Нотт с Малфоем переглянулись.
— Есть такое дело, — наконец, сказал Нотт. — Но мы считали, что он только до нас докапывается… сам понимаешь, почему. Ты-то каким боком ему не угодил?
— Не знаю, — ответил я. — Вы бы поговорили с кем-нибудь из старшеклассников — за ними он тоже наблюдает?
— Надо же, какой умный, — протянул Малфой. — А то мы без тебя не догадались. Только смысла в этом ни на кнат. Что тут можно поделать? Сказать ему, чтобы он перестал таращить свой глаз…
— … И засунул себе его в задницу, — буркнул я.
Видит Мерлин, я не старался втереться в доверие малфоевской компании, но после этой шутки, повергшей всех присутствующих в истерический хохот, мы провели в гостиной неплохой вечерок, хотя повторять его я не собирался. Ради разнообразия можно было потратить пару часов жизни на перемывание косточек бывшему аврору и выслушивание претенциозной болтовни Малфоя и Паркинсон, но когда Пирс перед рунами поинтересовался, не решил ли я заделаться шпионом у неприятеля, я отрицательно покачал головой.
— Просто неудачно пошутил, — объяснил я. — Впрочем, ничего интересного я все равно не узнал, кроме того, что у Малфоев в саду живут белые павлины. Наверное, у них там все белое.
— А что за шутка? — с интересом спросила Полина.
— Тебе не понравится, — сказал я. — Она про Хмури.
— Хмури — классный, — убедительно произнесла Полина. — Хотя, конечно, вам, слизеринцам, с ним нелегко, учитывая обстоятельства. Но ничего, это даже полезно. — Она похлопала Пирса по плечу. — А то думаете, что вы тут самые крутые!
— Мы и есть самые крутые, — улыбнулся Пирс. — Ты да я. Круче нас — никого. Ну, может, еще Ди… вон, с ним даже Флитвик занимается. Наверное, не просто так.
— О-о, — с завистью протянула Полина и уставилась на меня во все глаза. — Тебе повезло! Индивидуальные занятия с Флитвиком — это надо сильно постараться. У нас только два последних курса могут на такое рассчитывать.
— Я не рассчитывал, — сказал я. — Так решили наверху. — И указал пальцем на потолок. Полина скептически покачала головой и уже собиралась что-то ответить, но в этот момент профессор Асвинн запустила нас в кабинет, и мы оставили обсуждение занятий с Флитвиком до лучших времен.
Через субботу мне надо было сдавать очередные главы из книги о магических артефактах. До первого зачета я представлял, что профессор просто будет спрашивать теорию, однако, к моему удовольствию, все оказалось далеко не так скучно. Флитвик предлагал некую ситуацию и спрашивал, какие из артефактов или известных мне заклинаний я мог бы в ней использовать. Ноябрьская ситуация оказалась зеркальным отражением первого испытания Тремудрого турнира.
— Вы видели первый тур? — поинтересовался Флитвик, когда я занял свое место у стола.
— Нет, — ответил я. Флитвик покачал головой:
— Линг, вы что же, принципиально не ходите на спортивные состязания? Квиддич вас не интересует, турнир тоже… Первый раз такое вижу!
— Все это как-то не по-настоящему, — сказал я. Флитвик поднял бровь:
— Пробраться мимо драконов — это вы считаете не по-настоящему?
— Ну, если это в дикой природе, и вы можете с ними драться, тогда да. А здесь все безопасно. Всегда кто-нибудь придет на помощь, вытащит, вылечит травмы…
Флитвик помолчал. За три месяца я уже привык к тому, что профессор далеко не всегда бывает веселым и беззаботным, каким часто казался в классе или при личном общении со студентами, и его молчание обычно означало не повод для настороженности, а какой-нибудь коварный вопрос.
— Значит, если бы с драконами дрались до смерти, вам бы это показалось более интересным? — наконец, спросил он.
— Если без страховки, то да, — сказал я. — Иначе у дракона нет шансов.
— Что ж, — ответил Флитвик. — В таком случае считайте, что вы с ним лицом к лицу. Какие из изученных за это время артефактов вы могли бы использовать, чтобы пройти мимо — для начала, не убивая?
— Думаю, эффективнее всего оказался бы зеркальный амулет Иштар, — сказал я. — Он бы позволил мне создать… хм… двойника дракона, и пока настоящий дракон разбирается, что к чему, я пройду мимо. Еще можно использовать молот Ануннаков, если допустить, что я умею ковать магическое оружие.
