– Как вы говорили, мэм, «мы скажем ей вместе».

– «Мэм»? – Ее рот приоткрылся, она криво улыбнулась, давая понять, что оценила его шутку. – Тебе не кажется, что стадию «мэм» мы уже прошли?

– Возможно, но, очевидно, не настолько, насколько я думал. – Эсме и Джаред были всего в нескольких шагах от них, поэтому он не стал продолжать и просто посмотрел на нее.

Виктория ответила ему взглядом, полным сомнений.

– С тобой все в порядке, Джон?

– Да, черт возьми, – парировал он. – Я в полном порядке. Абсолютно.

– Давай, мама! Залезай сюда! Видишь, как высоко я сижу?

Виктория остановилась под старым ореховым деревом, которое бросало тень на южное крыло дома, и, подняв глаза, пыталась разглядеть Эсме сквозь густую листву. Хелен сказала Виктории, что Джон взял Эс на прогулку. Тори сомневалась, что он попытается поговорить с девочкой без нее, но после разборки с репортерами он начал вести себя странно, как-то отдалился, что ли… И она не знала, что у него на уме. Поэтому, не в состоянии избавиться от беспокойства, она поспешила к ним.

Она никак не ожидала найти их здесь: они сидели рядышком на толстой ветке старого дерева, да к тому же болтали ногами. Увидев мать, Эсме резко наклонилась к ней, и Виктория застыла на месте, чувствуя, как сердце подкатило к горлу. Но Джон, быстро протянув руку, уперся в ствол, образуя своеобразное ограждение, на которое могла опереться девочка.

Их дочь. Виктория все еще не могла привыкнуть к этому.

– Мы с Джоном забрались сюда! – воскликнула Эсме, и Виктория снова порадовалась способности дочери забывать плохое. Она, конечно, не думала, что весь остаток дня Эсме будет цепляться за ее юбку, но не прошло и четверти часа после происшествия с репортерами, а она уже смеялась как ни в чем не бывало.

– Ну давай же, мамочка! Джон собирается рассказать мне что-то очень важное.

Она была просто вне себя. Как! Он собирался рассказать Эсме, что он ее отец? О Боже, без нее! Она строго посмотрела на него, но если он и смутился, понимая, что она раскрыла его замысел, то не подал виду. Он ответил ей одним из тех своих бесстрастных взглядов, которые всегда так бесили ее.

Что с ним? У него был такой вид, будто она что-то сделала не так. Но это не она объявила во всеуслышание, что он отец ребенка, прежде чем они оказались готовы сообщить об этом Эсме. И это не она хотела потом исчезнуть…

– Давай, мама, не бойся!

– Я попробую, – сказала Виктория, хмуро прикидывая расстояние до первой надежной ветки. – Только сначала я должна понять как.

Джон вздохнул и повернулся к Эсме.

– Ну, малышка, сиди спокойно и покрепче держись за ствол, пока я помогу твоей маме.

Посмотрев на него так, будто бы он Господь, спустившийся с небес, девочка сделала то, что он просил.

– И смотри не двигайся, хорошо?

– Угу. – Эсме послушно кивнула.

Когда Джон убедился, что она поняла его, он сполз вниз и уперся ногами в другую крепкую ветку, но только пониже. Посмотрев наверх, он убедился, что Эсме сидит не шелохнувшись, и протянул руку Виктории, держась другой за ствол.

– Давай, – нетерпеливо скомандовал он. Когда она, замешкавшись, не сразу ухватилась за его ладонь, он добавил: – Мы не должны оставлять ее без присмотра, так что хватайся обеими руками.

И дальше что? Она же не Дюймовочка, легкая как перышко, чтобы ее можно было поднять на такую высоту усилием одной руки! И все же ей не оставалось ничего другого, как повиноваться. И когда она ухватилась за его сильное теплое запястье, все вопросы относительно его физических возможностей отпали сами собой. Вместо этого она спросила чужим незнакомым голосом:

– Почему ты так себя ведешь, Рокет?

Не собираясь отвечать, он потащил ее вверх, словно она не весила ничего, и спустя секунду она уже находилась рядом с ним.

Она не могла отдышаться от изумления, когда очутилась наверху. Он отпустил ее руки, и теперь они стояли лицом к лицу.

