Быстрыми торопливыми движениями она освободила его от кожаной куртки, и ее нежные пальцы, проникнув под трикотажную майку, коснулись обнаженного тела. Он задрожал. И тогда его поцелуи стали еще необузданнее. Голая кожа к голой коже. Ее руки, отодвигая майку, ласкали его грудь и спину. И только когда Виктория издала короткий недовольный возглас, потому что она не могла снять ее без его помощи, он прервал поцелуй и помог ей стянуть майку через голову.

Когда он снова опустился на нее, она, приподнявшись, поймала жадными губами его поцелуй. Она обнимала его плечи, ласкала спину… ногти впивались в кожу, прежде чем пройтись по мускулистым рукам. Он вздрагивал от каждого прикосновения. А когда она приблизилась к его животу, он приподнялся, позволяя ей подобраться к тому месту, которое особенно жаждало ее внимания.

Она не знала стыда, стараясь угодить ему; ее пальцы бродили по его груди, подернутой жесткой порослью волос, нащупав соски, ласкали их нежно и требовательно…

Вряд ли это было самое чувствительное место на его теле, но именно эти прикосновения заставили его вспомнить о ее сосках. Потому что он помнил их, не забыл ни одну деталь: ни цвет, ни форму, ни их трепетность, ни истому. Более того, он помнил их необычайную возбудимость. Воображение рисовало ее обнаженную грудь – острые соски, или прижатые к его торсу, или зажатые меж его пальцев, или в его губах, – затмевая все прочие мысли. Он приподнялся над ней, встав на колени.

– Детка, на тебе слишком много одежды, – прошептал он, берясь за кнопки на ее блузке.

– Любопытное совпадение, – отозвалась она. – Я и сама подумала об этом, но только про тебя. – И взялась за его джинсы.

Пока он расстегивал и снимал с нее блузку, она, положив ладонь на выпуклость под его джинсами, принялась ласкать его мужское естество через грубую ткань. Стиснув зубы, борясь со страстным желанием, которое как огнем жгло его тело, он схватил ее за руки и с силой прижал их к постели.

Глядя прямо ему в глаза, так как они находились как раз над ней, она потянулась и коснулась губами его нижней губы, прошлась по ней языком. Снова уронив голову на постель, проговорила, чуть-чуть приподнимая брови:

– И что теперь? Ты же связал нам руки…

Его взгляд опустился на ее лицо, он наклонил голову… и пустил в ход зубы.

Она тихо выдохнула, и он с удовольствием наблюдал, как ее глаза вдруг потемнели и стали густого оливкового оттенка.

– Окей, – выдохнула она. – Пусть так. Мне нравится.

Ухватившись зубами за бретельки ее лифчика, он спустил их с плеч, затем осторожно отодвинул тонкое кружево, высвободив розовый тугой бутон. Бормоча что-то несвязное от предвкушения близкого наслаждения, он прошелся по нему языком и откинулся назад, ожидая результата. И, увидев, что сосок стал тверже и больше, наклонился и взял его в рот.

Она издала едва слышный стон и прогнулась всем телом, стараясь плотнее прижаться к нему грудью, чтобы сосок мог еще глубже проникнуть в его рот.

– О, пожалуйста, Рокет, пожалуйста…

Он отпустил ее запястья и стянул с нее лифчик. Ее груди были среднего размера, ни маленькие, ни большие, как раз по его ладони. Но их нежно-розовые полукружия и удлиненные соски сводили его с ума. Он ласкал одну грудь языком, одновременно гладя рукой вторую.

– Что «пожалуйста», дорогая? Делать так? – Он стиснул пальцы.

Высокий стон родился в глубине ее горла, и Джон улыбнулся:

– Кажется, я мог бы получить все, делая это.

Она снова изогнулась в его руках.

– Что? – спросила она, рассеянно вздыхая. – Что ты мог бы получить?

– Тебя. Целиком и полностью, голую и горячую, в мое полное распоряжение.

Она прищурилась, глядя на него.

– Как ты сказал? В твое полное распоряжение? – Она покрутила руками над головой, убедилась, что теперь ее кисти свободны, и рассмеялась ему в лицо. – Я знаю, ты сильный и бесстрашный морской пехотинец и все такое, но, как видишь, больше не подчиняюсь тебе. Поэтому скажи мне, что было бы, если бы я была в твоей полной власти?

