Во второй половине октября состоялся наш первый поход в Хогсмид. Я хотел заглянуть к Аберфорту, хотя предполагал, что нелюдимый и мрачный брат директора будет не слишком рад моему визиту. Снейп без особого энтузиазма подписал мне разрешение, и после того, как мы с Добби битый час разбирались в перенаправлении потоков телесной магической энергии при аппорте, я оделся потеплее и направился к выходу из замка, где угрюмый Филч обследовал Детектором лжи всех желающих покинуть школу ради прогулки под шквалистым ледяным ветром до хогсмидовских магазинов и кафе.

Едва я встал за спиной кучки семикурсников-гриффиндорцев, откуда ни возьмись на меня набросился Нотт.

— Ты где болтался! — возмущенно воскликнул он, хватая меня за рукав. Семикурсники обернулись и с неудовольствием посмотрели на нас.

— Не понял? — удивился я. — Мы разве договаривались?

Тут рядом с нами очутились Пирс, Полина и Луна, и я сразу догадался, что у них на уме.

— Вот, значит, как, — сказал я. — Решили устроить сюрприз!

— Это не сюрприз, — ответила Полина. — Тебя еще летом предупреждали.

С начала учебного года ни она, ни все остальные больше не просили показать им патронуса. Я уже начал было думать, что предъявленное мной условие остановило Полину, однако надеяться на это, конечно же, не следовало.

Решив на время отложить обсуждение деталей, поскольку гриффиндорцы то и дело оборачивались и недружелюбно косились на Нотта, мы отстояли короткую очередь, предъявили Филчу наши разрешения и, укрывшись капюшонами, вышли под холодный проливной дождь. Пирс попытался наколдовать нечто вроде магического полога, который накрыл бы нас пятерых, однако ливень и ветер были такой силы, что мерцающее покрывало смяло и унесло, будто обыкновенную тряпку. Выйдя за ворота, мы встали под ближайшим деревом, начиная дрожать от пронизывающего холода.

— Ты был прав! — громко заявила Полина, глядя на меня из-под большого капюшона темно-серой мантии. — Твоя идея просто отличная.

— Какая еще идея? — удивился я.

— С патронусами! — Полина попыталась перекричать шум дождя и ветра. — Зная их, мы точно сможем узнать и друг друга!

— На случай, если кому-нибудь придет в голову принять оборотное зелье и выдать себя за одного из нас, — добавил Пирс.

— Ах вот оно что… — Наконец, я понял, о чем шла речь, и признал, что мысль эта вполне здравая и своевременная. — Только это не моя идея. Я просто хотел, чтобы ты перестала на меня давить.

Полина усмехнулась:

— А ты, оказывается, чувствительный?.. Никогда бы не подумала.

Я только пожал плечами, не желая объяснять очевидные вещи.

— У меня нет патронуса, — вдруг сказал Нотт. Мы посмотрели на него, в первые секунды не представляя, что на это можно сказать.

— Ну, значит посмотришь наши, — ответил, наконец, Пирс.

— Может, у тебя тоже паронус-тень, как у Линга? — спросила Луна, которая не меньше других выражала в своих летних письмах желание увидеть такую экзотику. Нотт отрицательно покачал головой.

— Я и так, и так пробовал — ничего. Одни белые молнии.

— Это не такая простая магия, — попыталась ободрить его Луна. — Далеко не у всех получается с первого раза.

— Дело не в магии, дело в источнике, — ответил Нотт.

Никому не требовалось объяснять, что он имеет в виду. Вряд ли сейчас, когда его отец сидел в Азкабане, а по всей стране авроры охотились на Пожирателей, у Нотта было достаточно сил, чтобы сконцентрироваться на положительных воспоминаниях и вызвать полноценного патронуса. Нельзя было сказать, что в Хогвартсе дети приверженцев Волдеморта испытывали на себе какие-то явные негативные последствия подобной охоты — по крайней мере, преподаватели относились к ним так же, как и ко всем остальным, — но ученики знали их по именам, а потому шепот за спиной, враждебные взгляды и даже резкие фразы были вполне распространенным явлением, особенно на фоне продолжающихся исчезновений и смертей волшебников.

