Предводитель нашего отряда, очередной безымянный, безликий брат, отличался от прочих лишь обручем на голове. Такой же обруч надел Хантер. Мы забросили их не к самой башне, а в место, скрытое от нее скалами. Тропа там расширялась, но даже с учетом этого братьям пришлось вытянуться длинной цепью.

— Передай, пусть двое возьмут изумрудного. Потом допросим его, — сказал я Хантеру.

Магнус сидел поодаль, прикрыв глаза. Это была территория другого домена, она контролировалась Портальной башней Хмельного замка. Хорошо, что расстояние до нас невелико. Магнус смог пробить портал и обещал, что сможет вернуть наш отряд обратно. Сейчас он следил за возмущениями в стихиях вокруг башни, которая, казалось, вымерла.

— Миракл, у меня тревожное предчувствие, — вдруг произнес он.

Говорил он тихо, мне пришлось отвлечься и подойти поближе.

— Что случилось?

— Подозрительная тишина. В стихиях ни колебания. Так не бывает. Я не чувствую сопротивления чужой Портальной башни.

— Может быть, душа домена ее нейтрализует? — предположил я.

— Тогда я чувствовал бы колебания, исходящие от нее. А тут — полный штиль.

— Ты же сам сказал: чужая душа — потемки. Похоже, в этих сооружениях задействованы непонятные нам силы.

— Проклятье! — вдруг воскликнул Хантер.

Я бросился к шару, но опоздал. Наши люди не дошли до изумрудного каких-то двух шагов. Они лежали на камнях лицами вниз, а на их телах подобно стервятникам сидели люди в одежде, мало чем отличающейся от распространенной среди слуг, с ножами в руках.

— Они возникли внезапно, выхватили ножи у моих людей и убили одним ударом! — заорал Хантер.

С удивительной грацией убийцы встали, отбросили оружие в сторону и направились к тропе. Их движения напомнили мне вчерашний день. У них была повадка Фулька — что-то невидимое глазом, что чувствуешь спинным мозгом.

— Пусть уходят! — закричал я. — Хантер, отзови их!

— Поздно. Пролилась кровь наших братьев.

— Проклятье! Отводи своих людей, пока есть кого отводить! Магнус, портал!

— Не могу, — простонал познавший таинства. — Какая-то сила блокирует меня.

— Пусть уходят пешком!

В это время перед предводителем отряда появился человек с седыми волосами. Знакомыми мне движениями выбил у него саблю, подхватил на лету и резким взмахом снес голову. Обруч, единственная наша связь с отрядом, улетел в пропасть. В тылу братьев возникли еще двое. Прежде чем те успели опомниться, они убили четверых, завладев их ножами, и отступили на три шага. Трое братьев с обнаженными саблями надвинулись на них, но жители Горного гнезда не побежали. Они вытянулись в струнку, поставив ноги вместе, опустив голову и подняв ножи вверх.

— Позиция первая — «приветствие бога», — прошептал Хантер, сразу узнав описание из книги Луи.

Двое согнули ноги в коленях, кинжалы — обратным хватом, правый — на уровне собственной шеи, левый — за спиной. Мне не надо было объяснять: позиция вторая — «готовность». «Путь отчаяния» — так называлось это искусство в Изумрудном домене. Школа работы двумя кинжалами, основанная на точном воспроизведении подходящих к случаю боевых поз. Малейшая ошибка стоит смерти, но тот, кто исполняет все в точности, может победить кого угодно.

И в довершение ко всему защитники гнезда начали появляться из Теней прямо среди братьев, убивая быстро и четко. Хантер отвернулся и ушел. Его бойцов избивали у него на глазах, но мы были бессильны. Магнус, наоборот, встал и подошел ко мне, взглянул в шар и сказал лишь одно слово:

— Покойники.

Когда Магнус открывал портал, мне пришлось взять на себя управление шаром. Я уже собирался уйти. Что тут смотреть? Обитатели Горного гнезда сбрасывали в пропасть тела детей Хансера и их оружие. Себе они не оставили даже самого паршивого ножичка. И в это время на тропе появился еще один человек в черном камзоле и штанах, в высоких ботфортах. На голове его была черная косынка, из-под которой выбивались длинные светлые волосы, на поясе — шпага и дага. Я узнал Фулька и решил подождать. Не знаю, что изменилось во мне вчера, но я просто не мог его ненавидеть. Возникала даже крамольная мысль покаяться, позвать отца. Он придет обязательно, и мы с Фульком станем братьями. Бросить Северный замок, уйти в Город Ангелов, занять свое место там. Меня простят и примут. Там у меня появится то, чего никогда не было, — друзья, которым не страшно доверить свою спину в бою, уважение вместо страха и Аркадия вместо вечного одиночества. Конечно, все будет не сразу, но искренность позволит стать среди иллюминатов своим. Позволит наконец-то обрести покой. Я отбросил эти мысли. Не время для слабости.

