— Буду вам весьма признателен.

— Не интересуйтесь впредь чужими секретами. Будете и жить, и служить спокойнее. Главноё — безопаснее. Имейте это в виду. И до свидания, до скорой встречи. Кстати, вы сейчас в коммунальной квартире проживаете?

— Так точно.

— Ладно. Решим и этот вопрос. Будущему начальнику спецлаборатории НКВД так жить негоже.

Домой Григорий Моисеевич летел как на крыльях. А через несколько дней он уже носил в кармане удостоверение и постоянный пропуск в серый дом на Лубянке. Могилевский уже примерял новенькую форму сотрудника НКВД.

Теперь ему предстояло проявить себя совершенно в ином качестве. Своими откровенными намеками Алехин приоткрыл перед новым начальником спецлаборатории не только завесу секретности, но и то, какие исследования ему собираются поручить. Внутренне Могилевский на это уже настроился.

Не обманул Алехин и с квартирой. Через неделю после того, как Могилевский поступил на службу, комиссар госбезопасности лично вручил ему ордер с ключами на квартиру на Фрунзенской набережной — с двумя большими светлыми комнатами с видом на Москву-реку, просторной кухней, раздельной ванной и туалетом.

Да, способность быстро приспосабливаться к любой обстановке, перевоплощаться до неузнаваемости всегда ценится очень высоко. А в те годы — особенно. Вожди Страны Советов не упускали случая заявить принародно о высшем своем предназначении — служить трудящемуся классу, заботиться о его благе. Однако в то же самое время благословляли убийц ни в чем не повинных людей на новые «подвиги» и заботились о совершенствовании приемов и способов истребления народа. Внешне они стремились (и небезуспешно) выглядеть в глазах окружающих едва ли не ангелами во плоти. И пропаганда в различных ее формах и видах с последовательной настойчивостью усиленно насаждала образ самого «человечного» человека — Владимира Ильича Ленина, который без малейшего трепета единым росчерком пера отправлял на смерть тысячи людей и, рассылая телеграммы и циркуляры по губерниям, приказывал местным наркомам карать нещадно и без промедления не только врагов режима, но и колеблющихся, ссылать их в концентрационные лагеря, а «лучше расстреливать» — подчеркивал он.

Прозванный Железным, Феликс Эдмундович Дзержинский собирал по всей растерзанной России в приютские дома малолетних детей-сирот, родители которых были расстреляны им же возглавляемой ВЧК.

Руководитель высшей военно-судебной репрессивной машины Василий Ульрих, олицетворявший самую реакционную эпоху советской истории, увлекался коллекционированием бабочек. Рассказывают, что он бегал по летним лужайкам с сачком и, как ребенок, радовался каждому пойманному насекомому. Потом в перерывах между вынесением смертных приговоров, по поводу которых всякий раз советовался со Сталиным, чтобы не ошибиться, Ульрих уединялся в своем кабинете, умиляясь засушенным экспонатам своей коллекции. Может, он и многочисленные свои жертвы мысленно коллекционировал таким же образом?..

Они гордились своим делом. Они исполняли свой долг.

Двойная жизнь, как и двойная мораль, считались эталоном поведения человека. Могилевский прекрасно понимал, чем ему придется заниматься и на что его агитируют, упирая на долг партийца. Его душа протестовала: «Нет, не хочу, это бесчеловечно!»

Но внешне он улыбался и кивал, сознавая, что другого выхода нет. «Не можешь — научим, не хочешь — заставим» — эта армейская заповедь долгие годы определяла суть взаимоотношений в советской стране, самой гуманной и справедливой во всем мире, — лишь на словах, в лозунгах.

Сам доктор Могилевский считал себя человеком неглупым и достаточно понятливым. Он сообразил, чего от него ожидают новые хозяева. Григорий Моисеевич не имел привычки рассуждать о справедливости и законности указаний старшего начальства. Еще в ранней молодости он усвоил, что исполнительность — единственная гарантия успешного продвижения по жизни, залог спокойного и безбедного существования.

