Когда он выпрямился, на его бороде дразняще сверкали серебристые капли воды. Слегка прищурившись, бородач поглядел на Кэролин.

Женщина почувствовала, что сползает с табуретки, но он успел подхватить ее сильной рукой.

Рука его была такой теплой и сильной… Она была так близка от него, что чувствовала исходящий от бородача аромат морозного воздуха, видела его губы и думала о том, сколько времени он любовался ее обнаженной грудью… Впечатление у Кэролин была такое, словно все ее эротические фантазии превращались в явь накануне Дня всех святых.

Незнакомец бережно посадил женщину на табуретку, а затем отступил в сторону с таким видом, будто не знал, куда поставить ноги.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Кэролин показалось, что его язык чуть заплетается. Неужели он тоже выпил этого чая?

— Не думаю… Не знаю, смогу ли вернуться в Тимберхилл… — Ее грудь с каждым вздохом вздымалась, и женщина хотела, чтобы он дотронулся до нее.

В темноте он был другим. Его глаза казались почти серебристыми и мерцали во тьме, как глаза дикого зверя. Желание с новой силой пронзило ее.

Стоя к Кэролин спиной, незнакомец накладывал на оловянные тарелки тушеные овощи и, похоже, не обращал внимания на то, в каком она была состоянии. Это внезапно разозлило женщину. Ее настроение так быстро менялось, что Кэролин изумилась сама себе. В одно мгновение все эротические мечтания вылетели у нее из головы.

Увидев, как переменилось ее лицо, бородач поставил перед нею тарелку с овощами и положил рядом серебряную ложку. Но Кэролин была в таком состоянии, что не могла остановить взгляд на чем-то одном, не говоря уже о том, чтобы есть.

— Вы не назвали мне своего имени, — прошептала она, опустив глаза. Собственная рука казалась ей сделанной из свинца.

— Меня называют дикарем — Вайлдменом.

Усевшись напротив Кэролин, он отпил возбуждающего чая.

Вайлдмен? Но это невозможно! — проносилось в голове у женщины. Кэролин наблюдала за ним, желая увидеть, какой будет его реакция на чай, но ничего особенного не произошло, лишь взгляд его становился все более пронзительным. Почему у него так сильно сужены зрачки? Он, наверное, ничего не видит в полутемной хижине.

Вайлдмен подлил себе еще чаю, но отпил совсем немного. Так они и сидели, попивая чай, наслаждаясь теплом, которое разливалось по их телам. Сон начал охватывать Кэролин, но она старалась сдержать себя. Если он захочет… захочет…

— Мне надо идти, — с трудом прошептала она. Уходить ей хотелось меньше всего.

— Только не ночью, Кэролин, — покачал головой Вайлдмен. — Я не отпущу тебя.

Она хотела было встать, но силы изменили ей.

— Почему ты живешь здесь один? У тебя что, нет семьи? — спросила Кэролин. Мысли в ее голове путались.

— Нет, у меня нет близких. — Он хмуро посмотрел на нее. — Расскажи мне о своем муже. Ты любила его?

Женщина принялась рассказывать о том, как Форрест работал у ее отца, а потом перешла к теме своего замужества, однако избегала говорить о любви: страсть до такой степени овладела ею, что Кэролин опасалась затевать разговор на эту тему. Но пока она говорила, у ее собеседника был какой-то рассеянный вид. Казалось, ему неинтересно слушать ее и он лишь выжидает, чтобы перейти к другим, более важным делам.

Может, он скрывается от закона за какое-нибудь преступление? — подумала Кэролин. Судя по тому, как он обрабатывал ее ногу, он имеет некоторое представление о медицине. Наверное, он сбежал из Филадельфии или Бостона. Она не раз слышала рассказы о студентах-медиках, которые совершали роковые ошибки в своей практике и, чтобы избежать тюрьмы, предпочитали спрятаться где-нибудь подальше. Вот уж действительно дикарь!

…Глаза их встретились. Кэролин едва дышала. Когда его рука соскользнула со стола, чтобы потянуться к ней, сердце женщины замерло.

Застыв, она смотрела, как он медленно провел пальцами по ее запястью. Потом его ладонь поползла вверх, погладила ее плечо, и Вайлдмен взял ее за шею. Он нежно дотронулся до ее подбородка, до щеки… Большой палец Вайлдмена обвел ее розовые губы, а затем он запустил пятерню в ее пышные волосы…

Тело Кэролин горело, она жаждала его поцелуя. Прежде она робела и не позволяла Эвану целовать себя. Куда только подевалась ее робость? Все ее тело изнывало по его прикосновениям.

