Прозрачные занавеси позволяли прохожим видеть, как краснолицые немецкие офицеры и полуголые женщины конвульсивно дергались в такт музыке, как стояли они у стоек с бокалами, курили, выпивали. Вот зашел в бар итальянец, его тут же взяли за воротник и вытолкали, крича вслед: «Здесь только немцы!».

Антонио мрачно сказал:

– Вот они, наши «союзнички!» Просто стыдно за Италию: связалась с такими бандитами!

– Ничего, ничего, Антонио, – потрепал его по руке Алексей. – Рано или поздно, а этому придет конец. Всему свой час… – Он поиграл гладкими речными камешками, подбрасывая их на ладони, потом неожиданно весело рассмеялся: – А ты думаешь, наши союзники лучше ваших?

– Да!.. – нахмурился Антонио. – Тоже вояки! Обещали американцы высадить в Риме дивизию парашютистов, а где они?.. Вот за это, видно, и наказал их наш двугорбый Везувий… – И Антонио, оживившись, рассказал такую историю.

В одну из августовских ночей американские «летающие крепости» совершили налет на Неаполь. И только начали падать бомбы – и не куда-нибудь, а на рабочие кварталы, – как возмутился Везувий.

Из кратера вулкана поднялся огромный столб дымного огня и осветил небо. «Летающие крепости» стали видны, как в тысяче прожекторов. Тут по ним и ударили немецкие зенитные батареи. Крепко досталось американцам. Они в панике побросали бомбы на жилые кварталы и исчезли…

– Идиоты! – выругался Език, прерывая итальянца.

– То ли еще было двадцать третьего августа! За неудачу с Неаполем англо-американские самолеты обрушились на Рим… – Голос Антонио дрогнул и стал глуше. – Бомбили «вечный город»…А Ватикан стоял нетронутый. Бомбить его было запрещено… И священник во время проповеди сказал: «Видите, братья, как любят нас, католиков, американцы! Рим бомбили, а Ватикан не тронули. Так давайте же помолимся за их доброту». Потом священник пожаловал своей пастве около тысячи пачек сигарет с надписью на каждой пачке: «Молитесь за Гитлера и Муссолини».

– Хороша доброта! – Алексей круто свел темные брови к переносице. – Ну, да понятно – рыбак рыбака видит издалека.

– Да, – продолжал Антонио, – много было жертв, много разрушений… – Он склонил голову. – В этот день от американской бомбы погибла моя единственная дочь.

Дрожащими от волнения пальцами Антонио достал сигарету. И тут же переменил тему разговора:

– Через несколько дней к вам придет наш связной из центральной группы патриотического действия компартии Антонио Грамши. Его паролем будет: «Да хранит вас Святой ангел». Вы ответите: «Мы сдадимся, когда Ангел вложит свой меч в ножны!..» Этому человеку и отдадите листовки с «Обращением».

– Ясно, – рассеянно покивал Алексей, озабоченный тем, как достать ротатор.

– Договорились? – Антонио поднялся и крепко пожал друзьям руки. – До свидания!..

…Нужно было идти на виллу к Марио.

Алексей уже знал Рим. Не очень хорошо, но знал. Ему полюбился этот город, большой, многообразный, шумный.

То ли сказывалось обаяние, оставшееся от далекой поры школьных лет, когда, приоткрыв рот, слушал он рассказы учителя истории о древнем Риме, то ли действовала непосредственная близость многочисленных исторических памятников, – невольно в душу проникали трепетное ощущение древности, дыхание седой череды веков, пролетевших над «вечным городом».

Спускаясь с Капитолийского холма – этого римского кремля, где высится величественная бронзовая статуя императора Марка Аврелия, – к развалинам Форума, Алексей порой испытывал такое ощущение, как будто он идет не по городу двадцатого века, а бредет меж хижин древних римлян-язычников. В этой небольшой равнине между двумя холмами – Капитолийским и Палатинским – было когда-то коровье пастбище. Место и сейчас называется так: Кампо Ваччино – коровье поле. Здесь-то и собирались на Форум (площадь) жители племен, основавших город, чтобы обсудить самое насущное в своей жизни. Здесь шумели народные сборища, устраивались веселые празднества – сатурналии (развалины храма Сатурна и по сей день громоздятся на Форуме), отсюда позднее отправлялись в свои громкие походы знаменитые римские легионы.