Характер, цели и задачи деятельности вверенной ему специальной лаборатории НКВД он представлял себе вполне определенно, отчетливо, а потому без лишних колебаний взялся за предназначенную ему работу.

В отличие от новоиспеченного начальника, большинство сотрудников лаборатории считали, что они занимаются пусть рутинной, но настоящей научно-исследовательской деятельностью, необходимой стране. Они не интересовались (а может, просто не подавали вида) о последующем использовании результатов своих исследований. Григорий Моисеевич это понял сразу, стоило комиссару Алехину как бы вскользь проронить несколько осторожных намеков. Потому-то именно Могилевскому, а не им, ветеранам своего дела, доверили возглавить лабораторию, хотя почти все они имели ученые степени и звания.

Всякая наука, особенно прикладная, как известно, предполагает наличие специального предмета исследования, систему теоретических взглядов и положений, методик проверки состоятельности научных разработок на практике.

Предметом научно-исследовательских изысканий спец-лаборатории НКВД являлась токсикология — наука о физических и химических свойствах ядов, механизме их воздействия на живые организмы, изучении признаков отравления, форм использования токсического воздействия отравляющих веществ.

Как автор, оговорюсь, что являюсь представителем иной профессии, а потому не претендую на точность формулировок, а привожу их в собственном восприятии. Другими словами, это моя частная точка зрения. То же самое относится и к последующим рассуждениям по затронутой тематике.

Итак, поскольку токсикология относится к одной из областей медицины, то совершенно естественно, что специалисты-токсикологи — медики. Эта категория людей испокон веков занималась самым благородным и гуманным делом — оказанием помощи людям при отравлениях.

Но вот в чем принципиальное отличие врачей-токсикологов вообще от аналогичных профессионалов специализированной лаборатории НКВД: последние занимались не наукой спасения людей, а разрабатывали способы их умерщвления.

Казалось бы, в ремесле отравителя, не менее древнем, чем врачевание, уже не открыть ничего нового. Столько приемов и способов лишения жизни придумано и применено в человеческой истории! Кому нужен очередной, сто первый или трехсотый, если действие практически каждого яда детально описано задолго до появления на белый свет доктора Могилевского и других сотрудников возглавляемой им лаборатории. Давным-давно досконально изучено, как воздействует на человеческий организм в целом и на каждый орган в отдельности все, что находится на земле, под землей, растет, плавает, летает и ползает. Обратитесь к самой заурядной старухе-знахарке, и та безошибочно поведает, что идет на пользу живому, а что несет гибель.

Медицине известно не только действие ядов, но и характерные признаки использования большинства из них. Специалист по токсикологии, сведущий судебный медик, без особого труда определит не только причину наступления скоропостижной смерти от отравления, но и назовет вещество или компоненты, примененные для лишения человека жизни. Разумеется, не так уж часто, но все же встречаются и сложные случаи диагностики отравлений. Но это скорее исключение из общего правила. Одни яды оставляют внешние признаки ожогов на губах, на слизистой внутренних органов. Другие отличаются характерным запахом. Третьи изменяют цвет и густоту крови, проявляются в виде всевозможных точечных кровоизлияний легких, печени, в сердце.

Скажем, запах горького миндаля, абрикосовых или вишневых косточек при отсутствии их содержимого в желудке сразу же выдает использование синильной кислоты, цианистого калия. Розовые пятна на теле жертвы и жидкая светло-красная кровь указывают на отравление газами или смерть от удушения. Сильное сужение зрачков свидетельствует об отравлении морфином.

Современный химический анализ крови, печени, почек окончательно расставит все на свои места и снимет малейшие сомнения в насильственном характере смерти посредством отравления. Все это состоятельно при обобщениях наиболее распространенных причин насильственного лишения жизни, как говорят специалисты, на бытовом уровне.