Седовласый шагнул навстречу Фульку.

— Дальше тебе хода нет, — произнес он.

— Почему? — Фульк улыбнулся.

— Здесь живут дети Плутона. Мы не хотим, чтобы приходили другие.

— Я вижу. — Фульк бросил быстрый взгляд на пропасть.

— О нет. — Седовласый рассмеялся. — Это — для врагов. Тебя мы лишь просим уважать нашу волю.

— Мы можем поговорить и здесь, — промолвил Фульк. — Я вижу, мы — ученики одного учителя, но не понимаю, как такое может быть.

— В этом мире многое случается.

— Это ты — тот, кого называют Двадцать Первым?

— Да, иногда меня так зовут.

— Почему?

— Потому что я и есть двадцать первый. Двадцать один человек пришел по Теням в Зеленый замок. Первым был твой учитель, вторым — твой отец. Я — двадцать первым.

— Слышал, вас всех перебили.

— Не всех. Знаешь ли, в тот день, когда Хансер стал Ушедшим, твой отец весь замок на уши поставил. Трупом больше — трупом меньше, кто считал? Никто не заметил, что один из приговоренных к смерти спасся.

— Как? — удивился Фульк.

— Я до сих пор это не очень понимаю, хоть с большинством из тех, кто пришел сюда, произошло нечто подобное. Просто я вспомнил об Ушедшем в свой смертный час, и его дух вселился в мое тело. Я вдруг смог то, о чем раньше и не мечтал. Но главное — он вывел меня из Зеленого замка. Он повелел мне заботиться о детях Плутона, которые жаждут мира.

— Я вижу, у вас нет оружия. Вы — Целители?

— О нет. — Седовласый рассмеялся. — Нет, конечно, хотя каждый пришедший сюда должен сломать свое оружие и ждать три дня у входа без пищи и воды. Лишь после этого ему позволят войти. Мы идем к просветлению своим путем. Мы не Вершители, не Каратели, не Судьи, не Проводники и уж точно не Целители. Мы — просто люди и хотим быть просто людьми. Мы ищем покоя. Нас всегда ровно двадцать один. Мы — дети Хансера. Когда приходит новый заблудший брат, один из нас освобождает ему место и уходит в большой мир навсегда, чтобы найти себя и просто жить. Лишь я всегда здесь.

— И вы ни с кем не воюете?

— Мы отреклись от войны. Да, мы умеем защитить себя, но не хотим нападать.

— Однако в жизни бывают моменты, когда ради мира приходится браться за оружие даже простым людям.

— Хансер хотел не этого.

— Откуда ты знаешь?

— Ушедший сам изрек мне свою волю.

— Значит, по-твоему, иллюминаты ошибаются? — Фульк прищурился.

— Ушедший понимал, что нужен могучий дуб, который примет на себя удары молний, чтобы прикрыть нас. Вы — этот дуб. Но когда идеи Ушедшего окрепнут, в вас уже не будет нужды. Возможно, тебе больно это слышать, но путь оружия — не путь просветления.

— Однако сейчас поднялась буря, которая может сломить дуб, — тихо промолвил Фульк. Он взглянул прямо в глаза Двадцать Первому. Ветер с гор взметнул его светлые волосы и плащ за спиной. — Новый Судия сказал, что нам не избежать встречи с ордой Плутона раньше или позже. Если это произойдет сейчас, то мы хотя бы спасем Зеленый домен. Сейчас нам нужна каждая крупинка. Лесной скит разгромлен.

— В нем почти не оставалось ничего от духа Ушедшего. А зеленые — мне нет смысла их спасать. Ты же помнишь, что они сделали.

— Тот, кого вы называете Ушедшим, всегда готов был вступить в бой за друга, — резко произнес сын Луи. — Хансер хотел, чтобы Зеленый был свободным, и он запретил мстить. Мы можем что-то сделать хотя бы из уважения к его памяти.