— Мы должны решить, как быть с этим несчастным ребёнком, — сказала она. — Не думаю, что господин Кенидес будет заботиться о его воспитании. Признаюсь честно, прежде Витас мне не нравился и все это знали, но это происходило из-за того, что я привыкла общаться с девочками. Теперь я готова пересмотреть свои взгляды и изменить своё поведение, если мы решим, что ему следует поехать со мной.
При этих словах Гонкур содрогнулся и обменялся с Медасом понимающими взглядами. Рената нахмурилась.
— Тётя Верфина, — убедительно заговорила она, — у меня с Витасом очень хорошие отношения, и мне бы хотелось самой о нём позаботиться. Мне кажется, мне с ним будет нетрудно поладить.
— Я не против, — ответила госпожа Васар. — Ты, Рената, уже взрослый человек, и можешь взять на себя заботу об этом мальчике. Если тебе будет трудно, ты всегда сможешь обратиться ко мне за советом. В крайнем случае, моё предложение взять его к себе останется в силе. А я должна помочь сестре вырастить Клодию. Девочка слишком легкомысленна, вся в мать, и я обязана вмешаться в её воспитание.
Молодые люди промолчали.
— Если всё устроилось, я поеду, но перед прощанием должна сказать следующее…
Она величественно встала.
— Вы, молодёжь, слишком легкомысленно смотрите на мир. То, чего боимся мы, старики, для вас кажется смешным. Надеюсь, теперь, после всех несчастий, случившихся из-за проклятия Чёрного кавалера, вы будете осмотрительнее. Пусть это послужит для вас горьким уроком. Ты, Рената, всегда помни, что твоя судьба, судьба Витаса и всех нас находится в руках Нигейроса. Бойтесь оскорбить его необдуманным словом, говорите о нём с благоговением, почитайте его. Может быть, тогда он смилуется над нами…
Гонкур страдальчески откинулся на спинку кресла, и это не ускользнуло от внимания старой дамы.
— Я вижу, господин Гонкур, что в существовании Чёрного кавалера вас не убедило даже действие его проклятия.
Гонкур взглянул ей прямо в глаза.
— Да, госпожа Васар, не убедило, — твёрдо сказал он. — Я не вижу здесь ни вмешательства призрака, ни вмешательства дьявола. Всё произошло только потому, что вы, к сожалению, слишком в него верите.
Гонкур хотел продолжить, но вовремя опомнился, вспомнив, что эта женщина, как бы ни был глуп её фанатизм, потеряла дочь. Госпожа Васар гневно посмотрела на него.
— Я чувствую, что вы хотели что-то добавить. Наверное, о Чораде. Говорите, не бойтесь задеть мои чувства.
— К сожалению, вы внушили ей страх перед призраком. Она сошла с ума, оказавшись наедине с портретом Нигейроса, потому что её голова была забита историями о его оживлении, материализации… называйте это как хотите. Её смерть ужасала, я искренне разделяю ваше горе и это не пустые слова, но ничего сверхъестественного в ней нет. В гибели Каремаса и Мигелины повинен поезд, но никак не Нигейрос. Убийство господина Вандесароса… — у Гонкур перехватило горло. — Цель этого убийства вам разъяснил следователь. А госпожа Кенидес умерла от всего пережитого и, особенно от потрясения, испытанного ею после убийства. Если её лицо было искажено от ужаса, а не от сердечного приступа, как разъяснил врач, то от ужаса перед содеянным, а не от вида призрака. И смертей было шесть, а не пять, как говорится в легенде. Так что проклятие тут не при чём.
Гонкур остановился, чтобы перевести дыхание, а величественная и грозная госпожа Васар окинула его неприязненным взглядом.
— Надеюсь, молодой человек, что когда-нибудь вы поймёте неразумность своих слов. Ваш возраст позволяет на это надеяться. А о странном числе смертей я много думала и с сожалением должна сказать вам следующее…
Она оглядела поочерёдно каждого находящегося перед ней и торжественно провозгласила:
— Последнюю смерть надо принимать как первую!
Молодые люди недоумевающе переглянулись.
— Да-да, на этот раз Нигейрос в своей мести не ограничился пятью смертями. Он решил наказать нас ещё раз. Первую смерть он уже послал, теперь надо ожидать ещё четыре смерти. Боюсь, что таким способом наш предок даёт понять, что некоторые из нас в неразумии своём жестоко оскорбили его, и, если мы не изменим своего поведения, нас ждёт страшная кара.
