Красота Николь была более реальной и живой. Она казалась ожившим портретом своей матери, только слегка смягченным. Ее лицо не покидала капризная гримаска — выражение, совершенно не свойственное Бэрил. Вот уже десять лет ее лицо было неподвижным и ледяным почти всегда.

— Айрин, ты не видела Николь? — спросила мать.

— Понятия не имею, где она, — равнодушно ответила девушка.

— Вы поссорились?

Айрин приподнялась и села на кровати.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— С тех пор, как вы вернулись, вы друг на друга даже не смотрите.

— Тебе показалось, мама.

— Ну что ж… — Бэрил пожала плечами и вышла из комнаты дочери.

Айрин почувствовала жуткую усталость. Она со вчерашнего дня ничего не ела. А тут еще мать…

Айрин забыла, когда последний раз говорила с ней о чем-либо. После отъезда отца мать превратилась в автомат, лишенный эмоций. Она двигалась, произносила какие-то ничего не значащие слова, ела, спала. Время от времени даже выезжала в свет. Но с каждым днем Бэрил все меньше походила на человека и напоминала механическую игрушку, в которой кончается завод. Что могло превратить ее в ходячую и говорящую бездушную куклу, Айрин не знала.

Лишь Николь могла вызвать в ней слабое подобие чувств. Бэрил и раньше особенно ее любила. Айрин подумала, что только чудо способно вернуть мать в прежнее состояние. Слишком долго она находилась в самоизоляции. Эго было добровольное заточение, которому не видно конца. Пока не видно. Но если прошлое имеет такую власть над ее матерью, Дональдом, над всеми ними, то в нем надо как следует разобраться. Почему отец даже не звонит последние два года? Почему мать превратилась лишь в тень человека? Она, Айрин, должна найти ответы на все эти вопросы. Но говорить с матерью или Джинни было бессмысленно. Надо начать с отца.

Айрин смутно помнила отдельные события тех дней. Они с Николь вернулись из Греции, где прекрасно отдохнули еще с одной девочкой. Джинни отвела их на кухню и, осторожно подбирая слова, рассказала о ссоре их отца и матери. Она объяснила сестрам, что родители из-за чего-то сильно поругались и какое-то время отец поживет в другом месте. Возможно, это ненадолго.

Девочки были потрясены. Айрин побежала на работу к отцу. Он сильно изменился за время их отсутствия, выглядел осунувшимся и безумно усталым. Его мягкость, обычно такая обаятельная, стала носить оттенок обреченности.

— Джинни сказала, что это временно, ведь правда? — спросила девятилетняя Айрин.

— Боюсь, что… нет, дочка. Надеюсь, что вы простите нас.

— Что это значит?

— Мы с мамой решили развестись.

— Но почему?.. Папа, вы так сильно поссорились?

— К сожалению, да. Я уже не могу ничего изменить.

Вернувшись домой, Айрин услышала громкие голоса в спальне матери и поднялась наверх.

— Бэрил, надо подождать… — говорила Джинни.

— Ждать чего? У Дэна другая женщина.

— Ты уверена?

— Перестань. Я не хочу обманывать себя.

— Значит, ты твердо решила?

— Да. Пусть убирается к ней. Мне все это порядком надоело. Я не хочу быть больше прикрытием для его интрижки с этой… Пусть оба убираются к черту.

Айрин так и застыла на месте. Другая женщина… У отца другая женщина. Не может быть.

Прошло десять лет, а это было единственное, что Айрин знала до этой поездки с Николь в круиз. Она не знала даже имени этой женщины.

Больше всего ее поражала раньше одна вещь. Если отец так любил ту женщину, что пошел ради нее на разрыв с семьей, почему они не вместе? Отец жил один, это Айрин знала точно. И где его любовница, что стало с ней?

Теперь она поняла. После самоубийства мужа Синтия Грэхем вряд ли смогла найти в себе силы соединиться с любовником. Ощущение вины уничтожило все чувства, которые они питали друг к другу.

Что-то подсказывало Айрин, что это только часть правды. То, что лежит на поверхности. Вряд ли Дональд мог решиться копнуть глубже, он полон ненависти и боли, это должна сделать она.

