— Ишь чего удумали! — возмущенно говорил он, сидя на лавке у сарая с инструментами, тогда как я стоял неподалеку, облокотившись о забор вокруг огородных грядок. — Сертификат о статусе крови! Можешь себе представить? Будто это болезнь какая — родиться от маггла! Макгонагалл теперь ждет, когда ей пришлют из Министерства список первоклашек, а без него она не имеет права высылать письма о зачислении.
— Но если ребенок магглорожденный, его родители и понятия не имеют ни о каком Министерстве магии, — сказал я. — Как они будут знать, что им надо получать сертификат?
— Так эти сами к ним придут! — фыркнул Хагрид. — Не упустят возможности поглумиться… Детишек жалко, — расстроено добавил он. — И в школу не попадут, и родителей, того гляди, лишатся.
— А что насчет директора? — спросил я. — Никого пока не назначили?
Хагрид повел плечом и сказал:
— Молчат. — Потом он неожиданно встал и подошел к забору. — Ну а ты-то как, Линг? — озабоченно проговорил он. — Ты ведь сирота, как тебе доказать, что твои родители — волшебники?
— Вряд ли мне придется это доказывать, — пробормотал я. Хагрид только вздохнул, не догадываясь об истинном значении этой фразы, но больше ни о чем не спрашивал и снова занялся огородом. Я вернулся под дуб, к мольберту, писать уже девятый по счету пейзаж, а заодно поразмышлять о своих перспективах, ставших чуть более неопределенными из-за новой политики Министерства. Вероятно, я мог считать себя защищенным, если до сих пор оставался нужен Темному Лорду, однако если его действительно разозлило убийство Фенрира, мне следовало быть настороже.
Слагхорн заметно паниковал, опасаясь, что Пожиратели заявятся прямо в Хогвартс и схватят его, вынудив работать в их лабораториях и варить какие-нибудь страшные яды.
— Мне кажется, — проговорил я, выслушав очередной страдальческий монолог профессора, — что в свете последних указов здесь, в Хогвартсе, вы принесете гораздо больше пользы, чем где бы то ни было еще, так что за вами вряд ли придут.
— Ты думаешь? — оживился Слагхорн. — Принесу больше пользы здесь? И почему же?
— Вы ведь сами рассказывали, что теперь учеба стала для всех обязательной, — ответил я, повернувшись к сидевшему в шезлонге зельевару. — Значит, вопросам образования новое Министерство уделяет гораздо больше внимания и наверняка предпочтет, чтобы в школе работали высококлассные специалисты. Как преподаватель вы сможете выпускать сразу несколько хороших зельеваров за год, поэтому ваша эффективность в Хогвартсе будет выше, чем если вы просто станете варить зелья в лаборатории Пожирателей.
Найдя в этом не слишком надежном, но успокоительном объяснении определенную логику, Слагхорн перестал донимать меня своими жалобами, и несколько дней я работал в относительном покое. Макгонагалл занималась навалившимися служебными делами, но несмотря на смену власти и политического курса, четкое понимание того, что школа в новом году откроется, вселяло в преподавателей немного оптимизма.
Через неделю после переворота в Хогвартс вернулись все уходившие в отпуск профессора, а также мадам Помфри. К обеду прибыли Флитвик и Асвинн, а вечером в Большом зале собрались все, включая закутанную в шаль Трелони, мадам Пинс и даже кентавра Фиренца. Я пришел ужинать, не подозревая о намеченном сборище, и поначалу не был уверен, что мое присутствие уместно, однако Макгонагалл не просила меня выйти и вообще не обратила на меня внимания.
— Я вызвала вас, — начала Макгонагалл, поднявшись из-за стола, — поскольку Министерство прислало мне распоряжение, согласно которому до прибытия нового директора все преподаватели Хогвартса под страхом заключения в Азкабан не имеют права покидать территорию замка. Имени директора не сообщалось, однако судя по всему он появится здесь в самое ближайшее время вместе с несколькими новыми профессорами. Остается надеяться, — добавила Макгонагалл с горечью, — что эти люди будут иметь хоть какое-то представление о том, что означает работать в школе…
В ожидании директора заняться профессорам было особо нечем, и даже Спраут перестала прибегать к моей помощи, поскольку к августу все основные дела в теплицах были завершены. Решив, что сейчас самое время поговорить с Флитвиком о патронусах и духах-паразитах, я выждал для приличия пару дней и после обеда поднялся на седьмой этаж к его кабинету.