– Это значит, что я дал бы тебе то, что ты хочешь. – Он нагнулся и, лизнув ее сосок, слегка сжал его пальцами. Продолжая манипуляции, он поднял голову и улыбнулся ей. – А я знаю, что тебе нужно, дорогая, – проговорил он, лаская оба соска.

Ее веки задрожали и тяжело опустились, и с долгим вздохом она приподняла вверх бедра в нетерпеливом желании соединиться с ним.

Лукавая улыбка тронула лицо Джона.

– Черт, – прошептал он и, оставив ее грудь, потянулся к развилке ее бедер. Ее черно-кремовые бикини были влажными от возбуждения, и все, что ему оставалось, – это ухватиться за тонкий шелк обеими руками и разорвать пополам. И тогда его пальцы оказались в ее святая святых. Виктория тихо вскрикнула и снова приподняла бедра, но прежде чем он продолжил ласки, она овладела собой.

Скрестив ноги, она отстранила его руку и привстала на колени.

– Это чересчур односторонне. – Она слегка задыхалась, но ее руки очень уверенно поглаживали его грудь.

Джон боялся, как бы «двустороннее» не оказалось смертельным для него, но послушно перевернулся на спину, потому что его любопытство было сильнее, нежели любые опасения. Что за беда, если он кончит раньше времени, он сможет начать снова и сделать это еще разок. С ней у него никогда не было проблем, и он восстанавливался очень быстро. Закинув руки за голову, он вопросительно приподнял брови, глядя на нее.

– Джон Мильонни в вашем распоряжении, мэм.

– Отлично… – Усевшись на его бедра, она нетерпеливо ерзала задом. – Мне это нравится. – Продвинувшись вперед, она принялась любовно поглаживать его грудь, глядя ему прямо в глаза. – Господи, как я люблю твое тело!

– А я схожу с ума от твоего.

– Мое имеет изъяны, а твое… – Наклонившись к нему, она поцеловала его в шею в том месте, где она переходит в плечо; и он стиснул зубы, чувствуя, как ее голая грудь, теплая и нежная, касается его торса. Ему не оставалось ничего другого, как просто ласкать ее спину, пока она снова не приподнялась, устраиваясь на его бедрах.

Она бродила пальцами по его ключицам.

– Ты не должен стесняться ни дюйма своего тела. Ни целлюлита, ни живота, ни капли лишнего веса… К счастью для тебя, я очарована его совершенством, иначе я должна была бы возненавидеть твою силу. – Она спустилась ниже и поцеловала его грудь. Ее нос чуть сморщился, когда она вдохнула запах волос на его груди. – Щекотно.

– Господи, Тори… – Ее тело казалось ему верхом совершенства, особенно сейчас, когда она, можно сказать, лежала на нем. Но он был слишком занят мыслями о том, что она сделает дальше, чтобы выразить свое восхищение.

О черт, что с ним происходит? Чтобы он, Мильонни, этот известный секс-символ, этот сладкоречивый дьявол второго батальона, не нашел подходящих слов, лежа в постели с женщиной? Необходимость обрести более устойчивую почву под ногами заставила его потянуться к ее груди в то мгновение, когда она снова села.

Она прикрыла глаза, выгнула спину и издала тихий протяжный стон. А потом, не желая отдавать ему контроль над ситуацией, она обхватила его запястья и снова потянулась вперед, уложив его руки на постель около его головы.

– Будь хорошим мальчиком, – прошептала она ему на ухо. – Не заставляй меня брать ремень и привязывать тебя к кровати. – Не отводя глаз от его лица, она прошлась животом по выпуклости под его джинсами, которая тут же отозвалась импульсивными толчками. – О! Тебе нравится эта идея, правда?

– Мне нравится любая идея, которая позволит моему дружку оказаться внутри тебя.

– О, проклятие, мне тоже! – Она выпрямилась, и прямо у него на глазах ее соски стали больше и тверже. Он так жаждал снова ласкать их, но не мог дотянуться… Она наклонилась и стала осыпать мелкими поцелуями его грудь, следуя по узкой дорожке волос, спускавшейся к причинному месту. Он затаил дыхание, когда ее губы добрались до ремня на его бедрах.

Подняв на него глаза, она облизала губы и снова опустила взгляд на выпуклость внизу его живота, которая, казалось, готова была разорвать джинсы.