Команда о доставке осужденных в лабораторию пошла к исполнителям. Ну а пока один из новых сотрудников 1-го отдела Балишанский получил задание от заместителя начальника отдела Герцовского взять материалы на троих приговоренных к высшей мере наказания немцев (изменникам Родины, обвиненным в зверствах на советской территории фашистам, а также пленным японцам смертная казнь по-прежнему назначалась) во внутренней тюрьме у ее начальника Миронова. Как это принято, проверил личности заключенных по материалам в отделе «А», то есть сравнил их данные со сведениями в приговорах или решениях особых совещаний. Затем вместе с комендантом НКВД Блохиным, начальником отдела Яковлевым осужденных доставили в помещение, где приговоры приводились в исполнение. Вслед пришло предупреждение: прокурора к акции не привлекать.

При приеме заключенных присутствовал генерал Герцовский, что прежде случалось далеко не часто. Когда машина с арестантами и конвоем въехала во двор углового дома в Варсонофьевском переулке, для новичка Балишанского началось нечто необычное. Приговоренных к смерти повели не к двери помещения для расстрелов, а к другой — в правой стороне двора. Из сопровождавших туда пропустили только конвоиров и Яковлева.

Балишанского «просветили» только спустя несколько дней. Немцев, по всей видимости, доставили из Германии или лагерей военнопленных. Факт состоял в том, что они были приговорены к смертной казни, но по неизвестным причинам не расстреляны. В спецлаборатории им сделали уколы, после чего через десять — пятнадцать секунд они без лишнего шума тихо отошли в иной мир, как выразился руководитель эксперимента доктор Могилевский.

Трупы умерщвленных сожгли в крематории. Но не все. Один отправили в институт имени Склифосовского на вскрытие. Рискнули? Наверное, да, поскольку решили проверить заключение своего эксперта Семеновского. Оказалось, сомневались в квалификации Семеновского совершенно напрасно. Анатомирование и химический анализ крови и внутренних органов ничего подозрительного не выявили. Специалисты-медики единодушно пришли к выводу: исследуемый умер… от паралича сердца. Яд в организме не обнаружили даже самые искушенные в своем деле эксперты. Это было именно то, что и требовалось проверить.

Могилевский после той проверки ощутил себя на вершине славы. Изготовленный по рецепту лабораторных химиков препарат превзошел все ожидания, и больше с ним никаких опытов не проводили. Его сразу же запустили в производство. Подобное в лаборатории случалось не слишком часто.

Но единичный успех — лишь одна ступенька в профессиональной карьере человека. Система постоянно нуждалась в стабильных результатах. Оказалось, что проведенное испытание токсина являлось только первым звеном в цепи последующих событий.

Спустя несколько месяцев поздним июньским вечером в кабинете нового заместителя начальника отдела Осинкина, которому теперь стала подчиняться лаборатория Могилевского, зазвонил телефон правительственной связи. Абонент, представившийся секретарем министра, пригласил хозяина кабинета немедленно прибыть туда. Кроме министра в кабинете присутствовал Берия.

Лаврентий Павлович был в тот вечер в приподнятом настроении, весьма приветлив и на редкость откровенен.

— Вы никуда не торопитесь, товарищ Осинкин?

— Никак нет, — по-военному ответил полковник, явно озадаченный неопределенностью вопроса.

— Вот и хорошо. Тогда немного подождем товарища Матвиенко… A-а, вот и он собственной персоной!

— Здравия желаю, товарищ Маршал Советского Союза!

— Проходите, садитесь, — продолжал источать любезности Берия, после чего сделал короткую паузу и перешел к делу: — Я пригласил вас по важному вопросу. Вам предстоит съездить в командировку. Про Цхалтубо в Грузии, надеюсь, слышали? Ну где известные на весь мир целебные радоновые источники?

Собеседники молча закивали в знак согласия.

— Ну вот и хорошо. Городок тихий, уютный. Жить будете там в самом лучшем санатории. Горы совсем недалеко, чистый воздух… Понимаете?