Перед разговором с отцом надо все как следует уточнить. Собрать все детали, все подробности происшедшего. Это не так уж трудно. Бракоразводному процессу уделили достаточно внимания в светской хронике тех лет. Завтра же она начнет.

Николь Лоу была обескуражена. Все шло совсем не так, как она предполагала. Айрин так любила отца, всегда была на его стороне. Она должна была бы разозлиться, возненавидеть Дональда, а вместо этого… начинает сочувствовать семье его врага.

Когда Николь сказала сестре о том, что произошло между отцом и Синтией Грэхем, она была уверена, что попадет в яблочко, что Айрин не захочет иметь дело с человеком, который ненавидит ее отца. А Дональд отшатнется от дочери Дэниела Лоу, ставшего виновником гибели его отца. Расчет был безошибочным.

Николь думала, что ей удалось вызвать у молодых людей взаимную неприязнь. Но, похоже, Айрин не собиралась сдаваться. А Николь, как никто другой, знала упрямство младшей сестры.

Сама она была не склонна омрачать свою жизнь ошибками родителей. Это их проблемы. Она же, как только увидела Дональда, поклялась, что подчинит его себе. Значит, так оно и будет!

Глупышка Айрин поверила ее мнимому безразличию к Дональду Грэхему и примирению с Бобом. Девчонка еще поймет, что никому не позволено безнаказанно унижать Николь. Она возьмет реванш.

Со дня возвращения домой Николь не находила себе места, не зная, что придумать. И наконец в ее голове созрел коварный план. Она преподнесет им обоим сюрприз.

Дональд в одиночестве обедал в небольшом уютном ресторане. Он не сразу узнал Николь в хрупкой, усталой и несчастной девушке, подошедшей к нему. Казалось, она в любую секунду может растаять в воздухе.

— Можно? — робко осведомилась Николь.

— Садись, пожалуйста.

Не заболела ли она? Судя по всему, да. У Николь был такой вид, что все раздражение Дональда мигом улетучилось.

— Что-нибудь случилось? — спросил он. — Что с тобой?

— Это так ужасно… ты не поверишь, Дональд.

— Николь, не надо так волноваться. В чем дело?

— Моя собственная сестра… как она могла так поступить со мной!

— Айрин?

— Да, Дональд. Когда мы познакомились… я же ничего, ничего не знала. Клянусь. Ты мне веришь?

— Николь, не надо больше об этом.

— Это так важно для меня, Дональд. Скажи, что веришь, иначе я… никогда себе этого не прощу. Боже мой, что ты должен обо мне думать?

— Ну… допустим, что ты не знала. И я тоже. Но…

— В этом-то все и дело, Дональд. Нас обоих обманули. Это так подло.

— Ты хочешь сказать…

— Вчера вечером Айрин мне во всем призналась. Эго подстроила она.

— Что?! — Дональд едва усидел на месте при ее словах.

— Она знала, кто ты. С самого начала знала. И молчала.

— Нет…

— Она еще попросила официантов никогда не обращаться к нам по фамилии. В какое положение она меня поставила!.. Я не спала всю ночь…

Николь была в таком состоянии, что Дональд не мог не пожалеть ее. А он еще собирался узнать что-нибудь об Айрин… Каким же он был дураком!

— Дональд, я расскажу тебе все, и тогда ты поймешь. Только не здесь.

— Может быть, не стоит вспоминать эту историю?

— Умоляю, выслушай меня.

Во второй половине дня у Дональда было мало работы, он предупредил, что уже не появится на службе, и отвез рыдающую Николь к себе домой.

Николь в изнеможении полулежала на кушетке. Глядя на нее, Дональд чувствовал себя виноватым.

— Айрин завидует мне. Я всегда пользовалась большим успехом у мужчин, чем она. И тогда она стала отнимать у меня все, что мне дорого. Она возненавидела меня. Она знала, как мне трудно полюбить. Знаешь, после того, как он так подло поступил… с моей мамой…

— Твой отец?

— Я не считаю его своим отцом. Я от него отказалась. Сама мысль о том, что в моих жилах течет его кровь… Я не хочу жить, сознавая это.