— Будем считать, что вы узнали, что при этом чувствуют, — сказал он, когда я немного пришел в себя. — Принцип вам понятен, и больше мы к этому не вернемся.

Я снова не стал спрашивать, как у меня получилось, и через час занятий покинул кабинет Снейпа с ужасной головной болью и очередным вытащенным из закромов памяти воспоминанием.

Несмотря на большое количество заданий, каникулы я решил посвятить активному отдыху, временно затаиться и не посещать Выручай-комнату. Вместе с Хагридом мы соорудили ледяную гору, похожую на ацтекскую пирамиду. У нее было четыре стороны: с одной располагались ступеньки, а с трех других — ледяные спуски разной крутизны и длины. На верхней площадке постоянно толпился народ, сталкивая друг друга вниз, и некоторые преподаватели даже оказались недовольны нашей инициативой, сетуя на возросший травматизм и очереди к мадам Помфри с ушибами, ссадинами и легкими переломами.

Наступило время рождественского бала. Мы с Ноттом не искали себе пару и отправились туда, чтобы поглазеть на представителей других школ, поесть деликатесов, а также послушать музыку.

— Неплохо выглядишь, — сказал мне Нотт, когда я нарядился в свою парадную мантию. Сам он был в темно-зеленом. — Знаю, — усмехнулся он, — это банально, типа раз Слизерин, то зеленое, но цвет не самый поганый из тех, что был в магазине. Ну что, идем?

— А эти где? — спросил я, имея в виду Флетчера и Пирса. Нотт махнул рукой:

— Уже свалили. Посмотрим заодно, кого сосватали Флетчеру.

У дверей в Большой зал толпился народ. Поблизости ожидали своего торжественного входа чемпионы школ. Оказалось, что квиддичная знаменитость Виктор Крам пригласил Гермиону Грейнджер, которая ради такого случая нарядилась в элегантную легкую робу и привела в порядок свои волосы. Проходя мимо, я поймал ее взгляд и поднял вверх большой палец. Гермиона улыбнулась. Нотт покосился на меня.

— Да ты никак на нее запал!

— Вот еще, — сказал я. — Но ты же не будешь отрицать, что она тут лучше всех выглядит?

— Из тех, кого мы видели, — парировал Нотт. — Давай-ка искать Пирса.

На рождественский вечер в Большом зале устроили некое подобие ресторана, разбив длинные ряды столов на отдельные столики, за каждым из которых могло усесться с полдюжины человек. Мы протискивались между стульями, пытаясь отыскать Пирса или Флетчера. Наконец, Нотт заметил, как Пирс машет нам рукой.

— Где вы болтаетесь! — крикнул он. — Давайте сюда, мы вам места заняли!

Мы подошли и уселись за стол, где уже расположилась вся наша компания. Пирс был одет в темно-синюю мантию, Полина — в серебристо-серую переливающуюся робу. Как и Пирс, она распустила волосы и вплела в них тонкие серебряные нити. Они казались крайне довольны собой и друг другом и увлеченно обсуждали меню. Флетчер сидел с таким видом, будто проглотил тухлого тритона. Девочка, которую нашла ему сестра, была самой странной особой, какая только училась сейчас в Хогвартсе. На ее ядовито-оранжевую мантию было больно смотреть. Волосы она украсила полупрозрачными заколками в виде красно-синих осьминогов, которые шевелились на ее голове, словно гигантские пауки. Нотт не преминул поддеть Флетчера.

— Слушай, Флетчер, познакомь нас пожалуйста с твоей подругой, — вежливо сказал он. Полина вскинула голову и пристально посмотрела на Нотта.

— Луна Лавгуд, — буркнул Флетчер, сделав вялый жест в сторону девочки. Полина прищурилась, однако Нотт не собирался рисковать и нарываться на ссоры.

— Меня зовут Теодор Нотт, — сказал Нотт и слегка склонил голову, — а это — мой беспутный друг Линг Ди.

— Беспутный?! — вытаращил я на него глаза. Пирс и Полина уткнулись в меню, еле сдерживая хохот. Луна улыбнулась.

— А почему вы пришли одни? — спросила она.

