«Нас не забывай, — напомнил Важа, — я тебе уже говорил: тебе с твоих доходов надо отстегивать на общак... Не сейчас, потом, когда в Москве раскрутишься. А раскрутиться поможем. Кстати, русские воры при случае могут у тебя спросить — кто, мол, тебя «короновал»? Так ты нас с Арменом называй, нас на Москве хорошо знают... »

В российскую столицу Отари отправился уже в новом качестве — настоящим вором в законе. И воровскую татуировку Шенгелая все-таки сделал, не удержался: о высоком статусе в криминальном мире напоминал выколотый на правом предплечье изящный кинжал с обвитой вокруг него змеей, высоко поднявшей плоскую голову.

В Москве коммерсант развернулся довольно быстро. Помогли и земляки, и связи Важи, и собственные организаторские способности, и, конечно же, статус «вора».

Уже к концу января 1995 года в районе Садового кольца успешно заработали те самые продовольственные маркеты, которые и сделались трамплином для достижения благосостояния Отари Константиновича.

Правда, в конце марта того же года на Шенгелая аккуратно наехали пацаны из бригады известного московского беспредельщика Мансура, предложив платить за «охранные услуги». Обогащенный общением с «крестными отцами» Важей и Арменом, хозяин с присущим ему самообладанием заявил, что он — вор и потому на любые темы будет беседовать только с вором. Пацаны явно не поверили словам потенциального кавказского лоха, но все-таки решили благоразумно отложить разговор — до результатов «пробивки». Однако «пробивка» была отложена: через неделю, седьмого апреля, в собственной квартире на Петровке, 19, погиб в перестрелке с бойцами СОБРа лидер группировки Сергей Мансуров (штурм квартиры, смерть авторитета и его очередной любовницы на следующий же день транслировались по телевидению). Часть мансуровских пацанов получили долгие сроки, часть — пустились в бега. Отари облегченно вздохнул, но выводы для себя сделал, обзаведясь телохранителями из

молодых крепких ребят, выписанных из Сагареджо; во главе охранной структуры был поставлен дальний родственник Мамука, бывший офицер-десантник. Шенгелая не жалел денег на собственную безопасность

—

росли его доходы, а прямо пропорционально им рос и риск нарваться на неприятности

...

В начале

1996

года Отари Константинович решил открыть сеть небольших оптовых магазинчиков на Щукинском рынке. Он знал, что рынок «смотрелся» пятидесятишестилетним жуликом из западногрузинского городка Зугдиди Шакро Какачия, более известным как Шакро-старый. Терять прибыльное, перспективное место не хотелось, и потому Шенгелая, созвонившись с Важей, набился на встречу со старым вором.

Беседа происходила в ресторане «Райский уголок». После всех формальностей, обычно сопутствующих встречам подобного ранга, Шенгелая неосмотрительно заявил, что он-де — «тоже вор».

И сразу же понял, сколь непростительную ошибку совершил; после этого заявления Шакро взглянул на него так, что Отари сразу же захотелось подняться и выйти вон.

«Это ты вор? — почти безо всякого выражения уточнил собеседник. — Где сидел? Какую зону смотрел? Кто тебя крестил?»

Шенгелая уже сто раз пожалел о нечаянно вылетевшем слове, но отступать было поздно, да и некуда, поэтому он понизил голос и, попытавшись сохранить на лице подобающее выражение, ответил:

«Сидеть мне не пришлось, а крестили меня Важа Сулаквелидзе и Армен, вор ереванский».

«Про Важу Сулаквелидзе я слышал, — медленно выговаривая слова, произнес Какачия, — но дел его не знаю, может быть, он и авторитетный жиган. А вот об Армене слышу впервые. Кто может за них мазу потянуть? Где они сидели, какую зону держали?»

Отари стушевался еще больше:

«Я не знаю, где они сидели, но с ними очень считаются. У Важи теперь — самая фартовая «бригада» во всем Тбилиси».

