Я стоял на самой границе этого пиршественного стола. Несколько секунд я соображал, что все это значит, а потом вспомнил об обрядах посвящения. Хотя мы с лисом уже встречались, это было только первое знакомство. Чтобы дух меня слушался, чтобы он вступил со мной в отношения, а не появлялся лишь тогда, когда вздумается ему самому, мне следовало пройти инициацию, и из всех ее способов лис предпочитал наиболее радикальный.
Чтобы родиться для мира духов и получить над ними власть, я должен был отказаться от прежнего тела и обрести новое. Это была самая настоящая шаманская инициация, но соглашаясь зимой на ритуал призыва духа-помощника, я не собирался налаживать со своим тотемом столь тесную связь. Однако сейчас, несмотря на перспективы быть съеденным, я отчетливо сознавал последствия такого выбора. Обретя власть над духом, я смогу приказать ему отправиться к профессору Асвинн и сообщить ей, где я нахожусь. Это был единственный шанс попробовать выбраться из Азкабана.
«Что ж, — подумал я, начиная пробираться по мертвым телам на середину кучи и ощущая спиной внимательный взгляд стоявшего неподалеку лиса, — в конце концов, ведь есть такие тибетские практики, где колдуны стремятся разорвать цепи привязанности к телу и телесному эго, а лучший способ это сделать — дать демонам тебя съесть».
Хотя Грей обещал, что мы встретимся через два дня, время шло, а я продолжал безвылазно сидеть в камере. Возможно, в его распорядок вкрались какие-то непредвиденные трудности, и я очень надеялся, что если это так, они напрямую связаны с моей встречей с лисом.
Я оставался в камере так долго, что когда за мной все-таки пришли, я не мог сказать, сколько дней миновало с нашей последней встречи — пять, семь или все десять. Грей встретил меня с неизменной улыбкой, но на этот раз улыбались только его губы: глаза оставались холодными. Когда конвоиры вышли, он перестал изображать радость и после небольшой паузы спросил:
— Как вам это удалось?
— Что — это? — ответил я.
— Вы знаете, что.
Я пожал плечами.
— Не понимаю, о чем вы.
Впервые за время нашего общения Грей утратил спокойствие и выдержку и резко произнес:
— Всё вы прекрасно понимаете! К нам пришел запрос из Министерства, действительно ли вы находитесь в Азкабане. С нашей стороны утечек не бывает. Остаетесь только вы.
— Просто те, кому есть до меня дело, догадались, что вы врете, — ответил я. — Не в моих правилах от кого-то бегать и прятаться, тем более если я ни в чем не виноват.
Грей отрицательно покачал головой.
— Не отпирайтесь, Ди. Вы что-то сделали, и я хочу знать, как.
— А вы используйте легилименцию, — посоветовал я. — Вдруг получится?
На это следователь ничего не ответил. Немного помолчав, он спросил:
— Почему вы не сказали, что спасли несколько человек из подвала Малфоев?
— А вы пошли бы к Олливандеру, к Уизли, к Луне Лавгуд, чтобы проверить мои слова? Вы ведь и не собирались с ними встречаться — иначе я бы от вас ушел.
Грей снова промолчал. Я не настаивал на ответе: проигрывать никто не любит.
— Все обвинения с вас сняты, — наконец, сказал он. — Совет Визенгамота удовлетворил ходатайство Министерства о вашем освобождении. Но несмотря на это, наше предложение остается в силе, и я надеюсь, вы все же его обдумаете. Знаю, сейчас вы не настроены иметь с нами дело, и мы должны были вести себя иначе…
— Это точно, — не удержался я. — Если вы так набираете сотрудников, неудивительно, что у вас нехватка кадров.
— Просто поверьте, это — ваше, — продолжал Грей, не отреагировав на мои слова. — Вам будет здесь интересно. Поэтому если вы все же смените гнев на милость, приходите на маяк и вызовите меня. Мы будем рады, если вы к нам присоединитесь.
— Хорошо, — сказал я. — Буду иметь вас в виду.
Грей кивнул — впрочем, довольно уныло.
— На маяке вам вернут палочку и рюкзак…
— И еще ключ и книгу, — напомнил я.
— Только ключ, — ответил Грей. — Книга вам не принадлежит. К тому же, она приобщена к другому делу. — Он сделал паузу, постукивая пальцами по столу. — Что ж, мистер Ди, не смею вас больше задерживать. Всего хорошего.
