правду там, и так до тех пор, пока перестанешь понимать, где же твоя собственная душа.

Рубашка Клея прилипла к груди, на ней проступили пятна пота. Он тяжело дышал.

— С моей душой все в порядке, не беспокойся, — с усилием произнес Клей. — Но приятно знать, что как только я распоряжусь ею неверно, ты тут же напомнишь мне об этом.

Шелби понимала, что зашла слишком далеко.

— Клей, — она протянула руку в его сторону, но Клей отшатнулся. Он подошел к своей машине с откидным верхом, быстро забрался внутрь и включил мотор.

— Клей, подожди!

Он дал задний ход. Шелби не могла позволить ему уехать вот так. Она побежала рядом с машиной, открыла дверцу и впрыгнула внутрь. Однако Шелби немного не рассчитала свои силы и успела каким-то чудом примоститься на самом краю сиденья.

— Шелби! — воскликнул Клей, рывком притягивая ее к себе, прежде чем она успела вывалиться из машины.

Шелби почувствовала, как сильная рука схватила ее за пояс джинсов и толкнула на мягкое сиденье «мустанга». Дверца захлопнулась, чуть не прищемив ей ногу.

— Дура! — в ярости кричал Клей. — Ты могла покалечиться.

Он остановил машину. Тяжело дыша, Клей отпустил пояс ее джинсов. На несколько секунд на лице его отразилось облегчение, но оно тут же снова превратилось в маску.

— Вылезай, Шелби.

— Я извиняюсь за свои слова.

Клей снова включил мотор.

— Мне необходимо побыть одному.

— Я боюсь оставлять тебя одного.

— Тогда я пойду возьму Ча-Ча.

— Черт побери, Клей, ну позволь же мне все-таки извиниться! — Шелби коснулась пальцами его щеки. Прикосновение ее обожгло кожу Клея. Он резко вздохнул, и машина дернулась вперед, так что Шелби прижало к спинке сиденья.

Съехав с Парк-лейн, Клей повернул к реке. «Мустанг» мчался все быстрее и быстрее, за окнами мелькали живописные зеленые аллеи. Иногда Шелби нравилось, как Клей гонит машину. Но теперь ей казалось, что он слишком рискует. Так что же такое произошло в беседке?

— Клей, помедленнее, — воскликнула Шелби, дрожащей рукой пытаясь нащупать ремень безопасности.

Но Клей только сильнее жал на газ. Первоклассная машина охотно подчинялась ему. Кругом все реже и реже мелькали дома. Когда Клей свернул на Ривер-роуд, Шелби почувствовала запах паленой резины. Интересно, куда они едут и сумеют ли туда добраться? По шее Шелби стекал пот.

Клей резко свернул с главной трассы. Поднимая облака пыли, машина помчалась по песчаной дороге. Пыль и осколки щебня попали в глаза Шелби, которые тут же заслезились, так что теперь она почти ничего не видела. Мир, быстро проносящийся мимо, казался полным зловещего хаоса. Клей напоминал робота, властвующего над другим, послушным ему механизмом.

Он снова резко свернул, но гравий держал машину не так хорошо, как асфальт, и ее тут же закрутило. Шелби кричала до тех пор, пока «мустанг» вдруг резко не остановился. Когда глаза перестали наконец слезиться, она увидела, что Клей остановил машину перед бревенчатой хижиной.

Отбросив ремень безопасности, Шелби буквально прошипела: — Почему ты просто не прикончил меня в «Парк-Вью»?

Клей сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Дикая гонка вовсе не напугала его, скорее наоборот: разбудила спящих внутри демонов.

— Ты хотела приехать сюда.

— Я хочу жить.

На лице его мелькнул слабый призрак улыбки.

— Это мой дом.

Шелби посмотрела на незатейливое сооружение.

— Я думала, «Парк-Вью»…

— Место где я живу, да. Но именно здесь живет моя душа.