Откровенно говоря, Осинкин и Матвиенко из сказанного пока поняли разве что про достоинства курорта Цхалтубо. Они напряженно ждали продолжения загадочного монолога. А Берия продолжал:

— Но, сами понимаете, не в отпуск едете. Ваша главная цель конечно же не отдых. Полечитесь потом. Вам предстоит ликвидировать опасного врага народа. Это крупный дипломатический руководитель. Его необходимо тихо убрать. Как это осуществить — обсудите с товарищами из Грузии на месте. Они будут проинструктированы и введут вас во все детали. Все. Не сомневаюсь в успехе.

Как только офицеры вышли из кабинета, Берия приказал соединить его с Тбилиси. Почти тут же на другом конце провода оказался руководитель ведомства внутренних дел республики А. Н. Рапава. Лавретий Павлович предупредил абонента о предстоящем приезде в Грузию двух московских сотрудников, которых необходимо доставить в Цхалтубо и непременно устроить в санаторий рядом с прибывающим туда же из Китая Бовкуном-Луганцем. Берия высказал несколько пожеланий об оказании своим командированным всяческого содействия в выполнении ими особо важного задания, после чего повесил трубку.

После разговора с Берией Осинкин направился в лабораторию Могилевского. Рассказал ему в общих чертах о полученном задании, умолчав лишь о том, кого и где конкретно предстоит ликвидировать. Могилевский даже позеленел от зависти. Сам маршал Берия поручал выполнить это важное задание, но не ему, а Осинкину. Неужели ни Эйтингон, ни Судоплатов ничего не докладывали ему о его отличной работе в последнее время?

— Грузия, говорите? Шашлык, вино, мандарины… — вздохнул Григорий Моисеевич. — Готов предложить препарат для подмешивания в боржоми или в хванчкару.

— А если нам не удастся организовать с ним пьянку?

— Тогда придется договариваться с медсестрой, попросить, чтобы сделала ему укольчик. Под видом снотворного, успокаивающего…

— Этот вариант не годится. Лишних людей задействовать в операции категорически запрещено. Мы должны управиться своими силами.

— На худой конец, можно растворить в простой воде вот это. — Могилевский протянул Осинкину крохотный пакетик. — Потом поставить графин на столе в номере клиента. Здесь пара таблеток. Для результата хватит и одной.

Рапава все организовал в точности, как было приказано. Бовкуна-Луганца поместили в доме отдыха лечебного санатория правительства Грузии. Через пару дней к наркому внутренних дел Грузии заявились и двое приезжих из Москвы. Они представились Ивановым и Петровым. В конфиденциальной беседе сообщили Рапаве о специальном задании ликвидировать Бовкуна-Луганца. Тот, который был Петровым (под этой фамилией выступал Осинкин), заявил:

— Сделать все мы обязаны незаметно. Никто не должен догадаться, отчего скончался клиент. Иначе соучастники его могут не вернуться в Союз из китайской командировки.

— И как вы намерены это осуществить? — поинтересовался Рапава. Он уже успел осведомиться относительно отдыхающего. По отзывам, Бовкун-Луганец вполне здоровый и крепкий мужчина.

— Применить надежный яд. Способ определим, исходя из обстановки…

Рапава решил проявить осторожность. Отправив гостей отдохнуть с дороги, он позвонил Берии:

— Понимаешь, Лаврентий, внезапная смерть здорового работника столь высокого ранга, как Бовкун-Луганец, сразу же станет известна всему Цхалтубо. Это может вызвать ненужные разговоры. Ну зачем нам такой шум?

— Мои люди сделают все так, что никто не усомнится в естественном наступлении смерти. Мало ли что случается на отдыхе. Перепил человек, не рассчитал свои силы…

— Лаврентий, ну представь себе на минуту: курорт, люди лечат свои болячки и вдруг появляётся труп?..

— М-да… — задумчиво протянул Берия.

— И потом, понимаешь, вскрытие, экспертиза. Знаешь, а вдруг нечисто сработают, наследят… Хлопот не оберемся.

Лаврентий Павлович помолчал. Потом медленно проговорил:

— Наверное, ты прав. Я посоветуюсь с хозяином. А эти двое пускай не торопятся. Задержи их у себя и отправляй в Цхалтубо, если не придумаешь ничего другого.