Сквозь туман Айрин почувствовала, как чьи-то руки мягко сжали ее лицо. Сердце пере стало бешено колотиться. Кошмар кончился.

Она открыла глаза и увидела сидящего на краю постели Дональда, который приложил руку к ее лбу, испуганно вглядываясь в ее лицо.

— Дональд? — Айрин с трудом возвращалась к реальности.

— Ты не заболела? Я услышал стон, а дверь была открыта.

— Просто приснилось что-то… Это ерунда. Как поездка?

— Все в порядке. Поговорим утром.

— А сколько сейчас времени? — Айрин посмотрела на часы на столике, рядом с кроватью. Половина четвертого. — Уже утро, Дональд. Ты хочешь спать?

— Нет.

Он нежно поцеловал ее руку.

— Я тоже, — сказала Айрин и обняла его. — Я рада, что забыла запереть дверь.

Дональд быстро скинул одежду и вытянулся рядом с теплой, еще сонной Айрин. Их губы встретились. Казалось, что тело одного было продолжением другого.

— С возвращением, — прошептала Айрин ему на ухо.

Услышав телефонный звонок, Синтия вздрогнула. Она как раз сама собиралась позвонить в Нью-Йорк и уже поднесла руку к трубке, когда телефон зазвонил. В ту же секунду ей пришла в голову сумасшедшая догадка, но она отбросила ее как невозможную и нелепую.

— Синтия?

Она застыла, услышав этот голос. Невероятно, но это действительно Дэн.

— Алло, я не ошибся? Извините, но…

— Дэн, это я.

На другом конце провода замолчали. Синтия не могла выговорить ни слова, пытаясь справиться с оцепенением.

— Пожалуйста, прости меня, — наконец вы молвил Дэн. — Уже поздно…

— Ты хочешь сказать — рано? — Синтия не выдержала и засмеялась, услышав смех Дэна.

— Да, пожалуй.

— Если бы ты не позвонил сейчас, это бы сделала я, — призналась Синтия.

— В самом деле? — Его голос звучал взволнованно, она отчетливо слышала его прерывистое дыхание.

— Да, Дэн. Я знаю… про наших детей.

— Они у тебя были?

— Приезжал один Дональд…

— Синтия, я подумал… У нас есть теперь надежда… Возможно, откроется правда, которая будет не так страшна для… — Дэниелу не хватало духу закончить фразу.

— Для чего? — Синтия уже все поняла.

— Для нашего будущего. — Дэн не мог бы выразиться осторожнее и яснее одновременно.

— А ты теперь в него веришь? — почти шепотом произнесла она.

— Дети дали мне эту веру. Я больше не боюсь прошлого.

— В субботу я буду в Нью-Йорке, Дэн.

Николь проснулась около часа ночи, услышав сдавленный крик. Она вскочила и протерла глаза. Может быть, ей приснилось? Николь прислушалась, но вокруг была тишина.

Не успела она вновь свернуться калачиком под одеялом, как кто-то пробежал по коридору мимо ее комнаты, раздался стук захлопнувшейся двери и повторился тот же вопль.

Николь накинула халат, сунула ноги в тапочки и вышла из комнаты. В спальне матери на другом конце коридора она услышала шум. Девушка различила взволнованный голос Джинни и еще какие-то странные звуки. Николь опрометью кинулась туда.

Джинни попыталась задержать ее в дверях, но Николь, оттолкнув пожилую негритянку, вошла. Бэрил сидела на полу и раскачивалась, уставившись в одну точку.

— Никки, она плохо себя чувствует… она больна, — сквозь слезы повторяла Джинни.

— Мама? — испуганно прошептала Николь.

Она была потрясена увиденным и не могла понять, что происходит. Бэрил сидела в ночной рубашке, белая, как простыни на ее постели, со спутанными волосами, устремив безумный взгляд неизвестно куда.

— Что с ней?

Николь увидела опрокинутый пузырек, содержимое которого разлилось по полу.

— Бэрил, ты должна справиться, — Джинни села на корточки и обняла ее, — это кризис. Надо потерпеть.

Она повернулась к Николь.

— Иди спать, Никки. Я побуду с ней.

— Я никуда не пойду, пока не объяснишь, что тут происходит, — заявила Николь.

— Куда… ты убрала? — выдохнула Бэрил. — Куда?