Клей молча пропустил Шелби внутрь. Войдя, она огляделась. В хижине царила простота жилища, где все сделано собственными руками. Она была вполне благоустроенной — здесь была электропроводка и современная система канализации. Шелби с изумлением осматривалась. Маленькую комнату использовали как кабинет, здесь были компьютер и факс. В большой комнате виднелась старинная кровать с бронзовым изголовьем, покрытая разноцветным лоскутным одеялом. По стенам гостиной располагались встроенные книжные полки. Вокруг каменного очага стояла удобная мебель, обитая неброской тканью.

Небольшой дом, атмосфера которого дышала простотой и покоем, выдавал истинную натуру Клея. Шелби подумала о том, как же сложно живется Клею в мире, где его раздирают противоречия.

Джинсы и рабочая рубашка Клея вполне соответствовали обстановке. Когда он оглядывал гостиную, в глазах его светились одновременно вызов и нежность.

— Я люблю это место, — сказал он.

— Это заметно.

— Мои родители никогда не видели этот дом. Когда я сообщил отцу, что строю хижину, он только удивленно посмотрел на меня. Потом сказал, что в подвале «Парк-Вью» есть кое-какая мебель, которая должна подойти именно для хижины. Я посмотрел мебель, и оказалось, что эти вещи стояли еще на нашей старой ферме. Буфет в столовой и кровать в спальне — именно оттуда.

— Связь с прошлым?

Клей поймал взгляд Шелби.

— Да, — твердо сказал он. — Хотя я не люблю жить прошлым, но думаю, что глупо притворяться, будто его у тебя вообще нет. Мои родители хотят забыть свое прошлое. Именно поэтому они никогда не приезжали сюда.

Шелби дожидалась подходящего момента, чтобы снова заговорить о письмах.

— Клей, мое будущее зависит от моего прошлого. То, что я сделаю с землей Дезире, то, что сделаю со своей жизнью, связано с прошлым, а значит, с письмами.

Клей вздохнул и подошел к камину. Казалось, он не столько зол на Шелби, сколько встревожен ситуацией, над которой успел потерять контроль. А Клей был человеком, который любит держать все под контролем.

— Я не понимаю, как могут повредить нам эти письма, — продолжала Шелби, усаживаясь на небольшой диванчик. — И каким образом находка писем скомпрометирует твоего дедушку? Ведь он сам попросил тебя найти их, не так ли?

Клей провел по крышке камина пальцем и поднял его, разглядывая налипшую пыль.

— Здесь надо хорошенько убрать, — сказал он нахмурившись и будто не слыша ее слов.

— Разве он не просил тебя найти письма?

— Да! — ответ прозвучал словно удар хлыста.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы я забыла о них?

Клей потер виски.

— Ошибки, которые совершили эти двое шестьдесят лет назад, вряд ли могут помочь нам теперь.

Шелби придвинулась к краю дивана.

— В «Парк-Вью» ты сказал, что письма могут повредить нам, если можно говорить о «нас». Я не понимаю, как может роман шестидесятилетней давности повлиять на… нашу дружбу в настоящем.

Теперь Клей смотрел прямо на нее.

— Так значит, мы только друзья? — разочарованно спросил он.

Он загнал Шелби в тупик. Почему именно она должна признаться первой, как необходим ей Клей. Если она признается в своей любви, которая с каждым днем становится все сильнее, ответит ли Клей взаимностью на ее чувства или воспользуется ею для достижения своих целей? Ведь любящая женщина отдаст своему мужчине все.

— Я не знаю, — сказала она. — А как думаешь ты?

— А я почти уверен в обратном, — не задумавшись ни на секунду, сказал Клей. — По крайней мере, я надеюсь, что наши отношения — нечто большее, чем просто поверхностный… и короткий летний роман.

Шелби не была готова к признаниям Клея. Но сейчас в глазах его не было того ускользающего выражения, которое она видела сегодня целый день. Неужели он действительно к ней неравнодушен? Шелби никогда не признавалась даже самой себе, что нуждается в ком-то. И сейчас ей было немного страшно, хотя признание Клея наполнило ее радостью, которую она никогда не испытывала раньше.

Клей проявлял явное беспокойство.

— Если ты действительно так думаешь, — сказала наконец Шелби, — то мы сможем вместе перенести все, что бы ни открыли нам эти письма.