Я встал и молча вышел в коридор, еще не слишком веря в происходящее. Конвоир отвел меня в помещение, куда в свое время я попал через портал с маяка, и скоро я уже стоял в комнате по ту сторону пролива, расписываясь в получении всех своих вещей, в том числе и ключа от тюрьмы. Однако наибольшую радость доставило мне воссоединение с палочкой Левиафана. Оказавшись в моей руке, она немедленно отреагировала, рассыпав в воздухе оранжевые искры, как при нашей первой встрече в магазине Олливандера, и в тот момент я осознал, что у меня действительно все получилось.
— Какое сегодня число? — спросил я дежурного, надевая на плечи рюкзак.
— Тридцатое мая, — ответил он.
Надо же, я провел в тюрьме меньше, чем мне представлялось, и вероятно, даже успевал на экзамены. Мысль об экзаменах казалась странной и немного смешной. Всего день назад я и не вспоминал о таких вещах, передо мной стояли иные задачи, но теперь, когда они решены, можно было подумать о чем-то более простом и приятном.
Покинув маяк, я остановился на площадке и вновь взглянул на Азкабан. В утреннем свете гигантское сооружение казалось еще более внушительным, и некоторое время я любовался им, решив с ходу не отвергать идею сотрудничества — мало ли как повернется судьба.
Мне не хотелось сразу возвращаться в Хогвартс. Прошел почти месяц с тех пор, как меня арестовали, и я понятия не имел, что за это время случилось в магическом сообществе. Прежде следовало узнать последние новости, а для этого не было более подходящего места, чем «Кабанья голова». Но все же я медлил. Как примет меня Аберфорт, да и примет ли вообще? Ведь я знал тайну смерти его брата и ничего ему не сказал… С другой стороны, понять отношение Аберфорта можно только встретившись с ним, так что я бросил последний взгляд на Азкабан, сосредоточился на тупике у «Кабаньей головы», крепко сжал палочку и аппарировал.
Несмотря на ранний час, у Аберфорта было открыто. Один в пустом баре, он неторопливо расставлял стулья. За прошедший месяц здесь ничего не изменилось.
— Выпустили, значит, — сказал Аберфорт, увидев меня на пороге. — С утра пораньше.
«И тут тоже не изменилось», с облегчением подумал я.
— Тебя что, на голодном пайке держали? — поинтересовался Аберфорт, временно оставив свои стулья и занимая место за стойкой.
— Кормили там нормально, — я уселся на табурет, — но я примерно представляю, как сейчас выгляжу: в камере была только холодная вода и зубная щетка. Слушай, я ненадолго заглянул — просто хотел узнать, как тут дела, какие новости…
— Новости, — повторил Аберфорт. — Давай-ка я тебя сперва угощу. Ведь из Азкабана не каждый день выпускают. — После этого справедливого замечания он достал из закромов две бутылки пива — на этот раз нормального, — открыл их и одну поставил передо мной. — Пей.
— Что, все так плохо? — спросил я, беря бутылку. Аберфорт усмехнулся.
— Да нет, — сказал он. — Жизнь, как говорится, налаживается. Слыхал, кто нынче министр?
Я отрицательно покачал головой.
— Кингсли Бруствер, — сказал Аберфорт.
— Ого! — воскликнул я. — И как меня только выпустили?
Аберфорт сделал большой глоток.
— А ты знаешь, что они с Тейлором старые враги?
— Нет, — невинно ответил я, тут же вспомнив их разговор в холле Хогвартса. — Понятия не имею.
Аберфорт вздохнул и еще раз приложился к бутылке. Я начал смеяться.
— Ладно, ладно, — наконец, сказал он. — Тут на днях в «Пророке» вышла статья — перемывали косточки всем Пожирателям, которых к этому времени успели поймать. О Тейлоре, конечно, больше всего понаписали… ну и о тебе пара слов. Оказывается, ты вроде как… хм… его близкий родственник. — Аберфорт поднял бровь. — Что скажешь?
— Скажу то, — ответил я, — что Тейлор грузил меня этой байкой, пока мы сидели в общей камере, и стражи, как водится, подслушали наш разговор. А появление информации в прессе доказывает, что мой следователь очень не любит проигрывать. Так сказать, маленькая месть Кеннета Грея.