Все дышало древностью, сама История, казалось, поселилась здесь. Но и на нее занес руку жестокий, кровавый фашизм, всемирный убийца и грабитель. Его нужно было сломить. Его нужно было уничтожить. Нужно было торопиться…

Ноги сами убыстряли шаг.

Через неделю Антонио уже распространял отпечатанный тираж «Обращения» среди итальянцев. Это было как раз тогда, когда гитлеровцы отправляли рабочих в Германию. «Обращение» сыграло важную роль. Мало нашлось людей, которые добровольно поехали в Германию и на Восточный фронт. Сопротивление гитлеровцам росло.

Через несколько дней на баржу пришел Николо, как всегда, веселый, шутливый.

– Здорово, капитаны! Как поживает ваш быстроходный корабль?

– Несемся на всех парусах, – в тон ему ответил Кубышкин, поеживаясь от холода, проникавшего в каждую щель старой баржи.

Николо рассказал свежие новости, а потом сообщил:

– Довольно, ребята! Пожили вы под охраной Ангела и хватит. Приказано перевести вас в более теплое место. На этот раз – под собор святого Петра.

– Куда, куда? – поднял свои прямые тонкие брови Език. – Под охрану самого папы?!.

Через секретный темный ход Николо привел Алексея и Вагнера в полуосвещенные гроты – остатки первого собора Константина. Собор этот был построен еще в 326 году на месте бывших садов Нерона, в той их части, где некогда располагался знаменитый цирк тирана. В нем было замучено множество христиан и среди них, по преданию, мифический апостол Петр. Церковь, выстроенная императором Константином, простояв почти двенадцать веков, пришла в ветхость. В 1506 году над ней, стараясь сохранить старую постройку, начали воздвигать новый храм – главную церковь Ватикана. В строительстве приняли участие такие великие мастера, как Браманте, Рафаэль, Микеланджело… Сооружение этого величайшего в мире храма длилось 120 лет.

Остатки первой церкви оказались под новым собором. Они получили название гротов святого Петра. Богато украшенные великолепной живописью, мозаикой, скульптурой, они служат усыпальницей многих пап, кардиналов, императоров и королей. Промежуток между полами старого и нового храмов тщательно укреплен арками.

Попасть в гроты святого Петра можно только по специальному разрешению… или тайком. Во всяком случае, никому бы, наверное, не пришло в голову искать здесь партизан. Потому-то Николо и привел сюда друзей.

– Поживете рядом с саркофагами, где покоятся папы и кардиналы, – пошутил он, высвечивая фонариком путь в гранитных закоулках.

– Не очень приятное соседство, – усмехнулся Вагнер, – но зато тепло. – Език здорово промерз на барже, и теперь теплый полумрак гротов казался ему обетованной землей.

– А главное – безопасно, – добавил Николо. – Кормить вас будет одна молодая монахиня. Это – наш человек, у нее старший брат погиб на севере, в партизанском отряде. Чтобы не было вам скучно – возьмите вот это.

И он протянул «Божественную комедию» Данте на немецком языке. Език бережно взял книгу в руки:

– Вот это настоящий подарок! Спасибо. Немецкий я знаю, теперь мы будем беседовать с самим Данте!..

Кубышкин и Вагнер расположились, как могли.

– Всего мог ожидать, – вслух рассуждал Алексей, лежа на мраморном саркофаге кардинала Перетти, – но того, чтобы нам, коммунистам, помогали монахини, – этого никак не ожидал! Да… Плоховаты, видно, дела у папы, плоховаты!..

Ночь. Неспокойно спит Алексей. А Език улыбается во сне. Наверное, снится ему что-то очень хорошее, очень радостное… Что же ему снится?

…Сначала он видит зарево. Огромное зарево, двигающееся с востока. Оно разгорается все ярче, потом, охватив полнеба, озаряет Варшаву.

Слышатся звуки Интернационала.

Вдруг Езика окликнули – он ясно слышал слова. Чья-то рука протянула алое знамя. На знамени звездочками горели буквы: «Польская Народная Республика».