Она не сводила с Джинни широко раскрытых умоляющих глаз.

— Я все выкинула, дорогая, — ответила Джинни, — ты больше не будешь травить себя этой дрянью.

— О чем ты? — ужаснулась Николь.

— Да так… неважно, — замялась Джинни, — она иногда принимает снотворное. У Бэрил бессонница, только и всего.

— Неправда, — резко возразила Николь, — от снотворного в такое состояние не приходят.

Она нагнулась и подняла пустой пузырек. Взглянула на надпись и застыла на месте.

— Джинни… это…

Их взгляды встретились. В одном застыл ужас, в другом — немое признание.

Джинни помогла Бэрил подняться и почти насильно уложила ее в постель. Бэрил трясло как в лихорадке, зубы стучали, она пыталась что-то сказать.

— Он ждет меня… дай мне… он меня ждет, а я… я опаздываю… а если он перестанет приходить… ты должна мне дать… я опаздываю…

Бэрил говорила каким-то чужим голосом, как будто время повернуло вспять и она превратилась в пятилетнюю испуганную девочку. Это был голос ребенка, которым она когда-то была. На нее было жутко смотреть.

Джинни сделала знак Николь, и они обе вышли в коридор.

— Идем ко мне. — Джинни увела ее вниз в свою комнату, где иногда ночевала, если ей приходилось задерживаться допоздна в их доме.

— Мать принимает транквилизаторы?

— Николь, подожди…

— Так вот что с ней! Она наркоманка?

— Я пыталась, делала все, чтобы ее отучить… Я не хотела, чтобы вы знали.

Николь в изнеможении опустилась на стул.

— Джинни, когда это началось?

— Не знаю, милая. Действительно не знаю.

— Расскажи то, что ты знаешь, — попросила Николь.

— Я обнаружила это два года назад. Бэрил прятала таблетки в своей косметичке, а я случайно уронила ее на пол и наткнулась на пузырек, когда собирала содержимое. И тогда мне показалось… Словом, я взяла одну таблетку и дала мужу, он же фармацевт. То, что он сказал, меня ошеломило. Я думала, что это просто снотворное… Я и представить себе не могла…

— Ясно. — Николь вспомнила странное поведение матери, казавшееся необъяснимым раньше. Теперь все встало на свои места. Джинни знает о том, что Бэрил наркоманка, два года. Но сколько это продолжалось до того, как она нашла таблетки?

Николь любила мать, и ей было сейчас так больно, что она забыла мимолетное воспоминание, промелькнувшее тенью, когда мать повторяла бессвязные слова как мучительное заклинание: «Он меня ждет… я опаздываю… если он перестанет приходить…» В ту минуту Николь это что-то напомнило. Но под непомерно тяжелым грузом, сдавившем ее сердце, она была не в состоянии сосредоточиться ни на одной мысли, кроме осознания страшной истины, открывшейся ей этой ночью.

— Почему ты вернулся, не дождавшись утра? Я думала, ты переночуешь у матери, — поинтересовалась Айрин, блаженствуя в его объятиях.

— Ты жалеешь, что я вернулся? — с улыбкой спросил Дональд.

— Нет. Я жалею, что мы потеряли столько времени.

— Всему свое время и место.

Айрин приподнялась под одеялом и сжала его виски ладонями. За окном посветлело.

— Ты еще любишь меня?

— Больше, чем ты, — засмеялся Дональд. — Я остался бы в этой постели навсегда, а ты торопишься в Лос-Анджелес.

— Я не так уж тороплюсь. — Ее волосы пышной волной упали на его лоб. Дональд взял прядь и нежно поднес к губам. — Мы могли бы подождать до обеда. В два часа есть рейс, — сказала Айрин, поглаживая его щеки.

— Давай полетим в три. — Дональд снова обнял ее.

Прошедшая ночь была откровением. Они узнавали друг друга, купаясь в бездонном море любви, с наслаждением внимая каждой его капле.

Лучи солнца увлекли их в новую ослепительную бездну, прозрачную и до боли нежную, безудержно прекрасную.

— Стив? Понятия не имею, где он, — заявила растрепанная крашеная блондинка лет сорока, запахивая засаленный халат. Она была явно навеселе. С первых секунд, когда эта женщина открыла им дверь небольшого коттеджа, они почувствовали запах перегара.