Все остолбенели от неожиданного вывода, а Рената посмотрела так, словно хотела возразить, но ничего не сказала.
Госпожа Васар встала.
— Я уезжаю и прошу меня не провожать. Как-нибудь я заеду навестить тебя, Рената. Прощайте, молодые люди. Подумайте о случившемся и измените свои легкомысленные взгляды, пока не поздно.
Когда непреклонная дама уехала, Рената спросила:
— А где Витас?
— Спит, — ответил Гонкур. — Я дал ему успокоительное.
— Это хорошо, что он спит, — сказала девушка, думая о чём-то своём.
Они прошли в гостиную. Рената села на диван и облокотилась о валик. Гонкур устало опустился в кресло. Медас прошёлся по комнате и остановился у окна.
— Вот что я вам скажу, — нарушила молчание Рената. — Когда я была ещё девочкой… Иди сюда, Медас, это серьёзный разговор. Сядь в кресло… Так вот, когда я была ещё девочкой, я узнала одну тайну, и с меня взяли обещание, что я буду молчать…
— Может, тогда не стоит говорить? — спросил Медас.
— Я никогда никому об этом не говорила, но вам скажу… Нет, вы не думайте, что мне нельзя доверять секреты. До сих пор я молчала и, возможно, молчала бы до конца жизни, однако пришло время, когда я не могу хранить эту тайну в себе. Она душит меня, не даёт покоя… Наконец, мне нужен ваш совет.
— Мы слушаем тебя, Рената, — поддержал её Медас.
— Я хочу открыть вам тайну шести смертей.
— Вы верите в эту легенду? — спросил Гонкур.
Он хотел задать этот вопрос насмешливо, но у него не получилось. Искреннее беспокойство в голосе девушки подействовало на него больше, чем он предполагал.
— Я не знаю, верить мне или нет, — серьёзно ответила Рената.
— Так в чём же тайна шести смертей? — не выдержал Медас. — Конечно, если это не компрометирует…
— Компрометирует, — отозвалась Рената.
— Не хотите ли вы сказать, что умерло не шесть, а пять потомков Нигейроса? — догадался Гонкур.
— Именно это я и хочу сказать, — ответила Рената. — А чтобы вы не строили догадок, я вам всё расскажу. Только прошу вас об этом молчать.
— Обещаем, — сказал Медас, а Гонкур кивнул.
— Я была очень шаловливой девочкой и часто совершала поступки, за которые меня ругали. Однажды я была в гостях и, нашалив, спряталась под стол, чтобы не попасться на глаза взрослым. В этот момент в комнату вошла мама и хозяйка. Они стали о чём-то разговаривать, а я думала лишь о том, чтобы выбраться из комнаты незамеченной. Однако потом я заинтересовалась и стала внимательно слушать. Хозяйка рассказала маме, что имела греховную связь, в результате которой появился её сын, и что именно грубость и жестокость мужа, а мужем её был брат госпожи Васар, толкнули её в объятия давнего её знакомого. Мама её утешала, плакала вместе с ней. Потом они заметили меня. Хозяйка очень испугалась, но мама жестом дала ей понять, что здесь ей бояться нечего, отвела меня в сторону, долго со мной говорила, объясняя, что не всегда можно осуждать человека, даже если он совершает неправильный поступок, а потом взяла с меня клятву, что я буду молчать обо всём услышанном. Я пообещала и нарушаю клятву лишь сейчас, в свою очередь, заручаясь вашим словом.
Рената строго поглядела на молодых людей.
— Клянусь, — пообещал Гонкур.
— Как ты можешь в нас сомневаться? — с некоторой обидой спросил Медас.
— Я думаю, вам никому не следует об этом говорить, — в раздумье сказал Гонкур. — И не только потому, что может пострадать честь женщины. Если все будут думать, что смертей было шесть, а не пять, как полагается по легенде, то, возможно, это посеет сомнения, и потомки Нигейроса не будут так стремиться убить себя, своих детей и родных, чтобы доказать правдивость сказки.
— Конечно, больше я никому не расскажу, — согласилась Рената. — Но почему вы так уверены, что это сказка? Неужели после всего, что произошло, вы так же твёрдо стоите на своём мнении, как и прежде?
