Чтобы не привлекать к себе внимания, я переоделась в мужской костюм и остригла волосы. Теперь я могла передвигаться с большей свободой, чем в женском платье. Мы разыскали товарища брата, убившего сторожа, и все вместе отправились в лес, чтобы выполнить клятву.

После долгих поисков и приключений мы нашли лагерь негодяев и из подслушанных разговоров узнали, что сестра умерла. Это известие так повлияло на рассудок брата, что ночью, никому ничего не сказав, он незаметно покинул нас, чтобы пробраться в хижину нашего врага и убить его. Мы обнаружили его исчезновение, когда в лагере поднялась тревога. В завязавшейся схватке погиб и брат и бросившийся ему на помощь товарищ. Я осталась совсем одна со своим страшным горем и неудавшейся местью, и теперь мне ничего не оставалось делать, как уйти в какой-нибудь город, где меня не знают, сменить опозоренное имя и попытаться найти работу.

Вероятно, так всё бы и произошло, если бы не странный случай, позволивший мне выполнить клятву и, тем не менее, заставивший пожалеть о содеянном.

Последняя ночь застала меня на опушке леса. Место было совсем незнакомое, потому что я сбилась с дороги. Есть ли поблизости город или посёлок, я не знала, а начиналась буря. Я нашла дорогу, которая, как я надеялась, приведёт меня к какому-нибудь жилью, и медленно шла по ней. Внезапно я услышала позади стук копыт и отбежала к кустам у края дороги, чтобы спрятаться в случае опасности, но это была всего лишь узкая телега, которую тащила старая лошадь. На вознице была одежда крестьянина, что меня успокоило и заставило предположить, что неподалёку есть деревня. Я уже хотела расспросить его, но в это время сверкнула молния и осветила его лицо. Я узнала человека, погубившего мою сестру. Вихрь мыслей и ощущений пронёсся у меня в голове и лишил способности рассуждать. Я действовала, но не сознавала, что я делаю, словно моими поступками кто-то руководил. Я подошла к телеге и обратилась к негодяю с просьбой довезти меня до города. Тот обернулся и в мерзкой улыбке оскалил зубы. Глаза его дико блестели. Он привстал, чтобы помочь мне сесть, опёрся на руку и протянул другую ко мне, а я… Я не знаю, как это произошло, но в то же мгновение в руках моих оказался маленький топорик, и я нанесла ему удар. Теряя равновесие, негодяй начал медленно падать на меня, но я толкнула его в грудь, и он повалился на телегу. Если он и вскрикнул, удар грома заглушил его крик.

Что мне было делать дальше? Я не знала, далеко ли жильё, поэтому боялась выбросить тело, ведь если его найдут, подозрение непременно падёт на меня, никому неизвестного человека, появившегося в этих местах сразу после преступления. Я видела лишь один выход: довезти тело до какой-нибудь реки и сбросить его в воду.

Когда я накрывала убитого рогожей, найденной в телеге, вновь сверкнула молния, и неожиданно, словно в кошмарном сне, передо мной мелькнул забытый образ моего старшего брата, покинувшего нас почти десять лет назад. Долго стояла я, наклонившись над убитым, снова и снова при вспышках молний всматриваясь в его лицо. Я не узнала его при свете костра, но молния будто озарила далёкое прошлое. Это был он. Собравшись с силами. Я накрыла его. Но сначала прокляла за смерть сестры, брата, друга и за множество бед, принесённых незнакомым мне людям. И вместе с тем, это был мой родной брат, и я не могла не пожалеть о своём поступке.

Я под уздцы повела лошадь по дороге. Надвигающаяся буря пугала меня и, когда молния осветила ваш замок, я пошла к нему и попросила вас пустить меня переночевать. Я думала уехать рано утром и надеялась, что в своём мужском костюме не вызову ничьих подозрений.

Теперь вы знаете мою историю и, если она вызвала в вашей душе хоть искру жалости, посоветуйте, что мне делать дальше.

Нигейрос долго молчал, глядя куда-то в сторону. Лицо его было задумчиво-спокойно, но глаза выдавали величайшее напряжение. Потом губы его дрогнули, он резко встал и подошёл к окну, повернувшись к девушке спиной. Когда он вернулся, на губах его играла приветливая улыбка, а глаза смотрели ласково и сострадательно.