«А знаешь ли ты, что настоящий жулик не может руководить «бригадой»? — последовал ответ. — Он выше этого, он вне политики, а, значит, не у власти, в полном понимании этого слова. Его дело блюсти воровской закон, поддерживать дух воровской идеи, следить за порядком и разводить краями рамсы... »

Короче говоря, разговора не получилось. Шакро грамотно перевел беседу в другое русло, но Шенгелая почувствовал легкий холодок отчуждения. Естественно, никакой беседы о Щукинском рынке и быть не могло.

Уже прощаясь с Какачия, Отари заметил, что собеседник с куда большим уважением смотрит на официанта, чем на него, вора в законе.

На обратном пути, сидя в салоне джипа, Отари Константинович сделал совершенно правильный вывод: одно дело — гнуть пальцы перед охранником платного паркинга. А совсем другое — иметь дело с авторитетом вроде Шакро Какачия...

8 жизни любого человека светлые полосы чередуются с черными. И Отари Константинович не стал исключением. Судьба, доселе благосклонно относившаяся к удачливому бизнесмену, неожиданно повернулась к нему задом.

9 февраля 1997 года к Отари обратился дальний родственник, хозяин небольшой торговой фирмы — попросил выбить долг. Мол — сделал предоплату, а товара вот уже третий месяц как нет. Тем более что фирма московская. Короче — налицо типичное кидалово. Выяснив, какая именно фирма должна родственнику деньги и кто за ней может стоять, Шенгелая великодушно согласился помочь.

«Ты ведь знаешь, что я, вор в законе, работаю не за бесплатно, — напомнил он. — В Москве, как и повсюду, долги выбиваются за половину суммы... То есть они тебе двадцать штук баксов должны? Значит, десять из них мои... Договорились?»

Уже много позже, анализируя ситуацию, Отари сам удивлялся — как мог он, человек осторожный и расчетливый, пойти на такую авантюру?

Связываться с этим долгом не было никакой нужды: работы много, денег мало... Но, с другой стороны, отказать, а тем более родственнику, означало уронить свой авторитет вора в законе. Да и фирма была вроде бы бесхозной, без собственной «крыши». И потому Шенгелая, недолго думая, согласился помочь.

Через два дня Мамука и еще двое бойцов, взяв с собой все необходимые документы, отправились в офис к должнику — наезжать. Кидала пообещал разобраться, попросив заехать через несколько дней.

«Да они тебя за лоха держат! — возмутился Шенгелая, выслушав рассказ телохранителя. — Давай я в следующий раз сам поеду !..»

Беседа со злостными должниками происходила на удивление мирно: узнав, кто перед ними, коммерсанты тут же сникли, безропотно отдав двадцать штук баксов наличкой, в новеньких стодолларовых купюрах. Но уже через пять минут, на автостоянке, Отари, Мамука и еще двое бойцов были захвачены бойцами СОБРа. Шенгелая, несколько раз получив по голове дубинкой, тут же свалился в ноздреватый февральский сугроб. Нападавшие выглядели настолько устрашающе, что сопротивление казалось бессмысленным. И уже спустя час, кляня собственную гордыню, молодой вор Отарик сидел на Шаболовке, в штаб-квартире московского РУОПа.

Подлецы-должники предусмотрели абсолютно все: и первая беседа с Мамукой, и вторая — с самим Отари, тщательно фиксировалась портативным диктофоном и скрытой видеокамерой (на что предварительно была получена соответствующая санкция). Этих записей, свидетельских показаний, а также помеченных стодолларовых купюр оказалось достаточно для возбуждения против него, Мамуки и двух бывших там же бойцов дела по статье 163, часть 3 («Вымогательство, совершаемое: а) организованной группой; б) в целях получения имущества в крупном размере»). Вор в законе Отарик, которому грозило от семи до пятнадцати лет с конфискацией имущества, безусловно, шел бы на процессе «паровозом».

Подельников упрятали в изолятор временного содержания «Петры», что на Петровке, 38, но спустя неделю разбросали по столичным ИЗ. Так Отари Константинович Шенгелая оказался в ИЗ № 77/1 ГУВД г. Москвы, более известном как Матросская Тишина...