Флитвик кивнул головой, а потом неожиданно спросил:
— Как продвигаются ваши уроки с профессором Снейпом?
Я сделал вид, что ничуть не удивлен его вопросом.
— Понемногу, — ответил я спокойно. — Учусь прятать отдельные воспоминания.
— Получается?
— В основном нет — признался я. — Скрывать все сознание гораздо легче.
Флитвик опять помолчал.
— Вы занимаетесь только окклюменцией? — спросил он далее. Я кивнул.
— Да, только защитой. Наверное, это важнее, чем легилименция…
Спускаясь после сданного зачета на обед, я размышлял над его вопросом. Неужели преподаватели действительно считают меня таким идиотом? Конечно, особо блистать своей догадливостью не стоит, и если потребуется, я могу прикинуться круглым дураком, но вопрос о легилименции… нет, профессор Флитвик, я не копался в голове у профессора Снейпа и не имею ни малейшего представления, о чем он думает. Вряд ли профессор Снейп когда-нибудь позволит мне проделать над собой подобный эксперимент. И даже если позволит, сомнительно, что я увижу его коварные замыслы, коли таковые у него имеются.
Впрочем, отвечая Флитвику, я немного кривил душой. Работая со Снейпом, я должен был скрывать от него свои занятия в Выручай-комнате — патронуса, плеть, тибетскую магию, а также спасение Клювокрыла, поскольку в нем был задействован мой патронус. И до сих пор это у меня получалось. Судя по всему, прятал я их отлично, хотя Снейпу удалось добраться даже до эпизода убийства старика, который я закопал так глубоко, как только мог. Стоило это ему недешево, и я уже было решил, что он сдался, но профессор умело провел обманный прием и все же вытащил на свет всю сцену от начала до конца. После занятия, когда оба мы приходили в себя, Снейп спросил:
— Ну что, приняли это?
Я вспомнил наш разговор годичной давности, после которого оказался на заметке у Дамблдора.
— Наверное.
— Это не ответ, — сказал Снейп, придвинулся ближе к столу и в упор посмотрел на меня. — Не ответ, Ди. Я больше не вижу в вас сожаления по поводу содеянного. Вы сильно изменились за этот год и, судя по всему, уже не испытываете былого раскаяния.
— Я же говорил, что не собираюсь таскать с собой этот труп, — произнес я, не желая обсуждать подобные материи, но не видя возможности уклониться от разговора. — Если я позволю себе такую роскошь, как пожизненное чувство вины, оно помешает мне идти дальше. Это был урок, и, смею надеяться, я его усвоил. Убийства ради удовольствия я больше не совершу. Что еще мне надо понять?
Но Снейп ничего не ответил, и больше мы к этой теме не возвращались.
Пока все окружающие носились с идеей рождественского бала, который устраивали в честь Тремудрого турнира, искали себе партнеров и партнерш для танцев и примеряли парадные мантии, я испытывал на себе перепады настроения профессора Снейпа, решал задачи у Флитвика и переживал по поводу того, что за все это время не нарисовал ни одного рисунка. Свое плохое настроение я срывал в Выручай-комнате. На книжных полках в ее маленьком коридоре я обнаружил пособие по защите волшебных домов и укрепил тренировочный зал, постаравшись застраховать замок (и самого себя) от последствий своих удачных и неудачных экспериментов.
Играть с патронусом было хорошо, но, к сожалению, на нем было невозможно отрабатывать заклинания, а потому мне приходилось создавать животных. Обычно я творил огромных пауков, богомолов и комаров, специально для этого взяв из библиотеки анатомический атлас насекомых. Насекомых было трудно убить, они быстро двигались и были опасными, в отличие от мышей, которыми я злоупотреблял на прошлом курсе.
Незадолго до рождественских каникул я сражался с гигантским богомолом, который хоть и не бегал по потолку, как некоторые пауки, но зато делал точные и мощные выпады в самые неожиданные моменты. Наконец, мне надоело пялиться в его огромные зеленые глаза, и я выстрелил в него заклинанием душащей паутины. Богомол, однако, активно сопротивлялся, в нескольких местах разорвав серебристо-серые путы. Представив, какой здесь будет дым и запах, если этого гиганта сжечь, я послал в него ставшее уже традиционным заклинание плесени, и через несколько секунд богомол скончался.