Он посмотрел на нее с высоты своего роста, выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Ну что, стоишь?

Она кивнула, сознавая его близость каждой клеточкой тела. Затем он осторожно сделал несколько мелких шагов и занял свое место рядом с Эсме.

Виктория двинулась за ним с еще большей осторожностью, но секунду спустя уже сидела около дочери. Вцепившись пальцами в кору старого ствола, она огляделась и вспомнила, что когда-то это дерево росло не так близко от дома. Но сейчас, когда было пристроено южное крыло, стоило ей потянуться немного вправо, и она могла заглянуть в окно кухни.

Она наблюдала, как Мэри чистит серебро на большом столе, болтая о чем-то с Барбарой, которая крутилась у плиты. Окна были закрыты, так как работал кондиционер, поэтому она не слышала, о чем говорит прислуга. И тогда внимание Тори переключилось на другое окно, расположенное прямо перед ней. Отсюда все выглядело иначе, и ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, что это окно нового офиса ее отца, где сейчас находился кабинет Джона.

– Правда, тут классно, мама?

– Да, очень интересно, – без улыбки согласилась она. – Я не верила, что когда-нибудь смогу забраться на это дерево. – Она здесь не для того, чтобы любоваться видом.

Посмотрев мимо дочери, она остановила взгляд на непроницаемом лице Рокета.

– Куда ты исчез после того, как нашел Эсме?

– Я хотел позвонить Терри Сандерс, прежде чем она отправится в свое путешествие. Мне пришло в голову, что у нее могут быть какие-то соображения по поводу Майлза Уэнтуорта, касающиеся дел с твоим отцом.

– И что же Терри?

– Как я и думал, она подтвердила, что, очевидно, Форд обещал назначить Майлза руководителем европейского отделения. То есть он все потерял, когда твоего отца не стало.

– Что означает… – Она перевела взгляд на Эсме.

– Именно. Мой главный подозреваемый не имел мотива для убийства.

Эсме нетерпеливо заерзала, и Тори затаила дыхание, пока не увидела, что рука Рокета лежит позади девочки, готовая в любую минуту удержать ее от падения на землю. Дочь нетерпеливо посмотрела на нее.

– Мне неинтересно слушать о каком-то чужом дяде. Джон хотел сказать мне что-то очень важное. – Положив ладошки на колени, девочка повернулась к Рокету. – Ну давай же, рассказывай!

– Да, Джон, давай начинай, – поддержал а дочь Виктория.

Он даже не взглянул на нее. Сконцентрировавшись на Эсме, он кашлянул, прочищая горло.

– Ты помнишь, мама рассказывала тебе, почему твой папа не может быть с тобой? Но Бог захотел, чтобы у твоей мамы была маленькая дочка, поэтому он послал ей тебя.

Эсме повернулась к Виктории.

– Это ведь правда, мамочка?

– Да, именно так все и было.

– Что ж, эту красивую историю я уже слышал.

Эсме, должно быть, не уловила нотку сарказма в его тоне. Виктория, напротив, посмотрела на него через голову девочки и увидела, как он дернул ее за косичку, чтобы привлечь внимание. Даже если она и отвлеклась, стоило ли так раздражаться?

– И когда, – Джон снова обратился к Эсме, – Бог сделал такое хорошее дело, он решил продолжить в том же духе и послать тебе и твоего папу.

– Да?

– Это я. Я твой папа, Эсме.

Тоненькие брови девочки сошлись домиком, но потом, словно она вникла в смысл сказанного, они распрямились, и она решительно кивнула.

– Мой «притворный» папа? – сказала Эсме, очевидно, припоминая их разговор об игре в помолвку. И улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой.

Он нахмурился, и Виктория подумала, что отец и дочь так похожи друг на друга, что удивительно, как до сих пор никто не заметил этого.

Пытаясь побороть вспыхнувшее раздражение. Джон задумчиво почесал затылок.

– Нет, малышка, я твой настоящий папа. – Он поднял глаза на Викторию. Вид у него был, прямо скажем, растерянный. Она удивленно посмотрела на него.

– Тебе нужна моя помощь? – мягко поинтересовалась она. – А мне показалось, что ты собирался сделать это без меня.