— На днях, сэр, одна из этих собак влезла в кухню и утащила целую баранью ногу, — сказала она.

— Но почему в Райадере гончие воруют баранину? — спросил я.

— Потому что бедняжки голодные, сэр, — объяснила она мне, словно ребенку.

Впоследствии я узнал, что некоторые местные фермеры держат свору гончих. По окончании охотничьего сезона они выпускают собак в город, чтобы животные сами добывали себе пропитание. Несчастные создания вынуждены бегать по улицам в поисках хоть какой-то еды. Я считаю, что, если фермеры Райадера не в состоянии держать свору, пусть лучше бросят охоту…

Я проехал несколько миль, чтобы увидеть бирмингемский водопровод, одно из чудес Уэльса.

Всем известен водопровод Бирмингема. Вода поступает по трубам, длина которых составляет 73,5 мили. На фоне утонченного горного пейзажа плещутся три водных резервуара — Кэбан-Кох, Пен-и-Гарег и Крейг-Гох. Здешний ландшафт больше, чем что-либо в Уэльсе, напоминает мне озеро Лох-Ломонд. Долина Элана, притока реки Уай, на мой взгляд, красивее любого озерного ландшафта в княжестве.

Вы можете подумать, что необходимость каждый день обеспечивать большой современный город двадцатью семью миллионами галлонов воды потребует уймы работников. При личном знакомстве у меня сложилось впечатление, что эти огромные потоки отправляет в Бирмингем горстка людей, которые лишь поворачивают рычаги или наблюдают за шкалами приборов гидростанции.

Резервуары устроены с помощью плотин. Ими перегородили Элан и Клэрвен — притоки реки Уай. Четыре резервуара, или озера, расположены ступенями, один выше другого. Вода обрушивается через дамбу от озера к озеру, образуя величественную искусственную Ниагару.

Я заинтересовался озером, возникшим вследствие затопления части долины Элан, в которой стояли два дома, связанные с Шелли. Многие книги об Уэльсе утверждают, что дома ушли под воду, но это не так.

— Мы разобрали их по камешку, — сказали мне. — Там еще была церковь. Пришлось построить новую. Она стоит на берегу резервуара. Прежде тут была гора.

В один из этих домов Шелли приехал вскоре после несчастливого брака с молодой Гарриет Вестбрук. Возможно, он — единственный великий английский поэт, который когда-либо делал Уэльс своим домом. Валлийцы считали его сумасшедшим. В Тремадоке, в доме Тан-ир-Аллт, ныне разрушенном, у Шелли состоялась загадочная встреча. Многие дивились этому эпизоду его нервической жизни и приписывали встречу воспаленному воображению поэта. Ночью он ворвался в дом, истекая кровью, с пистолетом в руке. Сказал, что защищался от вооруженных людей, покушавшихся на его жизнь. Сейчас, кажется, все полагают, что нападавший на Шелли человек был фермером по имени Эванс. Его возмущала привычка поэта ходить по горам с заряженным пистолетом и из сострадания стрелять в овец, болевших паршой. Если Эванс хотел напугать Шелли и заставить его уехать, ему это удалось. На следующий день Шелли вместе с домочадцами покинул Тремадок.

Посреди долины Элан стоит башня. Она забирает воду из резервуаров и прокачивает ее через фильтрующий слой, прежде чем отправить в центральные графства Англии. Меня провели по винтовой железной лестнице ниже уровня озера. Мы спускались по темной железной трубе, и снизу до нас доносился грохот.

— Многие уходят! — прокричал чиновник. — Не выносят шума!

Мы пришли в грот под землей. В туннеле бушевала темная вода. Вид не из приятных. Если что-нибудь пойдет не так, подумал я, мы утонем, как крысы.

Когда поднялись обратно, я взглянул на спокойное озеро. Мужчина в лодке пытался поймать форель в водном резервуаре.

Лландридод-Уэллс — самый известный курорт в Уэльсе. Есть и другие — Билт-Уэллс, Ллангаммарч-Уэллс, Ллануртид-Уэллс, Трефриу в Карнарвоншире, но слава Лландридода вышла за пределы княжества.