Вайлдмен встал и придвинулся ближе к ней. Приподняв ее голову, он близко наклонился к женщине.

— Если бы я был джентльменом, — прошептал он ей прямо в губы, — я бы не предложил тебе остаться у меня на ночь в этой хижине. Я позволил бы тебе уйти назад, в твой полуразрушенный дом и умирать там в одиночестве от страха. Сегодня такая ночь! Я бы позволил безумцам, которые живут неподалеку от твоего дома, напасть на тебя. Позволил бы все это, прикрываясь разговорами о чести! — Он прерывисто задышал. — Но я уже давно не джентльмен, Кэролин. Этой ночью твое место здесь, в моей лачуге. Мы проведем ночь вместе.

Его бакенбарды щекотали ее щеки. Мягкими и теплыми губами он дотронулся до ее рта. Он соблазнял ее или, наоборот, показывал, что она под его защитой? Кэролин дрожала от желания, ей и в голову не приходило спросить Вайлдмена, на что он намекал, говоря о том, что могло произойти в ее доме накануне Дня всех святых. Впрочем, женщина знала, что опасность витает над ней, но здесь она была в безопасности.

— Но я… — прошептала она, когда поцелуй прервался, — я… должна вернуться. Лиза…

— Óна присмотрит за ней, — проговорил Вайлдмен, вновь припадая к ее губам. Его язык проник глубоко в ее рот, его глаза светились в темноте как два огонька.

Внезапно отпустив ее, бородач резко отвернулся и направился к очагу. Кэролин наблюдала, как он помешивал поленья в камине и искры разлетались в стороны, освещая его широкоплечую фигуру.

Когда он вновь повернулся к ней, Кэролин поняла, что хочет одного — его прикосновений. Потянувшись к нему, она опять испытала жгучее желание, непозволительные мысли роем пронеслись в ее голове.

Вайлдмен подбросил в очаг еще дров, и хижина наполнилась удушливым жаром. Языки пламени то и дело врывались в комнату. Стоя спиной к Кэролин, бородач сорвал с себя рубашку, а затем повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Женщина, замерев, не сводила с него взора.

А снаружи грохотал гром, нежданный дождь обрушил на деревья и хижину потоки воды.

Присев возле камина, Вайлдмен внимательно взглянул на Кэролин, словно прислушиваясь, а она… она внезапно сползла с табуретки на пыльный пол. Молча Вайлдмен встал, поднял женщину на руки и опять уложил на кровать.

Его взгляд скользнул по ее телу. Кэролин была так хороша, так невинна и беззащитна…

Наклонившись, он провел ладонями по ее груди, животу, бедрам… Нежные изгибы ее тела сводили его с ума.

Мыслей в голове Вайлдмена не осталось, он думал лишь об этом податливом теле. Он представлял ее обнаженной, ему казалось, что он ощущает на губах вкус ее кожи, дотрагивается до ее самых сокровенных мест…

Дрожа от нетерпения, он стал медленно поднимать вверх подол ее юбки у здоровой ноги. Кэролин принадлежала ему. На нее не распространялась власть Óны. Он один мог повелевать этой женщиной! Она его, только его! Вайлдмен склонился над Кэролин, сгорая от неистового жара желания…

Вдруг он замер, услыхав какой-то шум за дверью. Охваченный внезапной яростью, Вайлдмен бросился к двери, рванул ее и выбежал в дождливую темноту. Кто-то в горах громко выкрикивал его имя, и этот звук манил его.

…Из тени на свет шагнула какая-то женщина, ее вымокшие под дождем волосы липли к щекам и сосульками свисали на плечи. Ее плащ был пропитан водой, вся юбка заляпана грязью. Вайлдмен задрожал от злости на ледяном ветру и шагнул навстречу молодой женщине, чтобы не пропустить ее в хижину.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты разве не идешь? — раздраженно спросила она.

Вайлдмен схватил ее хрупкие плечи. Выражение его лица было злым, но вдруг переменилось, и в его глазах показался страх.

— Пожалуйста, — прошептала женщина, по ввалившимся щекам которой текли крупные капли дождя. — Я — та самая. И не вздумай ничего менять. Пожалуйста!