— Ладно, только давайте зайдем поглубже в лес, — сказал я.

Мы пошли по дороге в Хогсмид, тщетно пытаясь закрыться капюшонами от пронизывающего ветра. Где-то на полпути Полина решительно свернула и углубилась в чащу. Здесь было тише и спокойнее, чем на открытом пространстве, а ветер шумел где-то высоко в кронах, срывая с ветвей разноцветные листья. Некоторое время мы шли, вороша ногами толстый слой мягкой гниющей листвы, пока не оказались на небольшой поляне, где лежала куча почерневших, давным-давно спиленных стволов. Полина пнула их ногой, проверяя, насколько прочно они лежат, и уселась на самый верхний.

— Ну давай, — сказала она. — Ты первый, как виновник торжества.

— Только не подходите к нему, — предупредил я, отошел подальше от бревен и вызвал патронуса, одновременно с этим переместившись в его сознание, чтобы не рисковать и полностью его контролировать.

Материализовавшись, патронус сразу же покрылся паром, словно капли дождя, касавшиеся его прозрачной малиновой ауры, мгновенно испарялись.

— Обалдеть! — в восторге воскликнула Полина, подаваясь вперед. — Подведи его поближе!

— Лучше не надо, — с опаской возразил Нотт, сжимая в руке палочку. — Пусть стоит, где сейчас.

— Везет же некоторым, — с нескрываемой завистью произнес Пирс, а Луна сказала нечто совершенно неожиданное:

— Он на тебя немного похож.

— На меня? — поразился я, убирая патронуса и приближаясь к бревнам. — В каком это смысле?

Остальные тоже заинтересованно взглянули на Луну. Та с готовностью ответила:

— Такой же неуверенный и настороженный.

Во мне поднялась волна возмущения — с настороженным я бы еще согласился, но неуверенный? — однако само ее появление указывало на то, что Луна была права. Конечно, если б эта характеристика меня никак не касалась, с чего бы мне так реагировать?

— Вообще-то патронус — часть меня, — сказал я, наконец. — И нет ничего странного, если мы с ним похожи.

Кажется, такой ответ вполне удовлетворил Луну. Она соскочила с бревен и встала на то место, с которого я вызывал патронуса. Я не стал садиться и молча наблюдал за тем, как ее серебристая молния превращается в большого зайца, который резво проскакал перед нашим импровизированным зрительным залом и исчез в воздухе у деревьев неподалеку.

— Теперь мы, — Полина спустилась на землю, за ней последовал Пирс. Они разошлись в разные концы поляны, направили друг на друга палочки и хором воскликнули:

— Expecto Patronum!

Яркие молнии, что вырвались из кончиков их палочек, сразу же начали превращаться, и через пару секунд перед нами возникло два тигра: у Полины — крупнее, у Пирса — чуть поменьше. Тигры бросились навстречу друг другу и принялись бесшумно возиться, словно огромные котята, замахиваясь лапами, катаясь по листьям и припадая к земле перед тем, как сделать очередной прыжок. Было видно, что Пирс и Полина далеко не впервые играют со своими патронусами. Наконец, они убрали палочки и с довольным видом подошли к нам.

— Ты, главное, не кисни, — сказал я Нотту, который хмуро смотрел на то место, где только что резвились тигры. — А когда в следующий раз решишь вызвать патронуса, вспомни этот день.

— Чтобы наколдовать кошмар, — ответил Нотт. Все засмеялись.

— В Хогсмид-то пойдем? — спросил Пирс.

— Я пойду, — сказал я.

— Я тоже, мне надо в магазин, — проговорила Луна.

— Тогда двинули, а то я сейчас в сосульку превращусь, — проворчал Нотт и первым зашагал к дороге.

Сказанные Луной слова никак не выходили у меня из головы. «Ведь так оно и есть, — думал я, пока мы молча шли между деревьев. — Сколько я колебался, прежде чем пойти тогда к Дамблдору, или еще раньше, у почты, когда думал, возвращаться ли к Волдеморту или ждать ответа директора…»

— Ты обиделся? — спросила меня Луна, заметив, что я иду один, погруженный в свои мысли.

— Нет, совсем нет, — ответил я. — Ты все правильно сказала — я как раз об этом думал…