Мне так понравился его живописный вид, что я решил непременно испить местной целебной воды. Курорт находится в саду. Природные лечебные источники выходят на поверхность в узкой лесистой долине, и муниципалитет распорядился привести в цивилизованный вид окружающую местность. Лландридод окружают великолепные природные ландшафты.

Меня всегда удивляло, что Плиний в первом веке нашей эры упомянул только два британских курорта — Бат и Лландридод ( Balnea Siluria).

Лландридоду, как и Харроугиту, повезло: на этих курортах большое разнообразие лечебных источников — около двенадцати видов. Их можно разделить на три группы: мягкие солевые, мягкие солевые с содержанием сероводорода и железистые.

Я вошел в парковый павильон и выпил стакан воды с привкусом соли. Она показалась мне приятной и безобидной. Такую воду прописывает врач, когда вашему здоровью ничего не угрожает.

Хотя служащие гордо заявляют, что древние римляне лечились их водами от ревматизма, тому нет никаких доказательств. Настоящая история Лландридода начинается примерно двести лет назад, при Карле II. Тогда королевский врач посоветовал Веселому монарху лечение водами. Интересно, произошло ли это во время загадочного визита Карла II в эти места? Открытие курорта датируется более поздней датой, когда здесь появилась первая гостиница.

На обратном пути маленький водитель излил на меня очередной речевой поток:

— Мир изменился вы понимаете и война изменила его вы понимаете и здесь в Уэльсе мы никогда не любили прислуживать вы понимаете что я имею в виду в то время как в Англии где я бывал не раз слишком много прислуживаются вы понимаете и я считаю что это неправильно потому что мы все рождены равными вы понимаете и человек может уважать другого человека и не снимать перед ним каждую минуту шляпу если вы понимаете что я имею в виду и если народ Уэльса мог бы править своей страной а не позволять англичанам из Лондона править нами вы понимаете это было бы лучше для всех вы понимаете…

Мы повернули к болотам. Темнело. Мелкий дождь сгустился в плотный туман, в котором не видно было фар. Повороты неслись на нас с бешеной скоростью, из пустоты выныривали каменные стены, рваные облака мчались к земле. Студеный ветер грозно свистел. Мне страшно хотелось расспросить маленького водителя о валлийском национализме, но я не решался: а вдруг он настолько увлечется, что опять примется отрывать от руля руку и оглядываться в мою сторону?

Несколько часов в темноте и холоде под свист ветра неслись мы по горным дорогам, пока не увидели у подножья горы огни Аберистуита.

Валлийский дождь… Он обрушивается с энтузиазмом человека, сообщающего плохую новость. Изливается водопадом, затягивает пеленой море, небо и горы. Огромных гор, стоявших здесь с зарождения мира, как не бывало. Дождь — отдельная стихия. Человек теряется в нем, как в тумане. Ветер, спутник дождя, раскачивает пелену влаги влево и вправо, даже перекидывает через возвышенности. Вместе с ветром дождь огибает углы, пробирается в рукава и за шиворот. Крохотный ручеек бежит по дороге, соединяясь с другими, пока не сольется в небольшую речку. В горах эта речка мчится сквозь вереск и, распадаясь на сотни лилипутских водопадов, перемахивает через каменные стены на перевалах. Человек с изумлением взирает на это и думает, что, должно быть, Оуэн Глендовер снова взялся за свои трюки. Такой вот ветер и дождь обрушились на шатер короля Генриха IV, когда английские солдаты разыскивали валлийца. Неудивительно, что пошел слух, будто Оуэн мог управлять стихиями: дождем в Уэльсе словно бы руководил злой волшебник, вознамерившийся утопить землю и стереть из памяти людей все сухие места.

В такую бурю я и покинул Аберистуит и взял курс на юг. Я знал, что еду по прибрежной дороге, потому что об этом говорила карта. Но, взглянув направо, вместо залива Кардиган я увидел призрачную серую пелену, меланхолический занавес падающей воды.