— Ну, мы не были уверены, что вообще пойдем на это светское мероприятие, — ответил Нотт, пожимая плечами. — Мы хотели воспользоваться моментом и спокойно посидеть у камина в гостиной, посмотреть на огонь, поговорить об истории гоблинских войн, обсудить последние министерские новости… Однако наши друзья, — Нотт выразительно глянул на Пирса с Полиной, которые смотрели на него, не в силах понять, шутит он или говорит серьезно, — настояли на том, чтобы мы покинули наши сырые, но уютные подвалы и составили им компанию. Вот потому-то мы и пришли одни, — закончил он и выжидающе посмотрел на Луну. Та некоторое время глядела на него, не мигая, а потом сказала:

— Ах, так это шутка…

— Ведьмина головешка, а мы чуть не купились! — воскликнул Пирс. — Вот, значит, как аристократы беседуют между собой…

— За аристократа ответишь, — пообещал Нотт и вновь обежал глазами зал.

Наконец, все расселись по своим местам, и в зал вошли чемпионы со своими парами. Они расположились за столом, где сидели директора школ и судьи, а мы, наконец, смогли приступить к заказам. Я просмотрел меню, но ничего интересного не обнаружил, а потому взял пару салатов и курицу.

— Ди, на дворе праздник! — напомнил мне Нотт, удивленно глядя на мой заказ. — Выбери для разнообразия… хм-м… — он призадумался, тоже, судя по всему, не видя в списке блюд ничего примечательного. Луна решила ограничиться грибной запеканкой, а Флетчер, который наверняка думал, что сестра над ним просто поиздевалась, сразу начал со сладкого.

— Ну как там Хмури? — вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась Полина. Я вздрогнул; Нотт тоже напрягся и бросил недовольный взгляд на учительский стол, где сидел бывший аврор, чей глаз по обыкновению вращался на все 360 градусов.

— Хмури? — переспросил Пирс. — Шпионит потихоньку.

Мы с Ноттом воззрились на Пирса, который спокойно продолжал есть блинчики с медом.

— Ты не преувеличиваешь? — спросила Полина. «Кажется, они уже имели разговор на эту тему», подумал я.

— Нет, — ответил Пирс. — А ты сама не замечаешь?

— Я? — удивилась Полина. — Да на кой черт я сдалась Хмури?

— Мой папа говорит — кто помянет чёрта, у того в желудке поселится яблочный червь, — невозмутимо заявила Луна. Услышав это, Флетчер, евший яблочный пирог, едва не выплюнул его изо рта. Полина, лучше всех нас знакомая с причудами Луны, только улыбнулась.

— В моем желудке бывало и не такое, — сказала она.

— Давайте не будем развивать тему, — попросил Нотт. — Лучше Хмури, чем червяки.

— Это еще вопрос, — пробормотал я, предпочитая любых червяков Хмури. Пирс помахал вилкой в сторону преподавателей и сказал:

— Его можно понять: министерству такой психованный не нужен, а Слизерин с его точки зрения — рассадник заразы, где у каждого третьего — родитель с Темной Меткой. Вот он и отрывается, как может.

— Но учитель-то он отличный, — сказала Полина. — Люпин, конечно, тоже был хороший, но ему бы что-нибудь теоретическое преподавать, вроде истории или маггловедения. А защиту должен вести такой бывалый, как Шизоглаз.

В ее словах была доля истины — к сожалению, Люпин во многом проигрывал Хмури. Вспомнив о Люпине, я подумал: чем, интересно, он занимается сейчас? Вряд ли в его ситуации легко можно найти работу.

Луна будто прочла мои мысли.

— Профессор Люпин, наверное, уже превратился, — сказала она, подняв большие глаза к потолку, отражающему звездное небо и полную луну. — В Рождество ему, должно быть, грустно.

— Он же оборотень, — не выдержал Флетчер. — Как ему может быть грустно, когда он в волчьем облике?

— А почему нет? — удивилась Луна. Один из красно-синих осьминогов добрался до кончиков ее волос и пытался переползти на плечо. Флетчер поежился.

— Потому что у животных другое восприятие, — ответил он. — Им бывает грустно, когда они голодные. И вообще, грустный оборотень — звучит как шутка.

— Как шутка? — теперь пришла пора удивляться мне. — Во-первых, оборотни — не совсем животные, а во-вторых, думаешь, животным не бывает грустно?

Флетчер пожал плечами.

— Бывает, наверное, но не оттого, что они в одиночестве встречают Рождество.

— Люпин — не животное, — сказал я холодно. — Это то же самое, что назвать животным анимага.