— То, что вы пережили, Мигелина, ужасно… Вы разрешите мне так вас называть?

Девушка кивнула.

— Да, ужасно… — медленно повторил он и убеждённо продолжал. — Но вы должны думать не о прошлом, а о будущем. Вы очень молоды и впереди у вас целая жизнь. Вам надо отдохнуть и успокоиться, поэтому пока вы поживите в моём замке, а потом мы вместе решим, что вам делать дальше.

Для Мигелины предложение Нигейроса оказалось спасением. После пережитого потрясения она была так измучена, что без поддержки и помощи не вынесла бы новых трудностей.

— Я вам очень признательна, господин Вандесарос, — сказала она, — но что же делать с…

Она запнулась, однако Нигейрос сразу её понял и не стал мучить девушку, заставляя продолжать.

— Тело мы похороним внутри ограды замка, так что никто об этом не узнает.

Мигелина согласно кивнула. Лицо её выражало такую усталость, что Нигейрос заботливо сказал:

— Я пойду, а вы отдохните. Мы обо всём поговорим завтра. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните в этот колокольчик, и я приду. Я впервые в жизни жалею об отсутствии прислуги, но я сам постараюсь заменить вам преданного и исполнительного слугу.

Девушка улыбнулась, однако Нигейрос был серьёзен, и она с благодарностью пожала ему руку. Тот задержал её руку в своей, потом с вздохом отпустил и вышел.

Мигелина не испытывала ничего кроме усталости, покоя и какого-то нового тёплого чувства к пугавшему её прежде хозяину замка. С мыслью об этом добром и красивом человеке она уснула.

Проснулась она лишь к вечеру, проспав весь день. Она позвонила, и Нигейрос, войдя и осведомившись, хорошо ли она отдохнула, пригласил её поужинать с ним и был весь вечер так обходителен, заботлив и остроумен, что девушка почувствовала, как симпатия к нему перерастает во что-то более глубокое и нежное.

На следующее утро после завтрака Нигейрос осторожно спросил Мигелину, не будет ли ей слишком тяжело присутствовать при погребении брата и не лучше ли будет ему одному похоронить тело. Поколебавшись мгновение, девушка решила, что её положение по отношению к убитому обязывает её присутствовать на похоронах. Нигейрос согласился с её доводами, попросил подождать его и ушёл. Через полчаса он пригласил девушку спуститься вниз, вышел с ней на двор и, обогнув замок, подвёл к приготовленной, по-видимому, рано утром яме, около которой под чёрным покрывалом стоял гроб. Крышка его была прислонена к стене. Подождав пока девушка не освоится с предстоящим испытанием, он осторожно снял покрывало и отошёл в сторону, не мешая ей проститься с братом, узнанном ею при таких ужасных обстоятельствах. И девушка оценила такт хозяина замка.

Повинуясь еле заметному знаку, поданному гостьей, Нигейрос подошёл к гробу, надвинул на него крышку и, заколотив, медленно и осторожно спустил в яму, использовав для этого крайне простое приспособление в виде троса, перекинутого через временно установленный для этого случая блок. Печальная церемония была завершена быстро, и Мигелина, измученная пережитыми страданиями, вернулась в свою комнату.

Нигейрос проводил её до порога, но входить не стал, и девушка вновь почувствовала к нему глубокую благодарность за удивительную, редкую деликатность и мягкое, ненавязчивое сочувствие.

Несколько часов Мигелина провела в размышлениях, воспоминаниях и огромном горе. К только что похороненному брату она чувствовала то негодование, то жалость. Она то ненавидела его, то начинала корить себя за его смерть. Наконец, не в силах и дальше оставаться наедине со своими мыслями, она позвонила в колокольчик. Рука её не успела опуститься, а Нигейрос уже входил в комнату, будто всё это время стоял за дверью, и в его присутствии Мигелина ощутила спокойствие и неведомо откуда взявшиеся силы. Они просидели вместе до позднего вечера, и всё это время Нигейрос говорил, стараясь отвлечь девушку от горьких мыслей, а она слушала, не перебивая, и впервые чувствовала себя защищённой от любых неожиданностей и невзгод.