Открыв дверь на мой стук, профессор заметно обрадовался. Он пригласил меня зайти и принялся расспрашивать, чем я занимался все эти недели. Его интерес был неподдельным, и от этого мне стало немного грустно. «Знает ли он, что Шляпа распределяла меня на его факультет? — подумал я. — Наверное, обиделся бы, если б узнал, что я выбрал Слизерин…» Наконец, профессор слегка успокоился и поинтересовался, что меня к нему привело.
— Сэр, не так давно я столкнулся с одной довольно необычной точкой зрения и хотел узнать ваше мнение, — начал я издалека. — В Запретном лесу живут такие змеи — магматические питоны…
Флитвик несколько раз кивнул головой, давая понять, что представляет, о ком идет речь.
— … и я иногда с ними вижусь, общаюсь, узнаю всякие лесные новости, — продолжал я. — В общем, как-то раз речь зашла о патронусах, и змеи сказали, что на самом деле патронусы — это духи-паразиты, которых мы приманиваем своими положительными эмоциями и придаем форму заклинанием. Как вы думаете, может такое быть?
По лицу профессора было ясно, что эта тема ему знакома.
— Да, такая версия выдвигалась, — ответил он. — Однако научно доказано, что патронус — не дух-паразит. Он образуется благодаря магическим полям самого колдуна и несет в себе его ментальный энергетический отпечаток, тогда как любой дух-паразит имеет свой собственный. Магические виды змей часто проявляют интуитивное понимание сложных проблем, но только не в этом случае. Здесь они ошиблись.
— В журналах я ничего подобного не нашел, — заметил я. Флитвик усмехнулся.
— И не найдете, — сказал он. — Эта тема считается засекреченной. В чарах вообще много секретных тем, — он посмотрел на меня с улыбкой. — Не решили еще, куда будете поступать?
— Честно говоря, мне сейчас как-то не до этого, — ответил я, не желая врать Флитвику. — Сперва надо школу закончить, сдать экзамены, получить аттестат, а там видно будет. Но о физике чар я, разумеется, помню…
Профессор вдруг посерьезнел.
— Вот что, Линг, — произнес он чуть тише обычного, словно в этом кабинете нас могли подслушать. — Вы ведь умный молодой человек и прекрасно понимаете, какие в стране творятся дела. Магглорожденных преследуют, бросают в Азкабан, пытают, убивают… даже некоторые чистокровные оказались в списке неблагонадежных. Если Комиссия по магглорожденным доберется до вас, вы попросту не сможете доказать статус своей крови, а учитывая ваш визит в Министерство вместе с Гарри и недавнее участие в столкновении с Пожирателями, над вами может нависнуть двойная угроза, как над человеком, который помогал Нежелательному лицу номер один… — Флитвик замолчал, внимательно глядя на меня. — В Берлине живет один мой хороший знакомый, тоже преподаватель, — продолжал он. — Я говорил с ним, и он готов вас принять… Подождите, Линг, дайте мне закончить, — Флитвик поднял руку, полагая, что я собираюсь ответить. — Не нужно решать прямо сейчас. До сентября еще три недели, и кого бы нам ни прислали в качестве директора, сомневаюсь, что он сможет переколдовать ворота так, чтобы мы оказались не в состоянии открыть их и выйти за пределы Хогвартса. Если вы согласитесь, просто дайте мне знать. У меня есть панорамная колдография его дома, и я не сомневаюсь, что вы без проблем сможете к нему аппарировать…
— Сэр, — я, наконец, оправился от первого потрясения и нашел в себе силы собраться с мыслями. — Сэр, пожалуйста, можно мне сказать?
Флитвик молча кивнул.
— Я благодарен вам за это предложение, — начал я, — и даже больше, чем благодарен… но вынужден от него отказаться. Комиссия меня не тронет, о ней я даже не беспокоюсь. Но то, что вы сказали, очень опасно, и лучше нам забыть об этом разговоре.
